Но быстро проходит короткая ночь.НА ВОСТОКЕ алеет заря.Гаснут звёзды.У самого ГОРИЗОНТА блеснул край СОЛНЦА.Помогите пожалуйста,определите какими частями

Снегири клевали в кормушке ягоды.

1) восторженно встречена
2)валяющийся в углу
3)легко воспринимаемый
4)требовать с подчиненных

двухнедельного морского путешествия бури не покидали нас: таков обычай на Балтийском море осенью. (2) Пройдет день-два - тихо, как будто ветер собирается с силами, и вдруг грянет потом так, что бедное судно стонет, как живое существо. (3) День и ночь на корабле бдительно следят за состоянием погоды. (4) Барометр делается общим оракулом. (5) Матрос и офицер не смеют надеяться проспать спокойно свою смену. (6) «Все наверх!» - раздается и среди ночного безмолвия. (7) Я, лежа у себя в койке, слышу всякий стук, крик, всякое движение парусов, командные слова и начинаю понимать смысл последних. (8)Когда заслышишь приказание: «Поставить брамсели, лиселя», - спокойно закутываешься в одеяло и засыпаешь беззаботно: значит, тихо, спокойно. (9) Зато как навостришь уши, когда велят: «Брать два, три рифа», - это значит уменьшить парус. (10) Лучше и не засыпать тогда: всё равно после просыпаться придётся.

(11) Заговорив о парусах, кстати скажу вам, какое впечатление произвела на меня парусная система. (12) Многие наслаждаются этою системой, видя в ней доказательство будто бы могущества человека над бурною, своенравною стихией. (13) Я вижу совсем противное, то есть доказательство его бессилия одолеть воду. (14) Посмотрите на постановку и уборку парусов вблизи, на сложность механизма, на эту сеть снастей, канатов, веревок, концов и веревочек, каждая из которых есть необходимое звено в общей цепи; взгляните на число рук, приводящих их в движение. (15) Однако к какому неполному результату приводят все эти хитрости! (16) Нельзя определить срок прибытия парусного судна, нельзя бороться со встречным ветром, невозможно ни сдвинуться назад, наткнувшись на мель, ни поворотить сразу в противоположную сторону, ни остановиться в одно мгновение. (17) В штиль судно дремлет, при встречном ветре лавирует, то есть виляет, обманывает ветер, а уж при шторме поднятые паруса и вовсе опасны. (18) А ведь несколько тысяч лет убито на то, чтоб выдумывать по парусу и по веревке в столетие! (19) Не только в каждом парусе, в каждой веревке, но даже в каждом крючке, гвозде, дощечке читаешь историю о том, каким путем истязаний приобрело человечество право плавать по морю при благоприятном ветре.

(20) Оно, пожалуй, красиво смотреть со стороны, когда на бесконечной глади вод плывет корабль, окрыленный белыми парусами, словно лебедь, а когда попадешь в эту паутину снастей, от которых проходу нет, то увидишь в этом не доказательство силы, а скорее безнадежность. (21) Парусное судно похоже на старую кокетку, которая нарумянится, набелится, подденет десять юбок и затянется в корсет, чтобы подействовать на кавалера, и на минуту иногда успеет; но только явится молодость и свежесть сил - все ее хлопоты разлетятся в прах. (22)И парусное судно, обмотавшись веревками, завесившись парусами, роет, кряхтя и охая, волны; а чуть задует в лоб - крылья и повисли.

(23) До пароходов еще, пожалуй, можно было не то что гордиться, а забавляться сознанием, что вот-де дошли же мы до того, что плаваем по морю с попутным ветром. (24) Но сегодня думать так абсурдно. (25) Напрасно водили меня показывать, как красиво вздуваются паруса с подветренной стороны, как фрегат режет волны и мчится по двенадцати узлов в час. (26) «Эдак и пароход не пойдет!» - говорят мне. (27) «Да зато пароход всегда пойдет», - отвечаю я.

(28) Некоторые находят, что в пароходе меньше поэзии, что он не так опрятен, некрасив. (29) Это от непривычки: если б пароходы существовали несколько тысяч лет, а парусные суда были бы созданы недавно, глаз людской, конечно, находил бы больше поэзии в этом быстром, видимом стремлении судна, на котором не мечется из угла в угол измученная толпа людей, стараясь угодить ветру, а стоит в бездействии, скрестив руки на груди, человек, с покойным сознанием, что под ногами его сжата сила, равная силе моря, заставляющая служить себе и бурю, и штиль.

(30) Горе моряку старинной школы, у которого весь ум, вся наука, искусство, а за ними самолюбие и честолюбие расселись по снастям! (31) Дело решено. (32) Паруса остались на долю мелких судов и небогатых промышленников; всё остальное усвоило пар. (33) Ни на одной военной верфи не строят теперь больших парусных судов, и даже старые парусники переделывают в пароходы, вставляя в них паровые машины.

языку я пишу всё верно, ошибки бывают, но редко, но вот одна проблема, никак не могу разобраться с запятыми! А тут задание такое громадное! Если кто сможет, помогите, пожалуйста!

Нужно объяснить все знаки препинания:
Вронский с Кити прошел несколько туров вальса. После вальса Кити подошла к матери и едва успела сказать несколько слов с Нордстон, как Вронский уже пришел за ней для первой кадрили. Во время кадрили ничего значительного не было сказано, шел прерывистый разговор то о Корсунских, муже и жене, которых он очень забавно описывал, как милых сорокалетних детей, то о будущем общественном театре, и только один раз разговор затронул ее за живое, когда он спросил о Левине, тут ли он, и прибавил, что он очень понравился. ему. Но Кити и не ожидала большего от кадрили. Она ждала с замиранием сердца мазурки. Ей казалось, что в мазурке все должно решиться. То, что он во время кадрили не пригласил ее на мазурку, не тревожило ее. Она была уверена, что она танцует мазурку с ним, как и на прежних балах, и пятерым отказала мазурку, говоря, что танцует. Весь бал до последней кадрили был для Кити волшебным сновидением радостных цветов, звуков и движений. Она не танцевала, только когда чувствовала себя слишком усталою и просила отдыха. Но, танцуя последнюю кадриль с одним из скучных юношей, которому нельзя было отказать, ей случилось быть vis-a-vis с Вронским и Анной. Она не сходилась с Анной с самого приезда и тут вдруг увидала ее опять совершенно новою и неожиданною. Она увидала в ней столь знакомую ей самой черту возбуждения от успеха. Она видела, что Анна пьяна вином возбуждаемого ею восхищения. Она знала это чувство и знала его признаки и видела их на Анне — видела дрожащий, вспыхивающий блеск в глазах и улыбку счастья и возбуждения, невольно изгибающую губы, и отчетливую грацию, верность и легкость движений.
«Кто? — спросила она себя. — Все или один?» И, не помогая мучившемуся юноше, с которым она танцевала, в разговоре, нить которого он упустил и не мог поднять, и наружно подчиняясь весело-громким повелительным крюкам Корсунского, то бросающего всех в grand rond, то в chaine, она наблюдала, и сердце ее сжималось больше и больше. «Нет, это не любованье толпы опьянило ее, а восхищение одного. И этот один? неужели это он?» Каждый раз, как он говорил с Анной, в глазах ее вспыхивал радостный блеск, и улыбка счастья изгибала ее румяные губы. Она как будто делала усилие над собой, чтобы не выказывать этих признаков радости, но они сами собой выступали на ее лице. «Но что он?» Кити посмотрела на него и ужаснулась. То, что Кити так ясно представлялось в зеркале лица Анны, она увидела на нем. Куда делась его всегда спокойная, твердая манера и беспечно спокойное выражение лица? Нет, он теперь каждый раз, как обращался к ней, немного сгибал голову, как бы желая пасть пред ней, и во взгляде его было одно выражение покорности и страха. «Я не оскорбить хочу, — каждый раз как будто говорил его взгляд, — но спасти себя хочу, и не знаю как». На лице его было такое выражение, которого она никогда не видала прежде.
Они говорили об общих знакомых, вели самый ничтожный разговор, но Кити казалось, что всякое сказанное ими слово решало их и ее судьбу. И странно то, что хотя они действительно говорили о том, как смешон Иван Иванович своим французским языком, и о том, что для Елецкой можно было бы найти лучше партию, а между тем эти слова имели для них значение, и они чувствовали это так же, как и Кити. Весь бал, весь свет, все закрылось туманом в душе Кити. Только пройденная ею строгая школа воспитания поддерживала ее и заставляла делать то, чего от нее требовали, то есть танцевать, отвечать на вопросы, говорить, даже улыбаться. Но пред началом мазурки, когда уже стали расставлять стулья и некоторые пары двинулись из маленьких в большую залу, на Кити нашла минута отчаяния и ужаса. Она отказала пятерым и теперь не танцевала мазурки. Даже не было надежды, чтоб ее пригласили, именно потому, что она имела слишком большой успех в свете, и никому в голову не могло прийти, чтоб она не была приглашена до сих пор. Надо было сказать матери, что она больна, и уехать домой, но на это у нее не было силы. Она чувствовала себя убитою.
Она зашла в глубь маленькой гостиной и опустилась на кресло. Воздушная юбка платья поднялась облаком вокруг ее тонкого стана; одна обнаженная, худая, нежная девичья рука, бессильно опущенная, утонула в складках розового тюника; в другой она держала веер и быстрыми, короткими движениями обмахивала свое разгоряченное лицо. Но, вопреки этому виду бабочки, только что уцепившейся за травку и готовой, вот-вот вспорхнув, развернуть радужные крылья, страшное отчаяние щемило ей сердце.
«А может быть, я ошибаюсь, может быть этого не было?»

к нам. Солнце, еще не скрытое облаками, ярко освещает ее мрачную фигуру и серые полосы, которые от нее идут до самого горизонта. Изредка вдалеке вспыхивает молния и слышится слабый гул, постепенно усиливающийся, приближающийся и переходящий в прерывистые раскаты, обнимающие весь небосклон. Василий приподнимается с козел и поднимает верх брички; кучера надевают армяки и при каждом ударе грома снимают шапки и крестятся; лошади настораживают уши, раздувают ноздри, как будто принюхиваясь к свежему воздуху, которым пахнет от приближающейся тучи, и бричка скорее катит по пыльной дороге. Мне становится жутко, и я чувствую, как кровь быстрее обращается в моих жилах. Но вот передовые облака уже начинают закрывать солнце; вот оно выглянуло в последний раз, осветило страшно-мрачную сторону горизонта и скрылось. Вся окрестность вдруг изменяется и принимает мрачный характер. Вот задрожала осиновая роща; листья становятся какого-то бело-мутного цвета, ярко выдающегося на лиловом фоне тучи, шумят и вертятся; макушки больших берез начинают раскачиваться, и пучки сухой травы летят через дорогу. Стрижи и белогрудые ласточки, как будто с намерением остановить нас, реют вокруг брички и пролетают под самой грудью лошадей; галки с растрепанными крыльями как-то боком летают по ветру; края кожаного фартука, которым мы застегнулись, начинают подниматься, пропускать к нам порывы влажного ветра и, размахиваясь, биться о кузов брички. Молния вспыхивает как будто в самой бричке, ослепляет зрение и на одно мгновение освещает серое сукно, басон и прижавшуюся к углу фигуру Володи. В ту же секунду над самой головой раздается величественный гул, который, как будто поднимаясь все выше и выше, шире и шире, по огромной спиральной линии, постепенно усиливается и переходит в оглушительный треск, невольно заставляющий трепетать и сдерживать дыхание. Гнев Божий! как много поэзии в этой простонародной мысли!

Выручайте! нужно определить проблему текста! и желательно ещё позицию автора

двухэтажный дом. Он был старый, изрядно потрепанный временем. Стены из темного кирпича, который еще сильнее потемнел от городской копоти. Наверху деревянный мезонинчик, некогда нарядный. Дом этот еще до Наполеона построил какой-то забытый купец по своему провинциальному вкусу.
Дом тихо ветшал.Его сломали бы уже давно, если бы в свое время не объявили памятником истории и культуры. Это, правда, не отразилось ни на внешнем виде здания, ни на состоянии его помещений. Несколько лет назад власти внесли его в список аварийного жилья. Еще через некоторое время из него выселили в новостройки последних жителей. А потом пустой уже дом вдруг сгорел. За одну ночь. Милиция выдвинула две версии пожара: короткое замыкание либо небрежность бомжей.
Между тем, жители окрестных переулков были уверены в третьей версии. Дом стоял в центре, и на его месте некая фирма уже давно собиралась построить современный комфортабельный храм торговли.
Было бы лицемерием утверждать, что памятники истории и культуры стали исчезать только сейчас, в 21 веке. Сколько в советское время было порушено храмов, которые теперь постепенно восстанавливаются! И разве только храмы пали жертвой эпохи, которая недавно миновала? Ведь наши предки еще и где—то жили, где—то работали, и этот столь дорогой нам российский быт остался нынче только в Третьяковской галерее на полотнах Перова и Маковского, Саврасова и Поленова. Ведь в той же Москве, кроме легендарных «сорока сороков», были и Красные ворота, и знаменитые Арбатские переулки, и загадочное Зарядье! Увы, все это тоже снесли, кое-что подчистую, когда вместо старой «большой деревни» власти создавали новый социалистический город. С новым городом получилось так себе, а старого не воротишь.
Между тем за последнее время самым прибыльным в мире бизнесом стал туризм, и, пожалуй, вся Европа живет в первую голову за счет желающих повидать мир. Россией тоже интересуются многие. Едут в Петербург и в Москву, в Суздаль... Ну, в еще некоторые города, в какой-то мере восстановленные. А вся прочая огромная Россия современными богатыми странниками практически не освоена. И не случайно. Что мы им можем там показать, если то, что осталось от былых времен, исчезает у нас на глазах? И вместе с ним исчезает надежда на грядущий туристический бум.
Старинные дома нынче горят по всей нашей неохватной родине. И это легко объяснить: в старых зданиях и проводка старая, и земля в центре любого города дороже, чем на окраине.
С сожалением и легкой грустью смотрим мы, как горит наше прошлое… А это горит наше будущее."

Автор - Леонид Аронович Жуховицкий.

план идеального сочинения:
1. Введение
2. Постановка проблемы
3. Комментарий к проблеме
4. Позиция автора
5. Ваша позиция
6. Литературный аргумент
7. Любой другой аргумент
8. Заключение

P.S. Пожалуйста, не нужно всяческих нравоучений в духе "сама подумай".

Заранее сердечно благодарю откликнувшихся (ежели таковые вообще найдутся).