Он очень любил свой цветник это был его цветник, потому что,

Я гуляла во дворе. Вдруг бабушка позвала меня: "Лариса! Иди в сад, что я тебе покажу!" Я прибежала и увидела у бабушки в руках маленького птенчика. У него был желтый клювик, черные глазки и мокрые пестрые крылышки. Это был воробьишка! Бабушка нашла его в кадушке с водой. Наверное, это был его первый полет, который закончился уроками плавания. Я позвала брата. Он очень удивился, увидев воробья в моей руке. Потом пришел дедушка и сказал, что воробья нужно отнести на крышу. Так мы и сделали. На крыше мать непременно найдет своего сынишку-воробьишку.

догадки, много страшнее, чем даже плен Родиона или его смертельное ранение. (2)– Да нет же, тут другое совсем, – содрогнулась Поля и, отвернувшись к стенке, вынула из-под подушки смятый, зачитанный треугольничек. (3)Впоследствии Варя стыдилась своих начальных предположений. (4)Хотя редкие транзитные эшелоны не задерживались в Москве, но вокзалы находились поблизости, и Родиону был известен Полин адрес. (5)Конечно, командование могло и не разрешить солдату отлучки из эшелона в Благовещенский тупичок, тогда почему же хоть открытки не черкнул своей-то, любимой-то, проездом в действующую армию?.. (6)Итак, это была его первая фронтовая весточка с более чем двухнедельным запозданием. (7)Во всяком случае, сейчас выяснится, с какими мыслями он отправлялся на войну. (8)Варя нетерпеливо развернула листок, весь проткнутый карандашом, – видно, писалось на колене. (9)Пришлось к лампе подойти, чтобы разобрать тусклые, полузаконченные строки. (10)Варя сразу наткнулась на главное место. (11)«Пожалуй, единственная причина, дорогая моя, почему молчал всё это время, – негде было пристроиться, – кратко, с неожиданной полнотой и прямолинейно, как на исповеди, писал Родион. (12)– Мы всё отступаем пока, день и ночь отступаем, занимаем более выгодные оборонительные рубежи, как говорится в сводках. (13)Я очень болел к тому же, да и теперь не совсем ещё оправился: хуже любой контузии моя болезнь. (14)Самое горькое – то, что сам я вполне здоров, весь целый, нет пока на мне ни единой царапины. (15)Сожги это письмо, тебе одной на всём свете могу я рассказать про это, – Варя перевернула страничку. (16)Происшествие случилось в одной русской деревне, которую наша часть проходила в отступлении. (17)Я шёл последним в роте... а может, и во всей армии последним. (18)Перед нами на дороге встала местная девочка лет девяти, совсем ребёнок, видимо, на школьной скамье приученная любить Красную Армию... (19)Конечно, она не очень разбиралась в стратегической обстановке. (20)Она подбежала к нам с полевыми цветами, и, так случилось, они достались мне. (21)У неё были такие пытливые, вопросительные глаза – на солнце полуденное в тысячу раз легче глядеть, но я заставил себя взять букетик, потому что я не трус, матерью моей клянусь тебе, Поленька, что я не трус. (22)Зажмурился, а принял его у неё, покидаемой на милость врага... (23)С тех пор держу тот засохший веничек постоянно при себе, на теле моём, словно огонь за пазухой ношу, велю его в могилу положить на себя, если что случится. (24)Я-то думал, семь раз кровью обольюсь, прежде чем мужчинойстану, а вот как оно происходит, всухую… и это купель зрелости! – (25)Дальше две строчки попались вовсе неразборчивые. – (26)И не знаю, Поленька, хватит ли всей моей жизни тот подарок оплатить...» (27)– Да, он очень вырос, твой Родион, ты права... – складывая письмо, сказала Варя, потому что при подобном строе мыслей вряд ли этот солдат оказался бы способен на какой-либо предосудительный поступок. (28)Обнявшись, подружки слушали шелест дождя и редкие, затухающие гудки автомашин. (29)Темой беседы служили события истекшего дня: открывшаяся на центральной площади выставка трофейных самолётов, незасыпанная воронка на улице Весёлых, как они уже привыкли её называть в обиходе между собой, Гастелло, чей самозабвенный подвиг прогремел в те дни на всю страну.

брали с собой на всякий случай полицейский свисток. Он казался нам таким же верным оружием, как револьвер.Потом мы настолько осмелели, что начали спускаться в овраги, откуда тянуло дрянным желтым дымком. Дымок этот шел от землянок и лачуг. Лачуги были слеплены из чего попало—ломаной фанеры, старой жести, разбитых ящиков, сидений от венских стульев, матрацев, из которых торчали пружины. Вместо дверей висели грязные мешки.Больше других мне нравилась лачуга шарманщика. Днем шарманщика никогда не было — он ходил по дворам. Около лачуги сидела на земле босая девушка с землистым лицом и красивыми хмурыми глазами. Она чистила картошку. Одна нога у нее была обмотана тряпками. Это была дочь шарманщика, гимнастка, "человек без костей". Она ходила раньше с отцом по дворам, раскладывала коврик и показывала на нем — худая, в голубом трико—разные акробатические трюки. Сейчас она повредила ногу и не могла "работать". Иногда она читала все одну и ту же книгу с оторванным переплетом. По картинкам я догадался, что это были "Три мушкетера" Дюма. Девушка недовольно кричала на нас: — Чего вы тут ходите! Не видели, что ли, как люди живут? Но потом она привыкла к нам и перестала кричать. Ее отец, низенький седой шарманщик, застав нас в яру, сказал: — Пусть видят, как мается наше общество. Может быть, это им пригодится, когда будут студентами. Сначала мы ходили в яр целой ватагой, потом я привык к обитателям, яра и начал ходить туда один.Я долго скрывал это от мамы, но меня выдала дочь шарманщика. Я принес ей почитать "Хижину дяди Тома", но заболел и долго не приходил за книгой. Она забеспокоилась и сама принесла книгу к нам на квартиру. Мама открыла ей дверь, и все обнаружилось. Я понял это по сжатым губам мамы и по ее ледяному молчанию. Вечером между мамой и отцом был в столовой разговор о моем поведении. Я слышал его из-за двери. Мама волновалась и сердилась, но отец сказал, что ничего нет страшного, что меня трудно испортить и что он предпочитает, чтобы я дружил с этими обездоленными людьми, а не с сыновьями киевских купцов и чиновников. Мама возразила, что в моем возрасте меня надо оберегать от тяжелых житейских впечатлений. — Пойми,— сказал отец,— что эти люди на человеческое отношение отвечают такой преданностью, какую не найдешь в нашем кругу. При чем же тут тяжелые житейские впечатления? Мама помолчала и ответила: — Да, может быть, ты прав... Когда я выздоровел, она принесла мне "Принца и нищего" Марка Твена и сказала: — Вот... отнеси это сам... дочери шарманщика. Я не знаю, как ее зовут. —Лиза,—ответил я робко. - Ну вот, отнеси эту книгу Лизе. В подарок. С тех пор никто в доме больше не возмущался моими посещениями Святославского яра.

помогите пожалуйста написать сочинение как в ЕГЭ. или хотя бы план какой нибудь по написанию помогите составить..

обстоятельством, выраженным деепричастным оборотом. Напишите номер этого
предложения.

(1) Воспалённое состояние Поли, а главное, её
сбивчивая, двусмысленная речь — всё подсказывало самые худшие догадки,
много страшнее, чем даже плен Родиона или его смертельное ранение.
(2) — Да нет же, тут другое совсем,— содрогнулась Поля и,
отвернувшись к стенке, вынула из-под подушки смятый, зачитанный
треугольничек.
(3) Впоследствии Варя очень стыдилась своих начальных
предположений. (4) Но редкие транзитные эшелоны не задерживались подолгу
в Москве, а вокзалы находились поблизости, и Родиону был известен Полин
адрес. (5) Конечно, командование могло и не разрешить солдату отлучки
из эшелона в Благовещенский тупичок, тогда почему же хоть открытки не
черкнул своей-то, любимой-то, проездом в действующую армию?..
(6) Итак, это была его первая фронтовая весточка с более
чем двухнедельным запозданием. (7) Во всяком случае, сейчас выяснится, с
какими мыслями он отправлялся на войну. (8) Варя нетерпеливо развернула
листок, весь проткнутый карандашом,— видно, писалось на колене.
(9) Пришлось к лампе подойти, чтобы разобрать тусклые, полузаконченные
строки.