Три месяца находился узник в сыром и мрачном помещении. В пищу ему давали только хлеб сухой и воду. Когда его освободили, в его темнице, в углу, оказалось

не хватает мыслей.

"Какие удивительные у него глаза, — подумала девочка, разглядывая плюшевого зверя. — Как настоящие!"
„Что вы там все пишите?“ — спросил мужчина с плохо скрываемой неприязнью.
“Если так пойдет и дальше, я не протяну здесь и недели”, — размышлял он. — “Нужно срочно придумать план действий”.
“Я проклинаю тебя!“ — кричала ведьма, — “Тебя и всех твоих потомков до седьмого колена!“

1)Будешь много читать будешь много знать.
2)Лето припасает зима поедает
3)Не стыдно не знать стыдно не учиться
4)Со временем бесцельно спороть воротишь ничего.
:)

оказалось много костей.

Откуда взялись кости?

говорит»

Вот текст .

(1) Подходя к своему подъезду, молодая женщина перехватила зонтик под мышку и стала искать в сумочке ключи, но они не хотели находиться. (2) Женщина остановилась, минуту поискала ещё, а потом подошла к стоящей у подъезда скамейке и поставила сумку с решительным намерением произвести её полную инвентаризацию. (3) Тем временем за всем происходившим наблюдали двое. (4) Бабулька, сидящая на противоположной скамейке, и маленькая собачка, лежащая под этой же скамейкой. (5) В это время из-под скамейки вылезла собака. (6) Она оказалась ещё меньше, чем показалась Марине вначале. (7) Это было щуплое существо размером чуть больше кошки с когда-то густой и рыжей, а теперь бурой, свалявшейся в комок шерстью и слезящимися карими глазами. (8) Женщина достала из сумки оставшийся от обеда кусок «докторской» и протянула собаке. (9) Животное недоверчиво посмотрело на Марину, но колбаса слишком хорошо пахла, чтобы от неё отказаться. (10) Бабулька вздохнула и, обращаясь не то к Марине, не то к собаке, сказала: – (11) Плохо стало без Ивана Матвеевича. (12) Он умер три месяца тому назад. (13) Родственников у Матвеевича не было, а Жулька (она указала морщинистой рукой на собачку, уже доевшую подаренную колбасу и снова сжавшуюся в комок под скамейкой) осталась на улице. (14) Он её любил очень, десять лет назад подобрал у помойки слепым щенком, как младенца из бутылочки выкормил. (15) Сколько его помню, Жуля всегда рядом с ним была, у него кроме неё никого не было, и у Жули кроме него – никого. (16) Собачка, ставшая невольным свидетелем этого разговора, осталась лежать под скамейкой, где ей и предстояло провести ещё одну ночь, которая могла стать для неё последней. (17) Жулька всю свою жизнь прожила с человеком, она не умела заботиться о своём пропитании, не умела находить лазейки в тёплые подвалы, как другие собаки, у которых никогда не было дома, и у неё не было ни единого шанса пережить эту зиму. (18) Марина спала эту ночь плохо. (19) Ей снились собаки. (20) Много, много собак: белых, рыжих, черных. (21) Они лаяли, скулили, как будто хотели что-то сказать, и в глазах каждой из них были слёзы. (22) Нет, глаза не слезились, это были настоящие слезы... (23) И почему человек считает, что только он способен по-настоящему плакать, чувствовать, переживать? (24) Вечером после посещения местного зверинца Марина пошла домой. (25) Но не своим привычным маршрутом, а через ветеринарный магазин. (26) В магазине Марина приобрела собачий шампунь, расчёску, витамины, лекарства и другую мелочь, в большом ассортименте предлагаемую для четвероногих питомцев, которых у Марины не было. (27) «Теперь будет», – подумала она про себя. – (28) Ну, не бойся, заходи, – сказала Марина и легонько подтолкнула живой комочек шерсти к входной двери. – (29) Теперь ты здесь будешь жить, мы обязательно подружимся. (30) У меня никогда раньше не было собаки, хотя я о ней всегда мечтала. (31) Я постараюсь быть тебе хорошей хозяйкой. (32) Вот колбаса, вот булочка. (33) Ешь. (34) Ты любишь сдобные булочки? (35) Я люблю. (36) А к вечеру я сварю тебе кашки. (37) Специальный корм для собак мне не понравился. (38) Но, если ты захочешь, я тебе его куплю. (39) Марина осторожно дотронулась до рыжей, скатавшейся на боках шерсти – собачка вздрогнула. – (40) Ничего, Жулька, я понимаю, – произнесла Марина и отошла от собаки, села на пол в другом конце коридора. (41) Этой ночью Марина спала чутко. (42) Нет, не беспокойно, а именно чутко, прислушиваясь к вздохам и сопению в коридоре. (43) Ночь больше не казалась гулкой и пустой, дом стал уютнее, на сердце стало теплее, и всё оттого, что рядом было живое создание, за которое теперь она несла ответственность. (44) Жуля спала, удобно расположившись на подстилке в просторной плетёной корзине. (45) Что ей снилось? (46) Может быть, Матвеевич? (47) А может, просто добрые люди, которые накормят, почешут за ушком и никогда не ударят носком сапога.

Любая профессия ставит перед нами проблему: быть хорошим работником или казаться им.Долгая командировка закончена. Я возвращался в Москву. Соседи мои в купе – приятная молодая пара. Мы разговорились. Оказалось, они медики, только что окончившие институт. Детские врачи, оба. Работать им предстоит в северном городке, никогда прежде они там не бывали. Естественно, они полны планов, тревог, надежд.Когда мы прощались, я пообещал:– Смотрите, приеду как-нибудь, погляжу, что из всего этого вышло.– Конечно, приезжайте,– весело засмеялись они, и мы заторопились к выходу.Года через полтора, когда я задумал очерк о молодых специалистах, о тол, как начинают они свою трудовую жизнь, я вспомнил своих веселых спутников.Энск, где они должны были работать, город не маленький. Но, конечно, я разыщу в нем врачей-педиатров, мужа и жену, окончивших институт в Ленинграде и приехавших в Энск летом прошлого года. Если только они не сбежали оттуда, но это мне почему-то казалось невероятным....И вот Энск. Детская поликлиника помещается в двухэтажном деревянном доме. Дом изрядно обветшавший. Строился как временное сооружение. Но известно, нет ничего более вечного, чем временные сооружения.Рассказываю в поликлинике, зачем приехал, кого разыскиваю. И тотчас же слышу в ответ:– Так это же Юрий Сергеевич и Нина Михайловна, он рыженький такой, а она совсем худышка.– Они!– уверенно говорю я. Она и впрямь называла мужа Юрой.– Он на три месяца командирован в поселок лесорубов. А Нина Михайловна работает в детской больнице. Вот их адрес.
Нахожу дом, который мне нужен. Квартира № 24. Стучу.Дверь открывает худенькая девочка в домашнем халатике.– Вы к кому? Всматриваюсь.– По-моему, к вам. Вы ведь Нина Михайловна? Доктор?– Да. Только я сама больна. Грипп.– Вот я и пришел вас навестить. Не узнаете? Мы с вами вместе ехали в Москву, в одном купе. Я еще грозился к вам приехать.Нина Михайловна ахнула.– Господи, а мы-то думали, вы шутите.В поезде она больше молчала, говорил муж. Теперь рассказывает она.– Как мы живем? Хорошо. Как только выстроили дом, так сразу нам дали эту комнату. Правда, хорошая? С балконом. Сначала очень холодно было. Теперь тепло. Очень хорошая комната. И вся квартира хорошая. Здесь еще четыре комнаты. И во всех – молодые медики. Встретили нас тут хорошо. В городе сильный коллектив детских врачей. Есть с кем посоветоваться.Трудные случаи у меня? Один был. Непонятный. Я в тот день первый раз дежурила. Днем привезли очень тяжелого ребенка. Безнадежного! Все, что нужно, ему сразу назначил опытный врач. Больше ничего для него сделать никто не мог. Всю ночь я от него не отходила – то животик поглажу, то на руки возьму. Ношу его по комнате, а мама его за мной ходит и умоляет: «Доктор, сделайте что-нибудь...» А я не могу, все, что можно, уже сделано. Выжил он! Представляете! Никакой надежды не было. И я тоже ведь не надеялась. А он, умница моя, взял да выжил.Страшная это беда, что детей: часто слишком поздно привозят. Боятся отдавать в больницу, тянут. Надо мамам все время об этом говорить. А меня не всегда слушают... Молода слишком...Я медленно иду в гостиницу и думаю о том, о чем мне давно хочется написать.Наверное, любой человек на всю жизнь запоминает день, когда он впервые был полностью ответственным за свое дело. Такой день – шаг вперед, новая ступень, первое самостоятельное преодоление важного рубежа. Опыт, уверенность, спокойствие придут потом. Но как важно, приобретая их, не утратить свежесть и остроту восприятия своей ответственности, которая сопутствует нашим самостоятельным шагам, чтобы спокойствие не превращалось в успокоенность, а уверенность в самоуверенность.