помогите пожалуйста заполнить

Любить всей душой, а в остальном доверяться судьбе — таково было простое правило, которым всегда руководствовалась моя мать. «Вот запомни», — говорила она с таинственным видом, предлагая моему вниманию заветную подробность: жаворонка, поднимающегося в мутно-перламутровое небо бессолнечного весеннего дня, вспышки ночных зарниц, снимающих в разных положеньях далекую рощу, краски кленовых листьев на палитре мокрой террасы, клинопись птичьей прогулки на свежем снегу.

Как будто предчувствуя, что вещественная часть ее мира должна скоро погибнуть, она необыкновенно бережно относилась ко всем вешкам прошлого, рассыпанным и по ее родовому имению, и по соседнему поместью свекрови, и по земле брата за рекой. Таким образом я унаследовал восхитительные миражи, призрачное имущество — и это оказалось прекрасным закалом от предназначенных потерь. Материнские отметины и зарубки были мне столь же дороги, как и ей.

Я до сих пор хорошо помню подъем в деревню Грязно, перед поворотом на Даймищенский большак — подъем столь крутой, что приходилось велосипедистам спешиваться. Там, поднимаясь рядом с ней, сделал ей предложение мой отец.

Я помню во всех подробностях даже старую теннисную площадку, которая к моему детству уже заросла поганками. Новая теннисная площадка была выложена по всем правилам грунтового искусства рабочими, выписанными из Восточной Пруссии. Вижу мать, отдающую мяч в сетку и топающую ножкой в плоской белой туфле. Руководство для игры в теннис перелистывается ветерком, на зеленой скамейке. С добросовестными и глупыми усилиями бабочки-белянки пробивают себе путь в проволочной ограде вокруг корта. Воздушная блуза и узкая пикейная юбка матери (она играет со мной в паре против отца и брата, и я сержусь на ее промахи) принадлежат к той же эпохе, как фланелевые рубашки и штаны мужчин. Поодаль, за цветущим лугом, окружающим площадку, проезжие мужики глядят с почтительным удивлением на резвость господ, точно так же, как глядели на волан или серсо в восемнадцатом веке.

Мать любила и всякие другие игры, особенно же головоломки и карты. Под ее умело витающими руками из тысячи вырезанных кусочков постепенно складывалась на ломберном столе картина из английской охотничьей жизни, и то, что казалось сначала лошадиной ногой, оказывалось частью дерева, а никуда не входившая пупочка (материнское слово для всякой кругловатой штучки) вдруг приходилась к крапчатому крупу, удивительно ладно восполняя пробел — вернее просинь, ибо ломберное сукно было голубое. Эти точные восполнения доставляли мне, зрителю, какое-то и отвлеченное и осязательное удовольствие.

Любимейшим ее летним удовольствием было хождение по грибы. В дождливую погоду, особливо в августе, множество этих чудных растеньиц вылезало в парковых дебрях, насыщая их тем сырым, сытным запахом — смесью моховины, прелых листьев и фиалкового перегноя, — от которого вздрагивают и раздуваются ноздри петербуржца. Но в иные дни приходилось подолгу всматриваться и шарить, покуда не сыщется семейка боровичков в тесных чепчиках, или мрамористый «гусар», или болотная форма худосочного белесого березовика.

Под моросящим дождиком мать пускалась одна в долгий поход с корзинкой, вечно запачканной лиловым изнутри от чьих-то черничных сборов. Часа через три можно было увидеть с садовой площадки ее небольшую фигуру в плаще с капюшоном, приближавшуюся из тумана аллеи; бисерная морось на зеленовато-бурой шерсти плаща образовывала вокруг нее подобие дымчатого ореола. Вот, выйдя из-под капающей и шуршащей сени парка, она замечает меня, и немедленно лицо ее принимает странное, огорченное выражение, которое, казалось бы, должно означать неудачу, но на самом деле лишь скрывает ревниво сдержанное упоение, грибное счастье. Дойдя до меня, она испускает вздох преувеличенной усталости, и рука и плечо вдруг обвисают, чуть ли не до земли опуская корзинку, дабы подчеркнуть ее тяжесть, ее сказочную полноту.

Около белой, склизкой от сырости садовой скамейки со спинкой она выкладывает свои грибы концентрическими кругами на круглый железный стол со сточной дырой посредине. Она считает и сортирует их. Старые, с рыхлым исподом, выбрасываются; молодым и крепким уделяется всяческая забота. Через минуту их унесет слуга в неведомое и неинтересное ей место, но сейчас можно стоять и тихо любоваться ими.

мысль о котором отравляет предпраздничное настроение. (4)Мама купила бы это платье ещё вчера вечером, когда они завершали «последний», как она сказала, тяжкий поход по магазинам. (5)Но их отказались обслужить, так как время работы торгового центра истекло и все кассы были закрыты. (6)Это было простое шёлковое белое платье, совершенно не соответствующее мечте Натки о наряде на выпускном балу, который состоится через два дня. (7)Она сама точно не знала, какое именно хочет. (8)Но знала точно, что не хочет такое платье, на котором настояла мама.
(9)Натка вообще уже потеряла надежду на то, чтобы найти общий язык с мамой, которая с каждым днём становилась всё более агрессивной по отношению к ней. (10)Казалось, что мама только и ждёт чего-то плохого от неё, опасается плохих новостей о внедомашней и внешкольной жизни дочери, которая всё более замыкалась. (11)Но Натка знала себя. (12)Она знала, что заложенное именно мамой сидит в ней так прочно, что она никогда не сможет переступить черту, за которой то, на что падки некоторые её ровесники... (13)Натка знала, что никогда не позволит себе опустить планку требований к себе, не предаст своего идеала самой себя, стремление к которому ей внушала мама с самого раннего детства. (14)Но, как бы назло самой себе, Натка свою внутреннюю «правильность» тщательно прятала за внешней бравадой, выраженной в манере разговаривать (неподобающей «приличной девушке», со слов мамы), в одежде. (15)«Словечки», мини-юбки, бикини и тому подобное пугали маму, приводили в шок, заставляли вырабатывать методы борьбы с помощью всё увеличивающейся шкалы запретов. (16)Это влекло противоположный эффект, и дочь придумывала всё более изощрённые (нередко успешные) способы противостояния. (17)Но подготовка к выпускному завершилась полным поражением Натки, олицетворённым в этом отвратительном платье, на котором настаивала мама тоном, не допускающим возражений.
(18)В самом мрачном настроении Натка брела по городу куда глаза глядят.
(19)На одной из улиц, где, как ей показалось, она вообще не бывала, её внимание привлекла витрина маленького (судя по всему, совсем нового) магазинчика.
(20)Девушка из праздного любопытства отворила дверь, и перед ней предстало платье, которое просто приворожило её. (21)Светло-пепельного цвета, составленное из нескольких слоёв мягкого шифона. (22)Платье было без рукавов и даже без лямочек. (23)От драпировки у груди шифон спадал каскадом воланов разной ширины, которые, как воздушная спираль, обволакивали фигуру манекена.
(24)Натка не могла не примерить это чудо и, глянув в зеркало, не узнала себя.
(25)Её фигура стала какой-то отточенной, с более длинной шеей и более округлыми плечами. (26)Платье было словно специально подогнано к натуральным цветам её внешности: пепельным волосам, персиковой коже и светло-карим глазам.
(27)«Цена платья превышает вдвое стоимость того, что выбрала и уже наверняка купила мама в обеденный перерыв, — размышляла девушка, с грустью возвращая платье на место. — (28)Но здесь дело не только в цене. (29)Попадись это платье на глаза маме ранее даже при сходной цене, она бы всё равно не купила его, так как оно выходит за рамки её представления о платье, которое подобает носить "скромной девушке"».
(30)Уже поздним вечером Натка зашла к старшей подруге (первокурснице университета) Оле и за чаепитием поделилась с ней своим настроением. (31)Семья подруги относилась к числу весьма зажиточных. (32)Оля предложила Натке взаймы деньги на неопределённый срок на полюбившееся платье. (33)Девушка возвращалась домой с мечтой о том, как завтра побежит прямо к открытию магазинчика за платьем-мечтой.
(34)Натка осторожно повернула ключ входной двери, поскольку мама уже должна спать, как обычно в это время. (35)Девушка была рада тому, что так оно и оказалось и ей не нужно объясняться с мамой. (36)Она тихо прошмыгнула в свою комнату и нашла выключатель. (37)Когда вспыхнул свет, перед её глазами предстало разложенное посреди кровати то самое платье, которое она мерила в новом магазинчике несколько часов назад.
(По Л. Матрос*)

помогите написать достойное сочинение,пожалуйста.

языку я пишу всё верно, ошибки бывают, но редко, но вот одна проблема, никак не могу разобраться с запятыми! А тут задание такое громадное! Если кто сможет, помогите, пожалуйста!

Нужно объяснить все знаки препинания:
Вронский с Кити прошел несколько туров вальса. После вальса Кити подошла к матери и едва успела сказать несколько слов с Нордстон, как Вронский уже пришел за ней для первой кадрили. Во время кадрили ничего значительного не было сказано, шел прерывистый разговор то о Корсунских, муже и жене, которых он очень забавно описывал, как милых сорокалетних детей, то о будущем общественном театре, и только один раз разговор затронул ее за живое, когда он спросил о Левине, тут ли он, и прибавил, что он очень понравился. ему. Но Кити и не ожидала большего от кадрили. Она ждала с замиранием сердца мазурки. Ей казалось, что в мазурке все должно решиться. То, что он во время кадрили не пригласил ее на мазурку, не тревожило ее. Она была уверена, что она танцует мазурку с ним, как и на прежних балах, и пятерым отказала мазурку, говоря, что танцует. Весь бал до последней кадрили был для Кити волшебным сновидением радостных цветов, звуков и движений. Она не танцевала, только когда чувствовала себя слишком усталою и просила отдыха. Но, танцуя последнюю кадриль с одним из скучных юношей, которому нельзя было отказать, ей случилось быть vis-a-vis с Вронским и Анной. Она не сходилась с Анной с самого приезда и тут вдруг увидала ее опять совершенно новою и неожиданною. Она увидала в ней столь знакомую ей самой черту возбуждения от успеха. Она видела, что Анна пьяна вином возбуждаемого ею восхищения. Она знала это чувство и знала его признаки и видела их на Анне — видела дрожащий, вспыхивающий блеск в глазах и улыбку счастья и возбуждения, невольно изгибающую губы, и отчетливую грацию, верность и легкость движений.
«Кто? — спросила она себя. — Все или один?» И, не помогая мучившемуся юноше, с которым она танцевала, в разговоре, нить которого он упустил и не мог поднять, и наружно подчиняясь весело-громким повелительным крюкам Корсунского, то бросающего всех в grand rond, то в chaine, она наблюдала, и сердце ее сжималось больше и больше. «Нет, это не любованье толпы опьянило ее, а восхищение одного. И этот один? неужели это он?» Каждый раз, как он говорил с Анной, в глазах ее вспыхивал радостный блеск, и улыбка счастья изгибала ее румяные губы. Она как будто делала усилие над собой, чтобы не выказывать этих признаков радости, но они сами собой выступали на ее лице. «Но что он?» Кити посмотрела на него и ужаснулась. То, что Кити так ясно представлялось в зеркале лица Анны, она увидела на нем. Куда делась его всегда спокойная, твердая манера и беспечно спокойное выражение лица? Нет, он теперь каждый раз, как обращался к ней, немного сгибал голову, как бы желая пасть пред ней, и во взгляде его было одно выражение покорности и страха. «Я не оскорбить хочу, — каждый раз как будто говорил его взгляд, — но спасти себя хочу, и не знаю как». На лице его было такое выражение, которого она никогда не видала прежде.
Они говорили об общих знакомых, вели самый ничтожный разговор, но Кити казалось, что всякое сказанное ими слово решало их и ее судьбу. И странно то, что хотя они действительно говорили о том, как смешон Иван Иванович своим французским языком, и о том, что для Елецкой можно было бы найти лучше партию, а между тем эти слова имели для них значение, и они чувствовали это так же, как и Кити. Весь бал, весь свет, все закрылось туманом в душе Кити. Только пройденная ею строгая школа воспитания поддерживала ее и заставляла делать то, чего от нее требовали, то есть танцевать, отвечать на вопросы, говорить, даже улыбаться. Но пред началом мазурки, когда уже стали расставлять стулья и некоторые пары двинулись из маленьких в большую залу, на Кити нашла минута отчаяния и ужаса. Она отказала пятерым и теперь не танцевала мазурки. Даже не было надежды, чтоб ее пригласили, именно потому, что она имела слишком большой успех в свете, и никому в голову не могло прийти, чтоб она не была приглашена до сих пор. Надо было сказать матери, что она больна, и уехать домой, но на это у нее не было силы. Она чувствовала себя убитою.
Она зашла в глубь маленькой гостиной и опустилась на кресло. Воздушная юбка платья поднялась облаком вокруг ее тонкого стана; одна обнаженная, худая, нежная девичья рука, бессильно опущенная, утонула в складках розового тюника; в другой она держала веер и быстрыми, короткими движениями обмахивала свое разгоряченное лицо. Но, вопреки этому виду бабочки, только что уцепившейся за травку и готовой, вот-вот вспорхнув, развернуть радужные крылья, страшное отчаяние щемило ей сердце.
«А может быть, я ошибаюсь, может быть этого не было?»

не особо,а сочинение завтра край нужно сдать.Помогите пожалуйста,может у кого то готовое есть?

сочинения...ни разу не писали такого, поэтому и не знаю как делать. Кто знает, помогите пожалуйста, план что ли составьте..)

выр...вненный р...петитор

2 нас...лечение сч...стливый т...инственный

3 дост...жжение д...серт расст...лается

4 зач...рпнуть оц...нить б...ндероль

2 в каком ряду в обоих словах на месте пропуска пишется буква У(Ю)

1 хохоч...щий ребенок они удерж...т

2 стел...щийся туман льды та...т

3 кле...щий карандаш кузнечики стрекоч...т

4 колыш...щийся ковыль они слыш...т

3В каком сложноподчиненном предложении придаточную часть нельзя заменить обособленным определением выраженным причасным оборотом

1 В Петербурге был открыт ландшафтный класс , где учили юных пейзажистов

2 Чистые звуки моцартовской музыки .которые бышли похожи на голоса серебряных труб , привели его в восхищение

3 Поднявшись на высокую лестницу , которая вела под арку ,я увидел бухту

4 Задушевные русские пейзажи ,которые так выразительно нарисовал художник ,трогают сердца зрителей

Помогите пожалуйста и лучше с обяснением очень надо