Когда мы вернулись в деревню все уже спали. ----Где здесь союз и к какой группе и подгруппе он относится?(сочинительные и подчинительные,а так-же

синтаксическую функцию в тексте

ПОМОГИТЕЕЕЕЕ!!!! заранее спс

подул ветер, стало холодно.

За дверью в комнате стало тихо.

Становится свежо, я надеваю куртку

истокам, проникать в сокровенные глубины духа, контактировать с настоящим, прошлым и будущим.

К книгам относишься так же, как и к друзьям - в юношеском возрасте их много, но с годами круг знакомств сужается, и остаются один-два человека, которых называешь друзьями, но зато уж это подлинные, испытанные друзья. К каким-то авторам, которыми увлекался в юности, уже нет особенного желания возвращаться — эти книги ты навсегда прочитал. Но другие писатели тобой на всю жизнь. Пушкин, Гоголь,Толстой, Достоевский,Чехов...

Книга требует полной отрешенности от суетных дел, полной погруженности в тему, в систему образов — вся душа должна быть там. Иначе ничего не получится. Не знаю, но, наверное, во мне осталось испытанное некогда, еще в раннем детстве, благоговейное отношение к книге, печатному слову.

Я всегда с трепетом брал в руки книгу, как нечто действительно святое. Для меня в ту пору не было плохих книг, я восхищался каждой буквой, а человек, написавший книгу, мне неизменно представлялся таким, как Пушкин и Толстой. Увы, позднее пришлось узнать, что могут быть и плохие книги, равнодушные, написанные без искорки святости. Пусть это будет несколько наивно, но я и по сей день все же мечтаю, чтобы не было плохих книг, чтобы мы не разрушали то представление о книге и писателе, которое зарождается у человека в детстве.

Сегодня с классом мы поехали на ферму в Ростов. Здесь вырастают различные овощи, фрукты и другая еда. Так же тут раздается бесплатная клубника, которую предлагали моим одноклассникам, в том числе и мне. Не далеко от огорода на ферме живут страусы. По началу мы их испугались, но потом поняли, что они добрые. Эти страусы выросли на ферме и всегда будут там жить. Перед тем, как уехать, я со своим лучшим другом посадил на ферме росток, что бы хоть что-то оставить после себя. Когда мы вернулись в школу, все высказывали свои предложения, по поводу того, как бы самим выращивать овощи. По тому что еда выращенная самим - самая

засыпало желтыми листьями.Темнеет.Крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. Меня всего трясло все разрывало холодом. В избе пахло дымом. С крыши текло,звонко капало на жестяной лист около печки. Попадалось много грибов, в лицо дышало влажным грибным духом,пряным запахом опавшей хвои. помогите пожалуйсто

желтыми листьями.Темнеет.Крепко тянет душистым дымом вишневых сучьев. Меня всего трясло все разрывало холодом. В избе пахло дымом. С крыши текло,звонко капало на жестяной лист около печки. Попадалось много грибов, в лицо дышало влажным грибным духом,пряным запахом опавшей хвои. помогите пожалуйсто

знакомым местам, поеживаясь и засунув руки в карманы. В корзинах у нас лежали свежеиспеченный хлеб с луком, варенные вкрутую яйца, огурцы с собственного огорода, а у меня — книга. Я в ту пору всюду таскал за собой книжки, особенно, я любил фантастику. Эта книга, как сейчас помню, тоже была фантастическая, В общем, там какие-то люди прилетели на Луну и на особых аппаратах продвигались к тому месту, где начиналась неведомая часть планеты, потому что Луна повернута к нам одной стороной. Я как раз успел прочитать строки, как они перешагнули эту роковую черту видимого и невидимого и их глазам открылось совершенно необычное зрелище...

Что открылось их глазам, я так и не узнал и до сих пор не знаю, потому что я потерял в лесу свою книжку. Я заметил потерю в тот момент, когда мы взбирались на железнодорожное полотно, чтобы идти обратно к станции.

— Эх, теря-растеря, — сказал Васька, усаживаясь на холодный рельс. — Ты посмотри, может, она под грибами лежит?

— Нет, Васька, нет ее под грибами. Вот как сейчас помню, я положил ее под кустик, а потом...

Короче, я без книги не уеду.

Мы до ночи нагибались к каждому кусту и ползали по траве. Мы забрели в заросли ягоды пьяники, которой никогда здесь прежде не встречали. Ягоды были синие, с ноготь мизинца, точно виноград. Потом мы любовались яркой, как пожар, калиной на опушке. В сыроватой низине нашли несколько листьев ландыша с красной, как пуговица, завязью. Ландыши и завязь мы сорвали и выбросили, но их длинные корни забрали: их можно было посадить в горшок с землей, поливать теплой водой, и тогда бы в январе вырос настоящий цветок ландыша.

Васька, ползая по земле и раздвигая папоротник, вдруг сказал:

— Смотри, змеиная кожа!

Мы, не прикасаясь, приятно холодея от страха и риска, пристально рассматривали серые слитки чешуи, которые, как оказалось, сохраняли форму своей хозяйки. Потом мы потрогали их палкой — они рассыпались в прах.

— Они перешагнули эту роковую черту видимого и невидимого, и их глазам открылось совершенно...

— Иди сюда, тут родник! — закричал Васька.

Это была ямка, выложенная по краям тонкими стволиками, чтобы не обвалилась земля. В темной, но видимой глубине словно бы извергались крошечные вулканчики, нося над собой серую пыль.

По стенам, как живые, шевелились белые червеобразные корни от светлых поднимающихся струй, и пугливый лягушонок сидел, уцепившись за лист и закрыв от страха глаза...

Смыкаясь головами и не дыша, мы тихо смотрели в глубь родни-ка....

— Васька, отчего родник? От слова родной?

— Не знаю. Родился, может быть. Или от того, что здесь его родина. Ведь он из нутра земли идет.

Вечерело, и мы пошли к станции.

— Они перешагнули эту роковую черту видимого и невидимого, и их глазам открылось совершенно необычное зрелище...— сказал на память Васька и задумчиво посмотрел на меня. – Как ты думаешь, что им все-таки открылось?

— Им открылась страна, которой они никогда прежде не видели... Правда, Васька?

– Ага, - сказал Васька и оглянулся на лес.