Этот красивый сад с цветами и шалаш в садк устроила птица-беседочница. Живет она в Австралии. Весной собирает палочки и строит из них настоящий шалаш. А

1. Потные и весёлые косцы посмеиваясь здоровались.
2. Лицо у него черное закопченное дымом.
3. В холодной воде наряду с безвредными могут находиться и болезнетворные микробы.
4. Мы к великой досаде совсем потеряли дорогу.
5. Только труд дает душевное здоровье упорный бодрый труд.

поблизости и Родиону был известен адрес

)Чехов приходит к нам в детстве и сопровождает нас всю жизнь: так же, как Свифт, Сервантес, Пушкин, Толстой. (2)Это качество гениев.
(3)Детьми нас поражает история рыжей собачки, похожей на лисицу, помеси таксы с дворняжкой (помните смерть гуся, бедного гуся Ивана Ивановича? Помните, помните! То, что потрясло в детстве, - не забывается), и путешествие Белолобого в волчью нору, и ужасный, непоправимый поступок мальчика Ваньки Жукова, который писал письмо "на деревню дедушке", и, конечно, это письмо не дойдет. (4) Это - на заре жизни. (5) Каждая книга открывается, как неизведанный мир, и мир открывается, как книга.
(6) В Чехове необыкновенно не только то необыкновенно простое, о чем он рассказывает, но и сам тон его рассказов. (7) Он разговаривает с нами, как со взрослыми, то печально, то с улыбкой, и никогда ничему не поучает. (8) Вот это особенно приятно.
(9) Потом наступает увлечение Антошей Чехонте, Чеховым "Осколков" и "Будильника". (10) Нет ничего смешнее маленьких рассказиков, где одни разговоры - но какие! (11) Ах, что за удовольствие читать вслух про глупых чиновников, смешных помещиков, жалких актеришек, крестьян с куриными мозгами! (12) А бесчисленные дачники, гувернантки, гимназисты, женихи, кухарки, тетки, городовые, с которыми случаются такие уморительные истории с неожиданными концами! (13) Ведь это смешно, когда ловят налима. (14) Кучер Василий лезет в воду: "Я сичас... Который тут налим?"
(15) Чехов - любимый писатель юности. (16) Он и сам юн, когда создаются эти шедевры юмора, любит шутку, веселье, выдумка его неистощима, он работает упоенно, с блистательной быстротой...
(17) Мы становимся старше, и меняется наша любовь к Чехову. (18)Она меняется всю жизнь. (19) Она вырастает тихо и незаметно, как куст сирени в саду. (20)Уже не "Заблудшие", не "Пересолил" восхищают нас, а поэтичный "Дом с мезонином", грустный и трогательный "Поцелуй", рассказ о даме с собачкой, о доброй Ольге Семеновне, которую все называли душечкой, об учителе Беликове.
(21) А потом нам открывается бескрайний, ошеломляющий простор "Степи", мы угадываем затаенные глубины в "Крыжовнике", в "Мужиках", в "Ионыче", понимаем "Скучную историю", понимаем "Студента".
(22) Нас пленяет театр Чехова.
(23) И еще остаются его письма, которые можно читать долго, до конца жизни, и до конца жизни будет длиться наше узнавание Чехова. (24)И будет расти, расцветать наша любовь к нему.
(25) Чехов совершил переворот в области формы. (26) Он открыл великую силу недосказанного. (27) Силу, заключающуюся в простых словах, в краткости.
(28) Чехов писал не о человечестве, но о людях. (29) Его интересовало не бытие человека, а жизнь его. (30) Жизнь одного конкретного человека. (31) Он делал эту работу с гениальным изяществом, с непоколебимой смелостью и с великим желанием сделать человека счастливым.
(32) Холодным осенним вечером, у костра, студент Иван Великопольский рассказывает двум крестьянским женщинам историю про то, как Петр предал Христа во дворе первосвященника. (33) Для студента Петр не евангельская фигура, а живой человек, который плачет над своей слабостью. (34) «И исшед вон, плакася горько». (35) Женщины взволнованы рассказом, одна из них, старуха Василиса, тоже заплакала — а ведь какое ей дело до событий, произошедших девятнадцать веков назад? (36) И студент подумал, что «прошлое связано с настоящим неопределенной цепью событий, вытекающих одно из другого. (37) И ему показалось, что он только что видел оба конца этой цепи: дотронулся до одного конца, как дрогнул другой».
(38) Так же как студент у костра, Чехов сумел в своем творчестве дотронуться до незримой цепи, связующей поколения, и она задрожала от него, от его сильных и нежных рук, и все еще дрожит, и будет дрожать долго…
(39) В самом деле, разве не удивительно: нам понятны и близки мысли и чувства чеховских героев! (40) Ведь наша страна изменилась неузнаваемо, изменились нравы, быт людей, строй жизни, весь мир, нас окружающий. (41) И однако — как близки, как понятны! (42) Но не щемящая сердце грусть, не безнадежная мечтательность чеховских героев делают их такими близкими. (43) Нас волнует другое. (44) Мы чувствуем исходящий из чеховских рассказов и пьес страстный призыв: «Люди, сделайтесь лучше! Будьте добрее, красивее, чище! Станьте счастливыми!»
(45) Этот призыв к совершенству и счастью, окрыляющий все творчество Чехова, будет волновать людей всегда. (46) Ибо всегда человек будет стремиться стать лучше.

(По Ю. Трифонову

и воздуха. Боеприпасов и продовольствия становилось всё меньше. И вот наступила страшная минута. Снарядов больше нет. Запас продовольствия на одни сутки.
В тот день немецкий истребитель сбросил вымпел с ультиматумом. Командир отвинтил крышку с алюминиевого цилиндра, вытащил бумагу, свёрнутую трубкой, и прочитал: «Вы окружены со всех сторон. Пред- лагаю вам капитулировать. Условия капитуляции: весь гарнизон форта без оружия идёт на площадь возле кирхи. Ровно в шесть часов по среднеевропейскому времени на вершине кирхи должен быть выставлен белый флаг. За это я обещаю вам подарить жизнь. В противном случае – смерть. Командир немецкого десанта контр-адмирал фон Эвер- шарп». Всю ночь гарнизон форта шил флаг. Незадолго до рассвета
флаг размером по крайней мере в шесть простынь был готов. Моряки в последний раз побрились, надели чистые рубахи и один за автоматами на шее и карманами, набитыми патронами, стали выходить по трапу наверх.
Фон Эвершарп стоял на боевой рубке. Над силуэтом рыбачьего посёлка подымался узкий треугольник кирхи с чёрным прямым крестом, врезанным в пасмурное небо. Большой флаг развевался на шпиле. В утренних сумерках он был совсем тёмный, почти чёрный.
Фон Эвершарп отдал приказ, и флотилия десантных шлюпок и торпедных катеров направилась к острову. Остров вырастал, прибли- жался. Теперь уже простым глазом можно было рассмотреть кучку моряков, стоявших на площади возле кирхи. В этот миг показалось малиновое солнце. Оно повисло между небом и водой, верхним краем уйдя в длинную дымчатую тучу, а нижним касаясь зубчатого моря. Угрюмый свет озарил остров. Флаг на кирхе стал красным, как раскалённое железо. –Чёрт возьми, это красиво, – сказал фон Эвершарп, – солнце хорошо подшутило над русскими. Оно выкрасило белый флаг в красный цвет, но сейчас мы опять заставим его побледнеть. Десантные шлюпки выбросились на берег. Немцы бежали к форту. И вдруг подземный взрыв чудовищной силы потряс остров. Скалы наползали одна на другую, раскалывались Их корёжило, поднимало на поверхность из глубины, из недр острова, и с поверхности спихивало в открывшиеся провалы. –Они взрывают батареи! – крикнул фон Эвершарп. Они на- рушили условия капитуляции! (38) Мерзавцы! В эту минуту солнце медленно вошло в тучу. Красный свет, мрачно озарявший остров и море, померк. Всё вокруг стало монотонного гранитного цвета. Всё, кроме флага на кирхе. Фон Эвершарп подумал, что он сходит с ума: вопреки всем законам физики, громадный флаг на кирхе продолжал оставаться красным. На сером фоне пейзажа его цвет стал ещё интенсивней. Тогда фон Эвершарп понял всё: флаг никогда не был белым, он всегда был красным. Он не мог быть иным.
Фон Эвершарп забыл, с кем он воюет. Это не был оптический обман. Не солнце обмануло фон Эвершарпа – он обманул сам себя.
Фон Эвершарп отдал новое приказание – эскадрильи бомбар- дировщиков, штурмовиков, истребителей поднялись в воздух. Торпед- ные катера, эсминцы и десантные шлюпки со всех сторон ринулись на остров. И посреди этого бушующего ада, окопавшись под контрфорсами кирхи, тридцать советских моряков выставили свои автоматы и пулемёты на все четыре стороны света. Никто из них в этот страшный последний час не думал о жизни. Вопрос о жизни был решён. Они знали, что умрут, но, умирая, они хотели уничтожить как можно больше врагов. В этом состояла боевая задача, и они выполнили её до конца

автора(2-3 пред.)3.Объясните свою позицию в отношении поставленной проблемы(4-5 пред) (1)Самолет
летел с Восточного побережья Соединенных Штатов на
Западное. (2)Это был самолет американской авиакомпании. (3)В
положенный час нам дали обед. (4)На подносе лежал столовый
прибор: ложки, вилки, ножи, маленькие ложечки.
(5)Все это был изготовлено из пластмассы цвета

слоновой
кости — полупрозрачного, гибкого, благородного на вид
металла. (6)Такими же были и тарелки, чашки. (7) После обеда
весь этот красивый сервиз (назовем его так) подлежал уничтожению.
(8)Его
не мыли, не сушили — это
было невыгодно.
(9)То был набор предметов для одноразового пользования.
(10)Глядя на эти искусно сделанные вещи, жаль было их короткой жизни.
(11)Я не понимал, как
можно уничтожать
такие удобные и прелестные предметы. (12)Но затем я подумал: мы долго
привыкли жить экономно
и
нам кажется непозволительной роскошью уничтожать такие изделия.
(13)Этим я себя успокаивал — и успокоил. (14)Спустя какое-то время мой внук
увидел, как я выбрасываю
коробку
из-под заграничных духов, великолепно сделанную,
обитую внутри шелком. (15)И шестилетний ребенок пришел
в ужас оттого, что я могу выбросить столь красивую вещь.
(16)Он схватил ее, утащил к себе, хотя не знал,
на что и как ее приспособить. (17)Его ужас, его возмущение было
чувством совершенно непроизвольным и здоровым.
(18)Я вдруг понял, что то мое ощущение жалости к выброшенным приборам
на американском самолете тоже
сродни этому
чувству и идет оно, наверное, не от бедности, а от
утраченной, может быть, еще естественности. (19)Мы погружаемся в бытие, где вещи
не наследуются,
мода быстро старит их, они исчезают, ничего не оставляя —
ни воспоминаний, ни сожалений, их сменяют новые вещи,
которые исчезнут так же быстро. (20)Предметный мир не
связывает нас с прошлыми поколениями, не сохраняет родственных
связей. (21)Мы начинаем жить в мире всегда новых
вещей.