Где поставить занятые: не хочешь ли друг мой Володя пойти в зоопарк?

шишка игрушка
ножка подружка
кружка хлопушка
чашка ладошка

Какие два слова в каждом столбике устроены не так, как другие? Почему?

глухими

В день прощания с летним лагерем мы зажгем или зажжем на лесной поляне костер. Колючий ветер жгет или жжет лицо. За при горком текет или течет ручей. У папы день рождения. Мама пекет или печет пирог, а мы с сестрой испечем или испекем торт. В золе костра мы часто печем или пекем картофель.
Как выбирать?

дь рассердился, — он вечно был весел и всегда улыбался. (3) Милый Костя! (4) Его давно нет на свете, и я вспоминаю о нем с особенной любовью, как о родном и таком близком человеке, которого не можешь отделить от самого себя.
(5) В детской дружбе заложена какая-то таинственная сила, которая проходит через всю остальную жизнь. (6) Те, кого мы любили в детстве, служат точно путеводными маяками для остального жизненного пути. (7) Моя встреча с Костей окрасила не только мое детство, но и юность дорогими впечатлениями и первым дорогим опытом. (8) С ним вместе мы начали самостоятельную жизнь… (9) Вместе с Костей же явилась и новая книга.
(10) — У меня отец всё романы читает, — рассказывал Костя, коверкая ударение. — (11) И чем страшнее, тем лучше для него. (12) Хочешь, почитаем вместе? (13) Есть "Черный ящик", "Таинственный монах", "Шапка юродивого, или Трилиственник".
(14) Я, конечно, согласился с величайшим удовольствием.
(15) Отец Кости имел привычку перечитывать свои любимые "романы" по нескольку раз, и книги имели очень подержанный вид, а некоторые листы были точно изжеваны теленком…
(16) — Люблю почитать романы, — говорил отец Кости. — (17) Только я по-своему читаю... (18) Меня, брат, никакой сочинитель не проведет. (19) Я сперва прочитаю конец романа, если все благополучно кончилось, ну, тогда я уж с начала за него примусь. (20) Учен я довольно... (21) Прежде, бывало, читаешь-читаешь, а до конца дочитал, — глядь, либо кого убили, либо кто умер. (22) Нет, покорно благодарю!.. (23) Я и без сочинителя знаю отлично, что все мы помрем. (24) Мало ли горя кругом, а тут еще в книге его вычитывай...
(25) Его звали Романом Родионычем. (26) Это был человек маленького роста, с большой кудрявой головой. (27) Он тоже вечно улыбался, как и Костя, — это была фамильная черта. (28) Роман Родионыч был заводским служащим и занимал должность запасчика, то есть заведовал амбарами с хлебом, овсом и разными другими материалами, как сальные свечи, веревки, кожи и проч. (29) Наш завод хотя и был небольшой, но служащих было достаточно. (30) Они все были из крепостных и образование получили в заводской школе. (31) Дальнейшее образование шло "своим умом" и почерпалось главным образом из случайно попадавшихся под руки книг.
(32) Мы сейчас слишком привыкли к книге, чтобы хотя приблизительно оценить ту громадную силу, которую она представляет. (33) Важнее всего то, что эта сила, в форме странствующей книги в коробке офени, сама приходила уже в то далекое время к читателю и, мало того, приводила за собой другие книги… (34) Я сравнил бы эти странствующие книги с перелетными птицами, которые приносят с собой духовную весну. (35) Можно подумать, что какая-то невидимая рука какого-то невидимого гения разносила эти книги по необъятному простору Руси, неустанно сея "разумное, доброе, вечное". (36) Да, сейчас легко устроить домашнюю библиотеку из лучших авторов, особенно благодаря иллюстрированным изданиям; но книга пробивала себе дорогу в самую глухую пору, в доброе старое время ассигнаций, сальных свечей и всякого движения родным "гужом". (37) Здесь нельзя не помянуть добрым словом старинного офеню-книгоношу, который, как вода, проникал в каждую скважину. (38) Для нас, детей, его появление в доме являлось настоящим праздником. (39) Он же руководил и выбором книг и давал, в случае нужды, необходимые объяснения.
(40) Один из таких офеней лично мне невольно доставил большое огорчение. (41) Как все дети, я очень любил рисовать, а у него в коробе среди других сокровищ оказался атлас для самообучения рисованию. (42) Вся беда была в том, что он стоил целых два рубля, — сумма, по тогдашнему счету и по нашему бюджету, громадная…
(43)– Нет, не могу, — заявил отец. — (44) Если рубль, то еще можно, а двух рублей нет.
(45) Я отлично понимал, что значит слово "нет", и не настаивал. (46) Так атлас и ушел в коробе офени к другому, более счастливому покупателю, а мне его жаль даже сейчас. (47) Уж очень хотелось учиться рисовать, а учиться было не по чему.

погибли в Ленинграде, эвакуировали на берег Плещеева озера, что недалеко от русского города Переславля-Залесского, в усадьбу Ботик, где хранится ботик Петра Первого. (2) Из Берендеева на Ботик стала ходить повариха, хорошая, ласковая женщина Аграфена Ивановна: никогда не придет к детям она с пустыми руками и одевается всегда чистенько, дети это ценят. (3) Женщина она была бездетная, муж пропал без вести на фронте. (4) Очень полюбилась этой бездетной вдове в детдоме одна девочка, Валя – маленькая, тонкая, в струнку, личико всегда удивленное, будто молоденькая козочка. (5) С этой девочкой стала Аграфена Ивановна отдельно прогуливаться, сказки ей сказывала, сама утешалась ею, конечно, как дочкой, и мало-помалу стала подумывать, не взять ли и вправду ее себе навсегда в дочки. (6) На счастье Аграфены Ивановны, маленькая Валя после болезни вовсе забыла свое прошлое в Ленинграде: и где там жила, и какая там у нее была мама, и кто папа. (7) Все воспитательницы в один голос уверяли, что не было случая, когда бы Валя хоть один раз вспомнила что- либо из своего прошлого. (8) – Она уверена, – говорили они, – что вы ее настоящая мама. (9) Берите ее и будьте счастливы. (10) Однако, хотя в детдоме все были уверены, что отец Вали погиб, но справки о смерти не было, значит, по закону нельзя было отдать на сторону девочку. (11) Так длилось месяца два. (12) В августе пришла бумага о смерти отца Вали, и Аграфена Ивановна увезла свою дочку в Берендеево. (13) Вале, девочке-сироте, все в рыженьком блеклом домике в три окошка было на радость. (14) Валя ко всему тянется, весело ей, как будто и в самом деле пришла в свой родной домик, к настоящей маме. (15) Очень обрадовалась Аграфена Ивановна и, чтобы девочке свой домик совсем как рай показать, завела патефон – большую редкость тогда на Ботике. (16) «Соловей мой, соловей, – пел патефон, – голосистый соловей...» (17) Козочка удивилась, прислушалась, стала кругом озираться, что-то узнавать, вспоминать... (18) – А где же клеточка? (19) Вот она тут висела... (20) Вот тут столик был, и на нем куколки мои... (21) Достала Аграфена Ивановна свою хорошую куклу из сундука. (22) – Это не та, не моя!! (23) И вдруг у маленькой Козочки что-то сверкнуло в глазах: в этот миг, верно, девочка и вспомнила все свое ленинградское. (24) – Мама, – закричала она, – это не ты! (25) И залилась... (26) А патефон все пел... (27) И Аграфена Ивановна свое что-то вспомнила, закричала, заголосила, с размаху ударилась головой об стену и упала к столу. (28) Она то поднимет со стола голову, то опять уронит, и стонет, и всхлипывает. (29) Эта беда пересилила Валино горе, девочка обнимает ее, теребит, повторяет: (30) – Мамочка, милая, перестань! (31) Я все вспомнила, я тебя тоже люблю, ты же теперь моя настоящая мама. (32) И две женщины, большая и маленькая, обнимаясь, понимали друг друга, как равные. ты...

Где трудно дышится,где горе слышится,будь первым там.
Уважай себя,если хочешь,чтобы другие тебя уважали.
Кто вперед смотрит,тот далеко видит.
Старшим место уступи,младшим помощь окажи.
За двумя зайцами погонишься,ни одного не поймаешь.
Воду в решете не удержишь
помоги в каких предложениях сказуемые выражены повелительными формами глаголов и поставить к ним вопросы

В первый теплый день я поехал от химкинского речного вокзала по каналу на "ракете". я один сошел на маленькой голубой пристани села троицкое, и, когда ушла "ракета", я оказался в милом мире детства,

Так же голосили петухи, каркали вороны, медленно разворачивая темные крылья над голыми осинами, на школьном дворе кричали мальчишки, и весенняя земля пахла пасхой.

Я проголодался и зашел в сельмаг, купил колбасы и сухарей и пошел к роще на берегу канала. На опушке под березами стоял в выжидающей позе серо-коричневый кудрявый барбос. Он уже знал, что у меня колбаса, будто ему позвонили из магазина и сказали, и теперь он дрожал всеми кудрями, или мне это только показалось, а он просто стоял, скучая, среди вечной природы и ждал, твердо зная, что кого-то дождется.

Увидев меня, кудряш сошел с тропинки в сторону и пошел следом за мной на кривых терпеливых ногах. Я оглянулся, и он остановился и сконфуженно помигал: "Ничего, что я за тобой увязался?" Я пошел дальше, и он за мной. Я снова оглянулся, и он снова остановился, и тут мы глянули друг другу в глаза и поняли, что знакомы друг с другом вечно.

-- Тришка, -- сказал я, -- Тришка, так тебя зовут? Он махнул ушами: "А не все ли равно, зови как хочешь".

И теперь мы двинулись рядом, как старые-старые приятели.

Он забегал вперед, шуршал в кустах, нюхал какие-то следы и, взвизгивая радостно-деловито, возвращался назад: "Можно, все в порядке".

Я сел на скамейку у воды, развернул пакет, а он уселся в вежливом отдалении и так неназойливо, как бы наедине со своими собственными воспоминаниями, облизывался, вне всякой связи с моей колбасой.

Я глянул ему в глаза, он отвел их, он не хотел быть нахалом.

Я кинул ему кусок колбасы, он тут же ее проглотил, и сел, и, облизываясь, умильно глядел на меня. Я подмигнул ему, и вдруг он вскочил: "Что ты, ты неправильно меня понял", и зашел мне за спину и сел там тихонько.

Я все время чувствовал его за спиной, и кидал ему туда кусочки колбасы, и слышал, как он, шурша в прошлогодних листьях,'находит их и жует. Неконец я кинул ему целлофановую шкурку, он и ее проглотил, потом полетел пакет, он попридержал его лапой, и основательно вылизал, и бросил ветру, а потом взглянул на меня и улыбнулся.

Я встал и пошел, и он за мной. Теперь у меня уже не было колбасы, и не пахло колбасой, он это видел, чувствовал и знал лучше всех на свете, он шел рядом, и мы поглядывали друг на друга, и оба были довольны.

Вдали зашумела идущая обратным рейсом "Ракета". Я пошел через мостик к маленькой пристани, а он, оставаясь по ту сторону мостика, стоял на крепких кривых своих лапах и сквозь курчавую, свисавшую на глаза шерсть долго глядел мне вслед -- друг мой, брат мой