нужно написать сочинение (170-200 слов) по 130-му сонету Шекспира. высказать свое мнение, почему понравился, и что я думаю про него.

устный, горис­тый, местный, властный, мясной, книжка.

1) приставка, , корень,суффикс, окончание и основа.
2) приставка, , корень,окончание и основа
3) корень, суффикс, окончание и основа
4) корень, окончание и основа.

Необязательно все слова включать(нужно минимум 80%) и сочинение писать строго на эту тему. Например можно взять тему:" Центр Москвы" или "Архитектура центра Москвы"
По словам: архитектурный ансамбль, древний собор, старинный особняк, памятники старины, величественное сооружение, талантливый зодчий, бережно сохранять, по-прежнему прекрасный, мало-помалу изменяется, точь-в-точь как на старинной гравюре, гармонично сочетаться, любоваться панорамой Московского Кремля. "Кремль зубчатый, безмятежный", Московские улицы, по-московски гостеприимно, радушно.


Заранее СПАСИБО!

человеком, с того мгновения, когда он засмотрелся на лепестки цветка и вечернюю зарю, он стал всматриваться в самого себя. Человек постиг красоту.

ІI. Красота – это глубоко человеческое. Красота существует независимо от нашего сознания и воли, ‹…› она открывается человеком или постигается, живёт в его душе; не было бы нашего сознания, не было бы и красоты. Мы приходим в мир для того, чтобы постигнуть красоту, утвердить, создать её.

IІІ. 1. Красота – это радость нашей жизни. 2. Человек стал Человеком потому, что увидел глубину лазурного неба, мерцание звёзд, розовый разлив вечерней зари, прозрачную дымку степных просторов, багровый закат перед ветреным днём, трепетание марева над горизонтом, синие тени в сугробах мартовского снега, журавлиную стаю в голубом небе, отражение солнца в мириадах капель утренней росы, серые нити дождя в пасмурный день, фиолетовое облако на сиреневом кусте, нежный стебелёк и голубой колокольчик подснежника – увидел и, изумлённый, пошёл по земле, создавая новую красоту. 3. Остановись и ты в изумлении перед красотой – и в твоём сердце расцветёт благородство.

4. Перед человеком открылась радость жизни потому, что он услышал шёпот листьев и песню кузнечика, журчание весеннего ручейка и переливы серебряных колокольчиков жаворонка в горячем летнем небе, шуршанье снежинок и стон метели, ласковое плесканье волны и торжественную тишину ночи – услышал и, затаив дыхание, слушает сотни и тысячи лет чудесную музыку жизни. 5. Умей и ты слушать эту музыку. 6. Дорожи красотой, береги её.

.

Напишите небольшое сочинение – рассуждение (объём 50 – 70 слов) на тему: «Зачем человеку нужно беречь красоту?».

ЗАДАНИЯ:
1. прочитайте внимательно текст,напишите сочинение-отзыв,ориентируясь на следующие вопросы:
- какой проблеме посвящён текст?
- какова позиция автора ? какие художественные средства иллюстрируют его позицию? почему герой-рассказчик посчитал,что "тропа была безнадёжно испорчена"? почему он "об это тропе много раз пытался написать стихотворение, но так и не сумел написать"?
2. что такое сравнение? как может выражаться сравнение в литературном произведении? приведите 1-2 примера из текста, объясните их смысл.
3.какие,кроме этого,роизведения этого автора вам знакомы?(1-2 произведения).
4.какие произведения на эту же тему вы читали?(автор+название,1-2 произведения).
ТЕКСТ:
В тайге у меня была тропа чудесная. Сам я ее проложил летом, когда запасал дрова на зиму. Сушняка вокруг избы было много – конусообразные лиственницы, серые, как из папье-маше, были натыканы в болоте, будто колья. Избушка стояла на пригорке, окруженная стланиковыми кустами с зелеными хвойными кисточками – к осени набухшие орехами шишки тянули ветви к земле. Сквозь эти стланиковые заросли и проходила к болоту тропа, а болото когда-то не было болотом – на нем рос лес, а потом корни деревьев сгнили от воды, и деревья умерли – давно, давно. Живой лес отошел в сторону по подножью горы к ручью. Дорога, по которой ходили автомашины и люди, легла с другой стороны пригорка, повыше по горному склону.
Первые дни мне было жаль топтать жирные красные ландыши, ирисы, похожие на лиловых огромных бабочек и лепестками, и их узором, огромные толстые синие подснежники неприятно похрустывали под ногой. У цветов, как и у всех цветов Крайнего Севера, запаха не было; когда-то я ловил себя на автоматизме движения – сорвешь букет и поднимаешь его к ноздрям. Но потом я отучился. Утром я рассматривал, что случилось за ночь на моей тропе – вот распрямился ландыш, раздавленный моим сапогом вчера, подался в сторону, но все же ожил. А другой ландыш раздавлен уже навсегда и лежит, как рухнувший телеграфный столб с фарфоровыми изоляторами, и разорванные паутинки с него свисают, как сбитые провода.
А потом тропа вытопталась, и я перестал замечать, что поперек моего пути ложились ветви стланика, те, которые хлестали мне лицо, я обломал и перестал замечать надломы. По сторонам тропки стояли молодые лиственницы лет по ста – они при мне зеленели, при мне осыпали мелкую хвою на тропку. Тропа с каждым днем все темнела и в конце концов стала обыкновенной темно-серой горной тропой. Никто, кроме меня, по ней не ходил. Прыгали на нее синие белки, да следы египетской клинописи куропаток видал я на ней много раз, и треугольный заячий след встречался, но ведь птица и зверь не в счет.
Я по этой собственной тропе ходил почти три года. На ней хорошо писались стихи. Бывало, вернешься из поездки, соберешься на тропу и непременно какую-нибудь строфу выходишь на этой тропе. Я привык к тропе, стал бывать на ней, как в лесном рабочем кабинете. Помню, как в предзимнюю пору холодом, льдом уже схватывало грязь на тропе, и грязь будто засахаривалась, как варенье. И двумя осенями перед снегом я приходил на эту тропу – оставить глубокий след, чтобы на моих глазах затвердел он на всю зиму. И весной, когда снег стаял, я видел мои прошлогодние метки, ступал в старые следы, и стихи писались снова легко. Зимой, конечно, этот кабинет мой пустовал: мороз не дает думать, писать можно только в тепле. А летом я знал все наперечет, все было гораздо пестрей, чем зимой, на этой волшебной тропе – стланик, и лиственницы, и кусты шиповника неизменно приводили какое-нибудь стихотворение, и если не вспоминались чужие стихи подходящего настроения, то бормотались свои, которые я, вернувшись в избу, записывал.
А на третье лето по моей тропе прошел человек. Меня в то время не было дома, я не знаю, был ли это какой-нибудь странствующий геолог, или пеший горный почтальон, или охотник – человек оставил следы тяжелых сапог. С той поры на этой тропе стихи не писались. Чужой след был оставлен весной, и за все лето я не написал на этой тропе ни строчки. А к зиме меня перевели в другое место, да я и не жалел – тропа была безнадежно испорчена.
Вот об этой тропе много раз пытался я написать стихотворение, но так и не сумел написать.

напишите, буду благодарна еще больше!!!!! Вот текст: (1)Когда я позвонил в дверь квартиры Нины Георгиевны, мне открыл парень лет пятнадцати, которого я прежде никогда не видел. (2)Парень был аккуратный, прибранный, у него были волнистые светлые волосы, зачёсанные набок, живые глаза и нежные, розовые щёки. (3)Вежливо и даже ласково спросил он, кого мне нужно. (4)Я всегда терялся перед мальчишками, которые были всего на два или три года старше меня, гораздо больше, чем перед взрослыми. (5)Особенно неловко мне было перед теми, которые были не похожи на меня, в которых я чувствовал превосходство. (6)Я и тут так оробел, что чуть было не забыл имя–отчество Нины Георгиевны. – (7)Заходи, пожалуйста, она скоро придёт, – сказал парень и пропустил меня вперёд. – (8)Не обращай на меня внимания, я должен собраться. (9)На полу стоял большой кожаный чемодан с откинутой крышкой, в который парень с аккуратностью укладывал рубашки, майки, книги. – (10)Ты, наверное, Шурик? – спросил я то, в чём был совершенно уверен. – (11)Да, приятель, а ты откуда меня знаешь? – (12)Нина Георгиевна мне рассказала. (13)Она очень ждала тебя. (14)Лицо его стало строгим и даже печальным. – (15)Да, Нина Георгиевна вырастила меня. (16)Но, к сожалению, я должен был выбирать. (17)Мои родители, потерявшие меня пятнадцать лет назад, с тех пор искали меня повсюду. (18)Они очень благодарны Нине Георгиевне. (19)Хотя и в детском доме мне было бы хорошо, но в домашних условиях, разумеется, лучше. (20)Нина Георгиевна меня очень любит, и я её тоже очень люблю. (21)Хотя она несколько странная, не от мира сего, добрая чрезмерно. \(22)И меня бы испортила своей добротой, если бы я не оказывал сопротивления. (23)Сейчас, узнав своего отца, я понял, что во мне от рождения отцовский стержень. (24)Все его фразы были обдуманными, он ни разу не сбился, не назвал Нину Георгиевну так, как раньше, – мамой. (25)Но всё же я улавливал в его голосе смущение, хотя Шурик и старался его скрыть. – (26)Думаешь, мне нужны эти рубашки и книги? (27)Я просто не хочу, чтобы они напоминали Нине Георгиевне обо мне, ей это будет тяжело. (28)Лучше один раз пережить и больше не вспоминать. (29)Шурик сел на крышку туго набитого чемодана и закрыл его на ключ. (30)Потом он как-то торжественно и неторопливо согнул руку в локте, рукав пиджака полез наверх, и я увидел у него на руке красивые модные часы. – (31)Отец подарил, – между прочим сообщил он. (32)И сразу заторопился: – (33)Мне пора! (34)Очень хорошо, что ты здесь оказался. (35)Я потом напишу Нине Георгиевне. (36)А ты скажи, что я очень переживал. (37)Но если нашлись родители? (38)Я ведь не виноват. (39)Шурик выложил на стол ключи. – (40)Передай ей, пожалуйста. (41)Боясь встретиться с ней по дороге, он удалился почти бегом, припадая на правую сторону: руку оттягивал чемодан. (42)Я взглянул на висящую на стене фотографию мальчишки лет четырёх, в матроске и бескозырке с серебряным словом « Витязь», из-под которой выбивались светлые волнистые волосы. (43)Я представил себе, как много лет назад Нина Георгиевна купила ему этот нарядный костюмчик, долго причёсывала перед тем, как повести к фотографу. (44)Но часы она ему купить не успела. (45)«Эх, ты… витязь!» – подумал я, схватил ключи, лежащие на столе, и сунул в карман пальто. (46)Я сделал это необдуманно и лишь потом понял, зачем так поступил: эти ключи, оставленные на столе, говорили о чём-то окончательно непоправимом.