Найдите наречия,всего их 22. Кто-то целыми днями хлопотливо шнырял в лесу и пыхтел, подымая топь. На сугробы опрокидывал ковши горячих
5-9 класс
|
лучей, и сугробы ежились и фыркали, как разбуженные в берлогах звери; звенел вверху, как колокольчиками, тонкими ветками, осыпая с них искристые сосульки; месил жидкое тесто на дорогах, дышал голубым небом, запахом раннего детства, соками размякшей древесной коры, клеем еле заметных почек. Никто не заметил, когда поднялась топь. Случилось ли это ночью, более глубокой и мудрой, чем день, или днем, но далеко от человека, под защитой густого ольшаника и верб, или утренние зори разгадали тайну,- только топь поднялась высоко и властно залила лес. Она плотно охватила снизу дубы и березы, точно они не были в ее власти, и деревья стали еще более неподвижными, тихими, чем были. Она победно шумела, мчась по оврагам, гнула ивы, ломала хрупкий сушняк, она вползала на высокие дороги, лениво , довольно, как собака после охоты, отдыхала там на солнцепеке, влажно вглядываясь в небо мутными от опьянения собственным разгулом глазами. Горячо, сине, ярко распласталось небо и , сходясь в узкие воронки, все целиком падало на поляны, ставшие озерами. Озера плавились и лучились. Что-то лежало в них на самом дне, и, пробуждаясь ото сна, солнце опускалось вглубь по воронкам неба
хлопотливо,вверху,более,только,высоко,властно,плотно,снизу,точно,победно,лениво,довольно,влажно,горячо,сине,ярко,еле
Другие вопросы из категории
ласково звала: «Санки». (4)Ну и ясно: Сани-Санки-Салазкин.2) (10)Кинтель, конечно, не собирался выступать, талантов у него не было. (11)И этот «детский праздник на лужайке» его мало интересовал.3) (20)Зачем ему этот мамин Салазкин?.. (21)А Саня о чём-то шёпотом препирался с матерью.4) (24)Мать Салазкина, пожав плечами, заиграла. (25)И Саня запел.
Читайте также
(вопросы по таблицы разряды наречий по значению).
Весна наступила рано. Кто-то целыми днями хлопотливо шнырял в лесу и пыхтел, подымая топь. На сугробы опрокидывал ковши горячих лучей, и сугробы ежились и фыркали, как разбуженные в берлогах звери; звенел вверху, как колокольчиками, тонкими ветками, осыпая с них искристые сосульки; месил жидкое тесто на дорогах, дышал голубым небом, запахом раннего детства, соками размякшей древесной коры, клеем еле заметных почек. Никто не заметил, когда поднялась топь. Случилось ли это ночью, более глубокой и мудрой, чем день, или днем, но далеко от человека, под защитой густого ольшаника и верб, или утренние зори разгадали тайну,- только топь поднялась высоко и властно залила лес. Она плотно охватила снизу дубы и березы, точно они не были в ее власти, и деревья стали еще более неподвижными, тихими, чем были. Она победно шумела, мчась по оврагам, гнула ивы, ломала хрупкий сушняк, она вползала на высокие дороги, лениво , довольно, как собака после охоты, отдыхала там на солнцепеке, влажно вглядываясь в небо мутными от опьянения собственным разгулом глазами. Горячо, сине, ярко распласталось небо и , сходясь в узкие воронки, все целиком падало на поляны, ставшие озерами. Озера плавились и лучились. Что-то лежало в них на самом дне, и, пробуждаясь ото сна, солнце опускалось вглубь по воронкам неба.
Вот текст -
Весна наступила рано. Кто-то целыми днями хлопотливо шнырял в лесу и пыхтел,
подымая топь. На сугробы опрокидывал ковши горячих лучей, и сугробы ежились и фыркали, как разбуженные в берлогах звери; звенел вверху, как колокольчиками, тонкими ветками, осыпая с них искристые сосульки; месил жидкое тесто на дорогах, дышал голубым небом, запахом раннего детства, соками размякшей древесной коры, клеем еле заметных почек. Никто не заметил, когда поднялась топь. Случилось ли это ночью, более глубокой и мудрой, чем день, или днем, но далеко от человека, под защитой густого ольшаника и верб, или утренние зори разгадали тайну,- только топь поднялась высоко и властно залила лес. Она плотно охватила снизу дубы и березы, точно они не были в ее власти, и деревья стали еще более неподвижными, тихими, чем были. Она победно шумела, мчась по оврагам, гнула ивы, ломала хрупкий сушняк, она вползала на высокие дороги, лениво , довольно, как собака после охоты, отдыхала там на солнцепеке, влажно вглядываясь в небо мутными от опьянения собственным разгулом глазами. Горячо, сине, ярко распласталось небо и , сходясь в узкие воронки, все целиком падало на поляны, ставшие озерами. Озера плавились и лучились. Что-то лежало в них на самом дне, и, пробуждаясь ото сна, солнце опускалось вглубь по воронкам неба. ( зарание спасибо)
Весна наступила рано. Кто-то целыми днями хлопотливо шнырял в лесу и пыхтел,
подымая топь. На сугробы опрокидывал ковши горячих лучей, и сугробы ежились и фыркали, как разбуженные в берлогах звери; звенел вверху, как колокольчиками, тонкими ветками, осыпая с них искристые сосульки; месил жидкое тесто на дорогах, дышал голубым небом, запахом раннего детства, соками размякшей древесной коры, клеем еле заметных почек.
Никто не заметил, когда поднялась топь. Случилось ли это ночью, более глубокой и мудрой, чем день, или днем, но далеко от человека, под защитой густого ольшаника и верб, или утренние зори разгадали тайну,- только топь поднялась высоко и властно залила лес.
Она плотно охватила снизу дубы и березы, точно они не были в ее власти, и деревья стали еще более неподвижными, тихими, чем были. Она победно шумела, мчась по оврагам, гнула ивы, ломала хрупкий сушняк, она вползала на высокие дороги, лениво , довольно, как собака после охоты, отдыхала там на солнцепеке, влажно вглядываясь в небо мутными от опьянения собственным разгулом глазами.
Горячо, сине, ярко распласталось небо и , сходясь в узкие воронки, все целиком падало на поляны, ставшие озерами. Озера плавились и лучились. Что-то лежало в них на самом дне, и, пробуждаясь ото сна, солнце опускалось вглубь по воронкам неба
шнырял в лесу и пыхтел,
подымая топь. На сугробы опрокидывал ковши горячих лучей, и сугробы ежились и фыркали, как разбуженные в берлогах звери; звенел вверху, как колокольчиками, тонкими ветками, осыпая с них искристые сосульки; месил жидкое тесто на дорогах, дышал голубым небом, запахом раннего детства, соками размякшей древесной коры, клеем еле заметных почек. Никто не заметил, когда поднялась топь. Случилось ли это ночью, более глубокой и мудрой, чем день, или днем, но далеко от человека, под защитой густого ольшаника и верб, или утренние зори разгадали тайну,- только топь поднялась высоко и властно залила лес. Она плотно охватила снизу дубы и березы, точно они не были в ее власти, и деревья стали еще более неподвижными, тихими, чем были. Она победно шумела, мчась по оврагам, гнула ивы, ломала хрупкий сушняк, она вползала на высокие дороги, лениво , довольно, как собака после охоты, отдыхала там на солнцепеке, влажно вглядываясь в небо мутными от опьянения собственным разгулом глазами. Горячо, сине, ярко распласталось небо и , сходясь в узкие воронки, все целиком падало на поляны, ставшие озерами. Озера плавились и лучились. Что-то лежало в них на самом дне, и, пробуждаясь ото сна, солнце опускалось вглубь по воронкам неба.
сарай.Из-за угла,где лежало сено,доносились какие-то звуки.В углу кто-то возился.Не успел я что-либо предпренять,как из-за угла выскочила мышь,а за ней-кот.В то же мгновение мышь юркнула в щель под сараем,а кот остался в саоае ни с чем.