к фразеологизмам подобрать хотя бы по одному синонимичному фразеологизму. Как в воду канул, Считать ворон.

1. В этой статье подводится итог выступлениям сборной российских атлетов на прошедшей олимпиаде.
2. Премию талантливому специалисту решили заплатить валютой.
3. Данные таблицы №3 необходимо тщательно проверить и сопоставить с уже имеющейся таблицей №1.

1)главные герои
2) о чем рассказ что главное ну вообщем для читательского дневника! (буквально 10 предложений)

акция имеет два значения,по двум значениям ,хотя бы по одному и нескольким примерам.

(1)Конечно, читателям легко, потому что их не терзают творческие поиски. (2)Но подумали ли вы хотя бы раз о тех мучениях, которые испытывает человек, пишущий добродетельный пасхальный рассказ?!

(3)Ведь, во-первых, все темы уже исчерпаны, пародии на темы надоели: что тут изобретешь?..

(4)У меня есть знакомый беллетрист, который не гонится ни за успехом, ни за модой, ни за деньгами...

(5)И вот как-то на страстной неделе я увидел, что мой приятель чем-то удручен или взволнован. (6)Стараясь не задеть его авторского самолюбия, я довел его до того, что он рассказал мне следующее:

– (7)Приезжает ко мне редактор. (8)И что всего хуже – мой настоящий, хороший друг...

– (9)Ради бога, пасхальный рассказ!

(10)Я кротко и убедительно верчу пуговицу его пиджака и самым нежным голосом говорю ему:

– (11)Ты сам писатель и не хуже меня знаешь, что все пасхальные темы уже использованы.

– (12)Хоть что-нибудь, – тянет он уныло, – например... «Чернильница»?!

– (13)Только очень близорукие люди выбирают для примеров и сравнений предметы, стоящие возле них!..

(14)Это задевает его за живое, и он сыплет как из мешка:

– (15)«Будка», «Кипарис», «Пале-Рояль», «Ландыш». (16)Не нравится? (17)Ну, наконец, «Травка»?..

– (18)Ага, «Травка»?.. (19)Стоп!.. (20)Это уже нечто весеннее и на пасху хорошо. (21)Давай-ка подумаем серьезно о травке!..

(22)У приятеля лицо вытягивается. (23)Я говорю ему самым нежным голосом:

– (24)Подожди... не отчаивайся! (25)Травок много, возьмем «Кресс-салат»...

– (26)«Кресс-салат»? – повторяет он уныло, как деревянный попугай.

– (27)Ну, хорошо... давай дальше! (28)Собаки лечатся травками...

– (29)Извини, это уже относится к области ветеринарии!

(30)Я догнал его уже в передней, когда он, рассерженный, всовывал свои ноги в калоши и надевал шляпу.

– (31)Надо писать серьезно, – говорил он. – (32)Конечно, я не обладаю даром... (33)Но, если бы я писал, я написал бы просто. (34)Помнишь, как мы с тобой, – тебе было одиннадцать лет, а мне десять, – как мы ели с тобой просвирки и какие-то маленькие пупырышки на огороде детской больницы?

– (35)Конечно, помню!

– (36)А помнишь молочай?

– (37)А конский щавель?

(38)Мы оба замолчали.

(39)И вдруг пред нами ярко и живо пронеслись наша опозоренная казенным учебным заведением нежность... пансион... фребелевская система... придирки классных наставников... взаимное шпионство... поруганное детство...

– (40)А помнишь, – сказал он и вдруг заплакал, – а помнишь зеленый рыхлый забор? (41)Возле него растут лопухи и глухая крапива... (42)Там всегда тень и сырость. (43)И по лопухам ползают какие-то необыкновенно золотые, или, вернее сказать, бронзовые жуки.

– (44)А помнишь еще: вдруг скользнет луч, заиграет роса на листьях?.. (45)Как густо пахнет зеленью! (46)Не отойдешь от этого московского забора! (47)Точно брильянты, горят капли росы... (48)Длинный, тонкий, белый червяк, выворачивая землю, выползает наружу... (49)Конечно, он прекрасен, потому что мы насаживали его на согнутую булавку и бросали в уличную лужу, веря, что поймаем рыбу! (50)Ну, скажи: разве можно это написать? (51)Тогда мы глядели ясными, простыми глазами, и мир доверчиво открывался для нас: звери, птицы, цветы... (52)И если мы что-нибудь любим и чувствуем, то это только жалкое отражение детских впечатлений.

– (53)Так, стало быть, рассказа не будет? – спросил редактор.

– (54)А разве все то, о чем мы говорили, – это не рассказ? (55)Такой в конце концов наивный, простой и ласковый?..

(56)Редактор обнял меня и поцеловал.

– (57)Какой ты... – сказал он, но не докончил, глаза его увлажнились, и он, быстро повернувшись, ушел, сопровождаемый веселым лаем моих милых друзей – сенбернарских песиков...

(По А.И. Куприну)*

*Куприн Александр Иванович (1870-1938 гг.) – русский писатель, обращавшийся своим творчеством к широкой демократической аудитории. Жизнелюбие, гуманизм, пластическая сила описаний, богатство языка делают Куприна одним из самых читаемых писателей и в наши дни.

чать

"учитель"?" Аргументы подобрать из рассказов Астафьева и Распутина (по одному из каждого). Продумать эпигра

Давным-давно стоял на морском берегу богатый торговый город Винета. В этом городе жил богатый купец Вседом, корабли которого, нагруженные дорогими товарами, плавали по далеким морям. Вседом был очень богат и жил роскошно. Может быть, и свое прозвище получил он оттого, что в его доме было решительно все.
В конюшне Вседома было много отличных лошадей; но ни в этой конюшне, ни во всей Винете не было лошади быстрее и красивее, чем конь по имени Догони-Ветер. Однажды купец, возвращаясь в Винету, ехал один на своем любимом коне через большой и темный лес.
Вдруг из-за кустов выскочило шестеро разбойников с топорами и ножами в руках. Трое были на лошадях, трое пешком. Два разбойника уже схватили лошадь купца за узду. Не видать бы богатому Вседому своей родимой Винеты, если бы под ним был другой какой-нибудь конь, а не Догони-Ветер. Почуяв на узде чужую руку, конь рванулся вперед, опрокинул на землю двух дерзких злодеев, державших его за узду, смял под ногами третьего и помчался как вихрь. Конные разбойники пустились вдогонку. Лошади у них были тоже сильные, но Догони-Ветер оставил разъяренных злодеев далеко за собою.
Дома, слезая с лошади, купец торжественно обещал никогда не продавать и не дарить никому своего верного коня, не прогонять его и ежедневно, до самой смерти, отпускать коню по три меры лучшего овса. Поторопившись к жене и детям, Вседом не присмотрел сам за лошадью, а ленивый работник не дал коню остыть и напоил раньше времени.
С тех пор Догони-Ветер начал болеть, ослабел и, наконец, ослеп. Купец очень горевал и около полугода верно соблюдал свое обещание. Слепой конь стоял по-прежнему на конюшне, и ему ежедневно отпускали по три меры овса. Потом Вседом купил себе другую верховую лошадь, и ему надоело кормить никуда не годного Догони-Ветра. Через полгода купец велел отпускать коню две меры вместо трех, а еще через полгода — одну.
Наконец и это показалось купцу тяжело. Он велел снять с Догони-Ветра узду и выгнать его за ворота, чтобы не занимал напрасно места в конюшне. Оказавшись за воротами, Догони-Ветер побрел наудачу, натыкаясь на дома и заборы.
Под утро слепой, глухой и голодный конь оказался на площади и случайно набрел на столбы, на которых висел вечевой колокол. Ища зубами пучок соломы, Догони-Ветер случайно схватил за веревку и стал дергать. Колокол зазвонил так сильно, что народ толпами стал сбегаться на площадь. Все в Винете знали Догони-Ветра, знали, что он спас жизнь своему хозяину, знали обещание хозяина. Когда народ узнал, что богатый Вседом выгнал из дому слепую лошадь, спасшую ему жизнь, то единодушно решил, что Догони-Ветер имел полное право звонить в вечевой колокол.
Потребовали на площадь неблагодарного купца и велели ему содержать лошадь по-прежнему и кормить ее до самой ее смерти. Особый человек приставлен был смотреть за исполнением приговора, а самый приговор был вырезан на камне, поставленном в память об этом событии на вечевой площади.