ОБЫКНОВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК В жаркой, сухой степи колодец. Возле колодца изба, в ней живут дед с внуком. У колодца на длинной веревке ведро. Идут, едут люди -

кколодцу, пьют воду, благодарят деда. Однажды ведро оторвалось и упало в глубокий колодец. Не было у деда другого ведра. Нечем воды достать и напиться. На другой день утром подъезжает к дедовой избе мужик на телеге. Под соломой у него ведро. Проезжий посмотрел на колодец, глянул на деда с внуком, ударил кнутом лошадей и поехал дальше. – Что это за человек? – спросил внук деда. – Это не человек, – ответил дед. В полдень проезжал мимо дедовой избы другой хозяин. Он достал из–под соломы ведро, привязал к веревке, достал воды и напился сам, дал напиться деду и внуку; вылил воду в сухой песок, спрятал ведро опять в солому и поехал. – Что это за человек? – спросил внук деда. – И это еще не человек, – ответил дед. Вечером остановился у дедовой избы третий проезжий. Он достал из телеги ведро, привязал к веревке, набрал воды, напился. Поблагодарил и поехал, а ведро оставил привязанным у колодца. – А это что за человек? – спросил внук. – Обыкновенный человек, – ответил дед. ВОПРОС: составьте план этого рассказа.

В жаркой степи был колодец. Возле колодца была изба,в котором жил дед со своим внуком. У колодца на длинной веревке было ведро. Если люди захотят напиться воды, опускают ведро в колодец, а потом обратно вынимают. Поблагодарят и продалжают путь.
Однажды веревка оборвалась и ведро упало вниз. У дедушки не было другого ведра и они не могли напится воды.
На следующий день утром один мужик в телеге подьезжает к избе .Мужику этому захотелось выпить воды.У него под соломой было ведро, но он только посматрев на колодец и на дедушку ударик кнутом свою лощадь и продолжил свой путь.И тогда внук спросил дедушку.
-Что это за человек?
-Это, не человек,-ответил дед.
В полдень подезжает к избе другой мужик. Он достал из-под соломы ведро, достал воды из колодца, напился сам, дал напится деду и внуку.А потом ушел унеся с собой свое ведро.
Внук обращаясь деду спросил.
-Дедушка,что это за человек?
-Это, еще не человек,-ответил дедушка.
Вечером к колодцу подезжает другой человек.Он взял свое ведро, достал воды, сам напился, дал напится дедушек и внуку, поблагодарил и ушел. Он оставил свое ведро.
В третий раз внук спросил.
-Что это за человек?
- Обыкновенный, - ответил дед.

(1)То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. (2)Поднялась тихая луна над руинами, над заснеженными пепелищами. (3)И никак не верилось, что уже нет нужды пу¬гаться тишины, затопившей до краев многострадальный город. (4)Это не затишье, здесь на¬ступил мир — глубокий, глубокий тыл, пушки гремят где-то за сотни километров отсюда.
(5)И в эту-то ночь неподалеку от подвала, где размещался их штаб полка, занялся по-жар. (6)Вчера никто бы не обратил на него внимания — бои идут, земля горит, — но сейчас пожар нарушал мир, все кинулись к нему.
(7)Горел немецкий госпиталь, четырехэтажное деревянное здание. (8)Горел вместе с ра¬неными. (9)Ослепительно золотые, трепещущие стены обжигали на расстоянии, теснили тол¬пу. (10)Она, обмершая, завороженная, подавленно наблюдала, как внутри, за окнами, R рас¬каленных недрах, время от времени что-то обваливается — темные куски. (11)И каждый раз, как это случалось, по толпе из конца в конец проносился вздох горестный и сдавленный — то падали вместе с койками немецкие раненые из лежачих, что не могли подняться и выбраться.
(12)А многие успели выбраться. (13)Сейчас они затерялись среди русских солдат, вме¬сте с ними, обмерев, наблюдали, вместе испускали единый вздох.
(14)Вплотную, плечо в плечо с Аркадием Кирилловичем стоял немец, голова и полови¬на лица скрыты бинтом, торчит лишь острый нос и тихо тлеет обреченным ужасом единст¬венный глаз. (15)Он в болотного цвета тесном хлопчатобумажном мундирчике с узкими по¬гончиками, мелко дрожит от страха и холода. (16)Его дрожь невольно передается Аркадию Кирилловичу, упрятанному в теплый полушубок.
(17)Он оторвался от сияющего пожарища, стал оглядываться — кирпично раскаленные лица, русские и немецкие вперемешку. (18)У всех одинаково тлеющие глаза, как глаз сосе¬да, одинаковое выражение боли и покорной беспомощности. (19)Свершающаяся на виду тра¬гедия ни для кого не была чужой.
(20)В эти секунды Аркадий Кириллович понял простое: ни вывихи истории, ни ожесто¬ченные идеи сбесившихся маньяков, ни эпидемические безумия — ничто не вытравит в людях человеческое. (21)Его можно подавить, но не уничтожить. (22)Под спудом в каждом нерастра¬ченные запасы доброты — открыть их, дать им вырваться наружу! (23)И тогда… (24)Вывихи истории — народы, убивающие друг друга, реки крови, сметенные с лица земли города, рас¬топтанные поля… (25)Но историю-то творит не господь бог — ее делают люди! (26)Выпустить на свободу из человека человеческое — не значит ли обуздать беспощадную историю?
(27)Жарко золотились стены дома, багровый дым нес искры к холодной луне, окуты-вал ее. (28)Толпа в бессилье наблюдала. (29)И дрожал возле плеча немец с обмотанной голо¬вой, с тлеющим из-под бинтов единственным глазом. (ЗО)Аркадий Кириллович стянул в тес¬ноте с себя полушубок, накинул на плечи дрожащего немца.
(31)Аркадий Кириллович не доглядел трагедию до конца, позже узнал — какой-то не¬мец на костылях с криком кинулся из толпы в огонь, его бросился спасать солдат-татарин. (32)Горящие стены обрушились, похоронили обоих.
(33 )В каждом нерастраченные запасы человечности.
(34 )Бывший гвардии капитан стал учителем. (35)Аркадий Кириллович ни на минуту не забывал перемешанную толпу бывших врагов перед горящим госпиталем, толпу, охваченную общим страданием. (36)И безызвестного солдата, кинувшегося спасать недавнего врага, тоже помнил. (37)Он верил — каждый из его учеников станет запалом, взрывающим вокруг себя лед недоброжелательства и равнодушия, освобождающим нравственные силы. (38)Историю делают люди.
(По В. Тендрякову)

Пока живет человек, будет жить и сказка, потому что сказка — наилучшее выражение надежд народа на счастье и справедливость.Сказка — воплощенная в поэтической форме мечта человека о прекрасном. Чаяния счастья, справедливости и мечты о прекрасном не могут умереть. Если человек потеряет способность стремиться к счастью и справедливости и мечтать, то тотчас остановится движение жизни, замрет искусство, зачахнет наука и человечество погрузится в растительное и бесцельное существование. Мысль о том, что сказка говорит о несбыточном, что она — только игра воображения, была, быть может, справедлива для наших отдаленных предков, но не для нас.Мы живем в мире сбывшихся сказок. За последние десятилетия человек научился летать по воздуху со скоростью звука, проплывать под водой тысячи километров, видеть на огромные расстояния в темноте, проникать взором через непроницаемые ранее преграды, закреплять и передавать потомкам такую мимолетную вещь, как звук своего голоса, выращивать исполинские деревья, менять географию земного шара, на месте сухих степей создавать великие озера-моря. Иначе говоря, человек стал всемогущим, и нет такой сказки, которая не оказалась бы через не которое количество лет былью. (171)