Для эпохи Возрождения характерен

по-немецки; перебежать

Справедливые жалобы граждан вызывают необоснованные требования излишних справок.

а) ролей (р.
п.) в) ручей

Неменский, замечательный художник, как-то сказал мне, что есть два метода обучения живописцев и скульпторов. Один принят у нас сегодня: талантливые ребята, выдержав конкурс, поступают в институт, где слушают лекции разных педагогов и под руководством мастеров овладевают тонкостями профессии. Другой метод - ренессансный: художник набирает подмастерьев, и они с нуля, с веника и растирания красок, постигают тайны ремесла. Так, между прочим, обучался несравненный Страдивари. Так обучался сам Леонардо, Так он ставил на ноги своих учеников. Не берусь судить, какой метод лучше.
Но было в истории России одно удивительное учебное заведение, чей уникальный опыт, к сожалению, не был изучен, понят и развит. Я имею в виду Царскосельский лицей - вероятно, самое ренессансное учебное заведение в истории страны.
Его создавали с совершенно определенной и вполне прагматичной целью.
В царской семье подрастали дети, им нужно было дать образование хотя бы потому, что корона на глупой голове держится плохо. Учиться в одиночестве скучно. Вот и решили в компанию самым элитным детям державы набрать сколько-то отпрысков дворянских семей. Набрали. Задача этих ребятишек в том и состояла, чтобы составлять компанию.
Дальше, однако, получился сбой: венценосцы передумали погружать наследников в сомнительное общество рядовых баричей, и уже открытый лицей лишился цел и смысла. Словом, хотели как лучше, а получилось как всегда.
Дирекция лицея оказалась в сложном положении. Военные училища готовят военных, инженерные - инженеров. А кого готовить лицею? Тут была полная неясность. Осталось, увы, единственное: учить, по формулировке Александра Сергеевича, “чему-нибудь и как-нибудь”. Преподаватели, однако, были молоды, образованны и талантливы: для элитных учеников и наставников подбирали элитных. Они и принялись обучать лицеистов тому, что знали, любили и ценили сами. И никто не знает, что дало больше Пушкину, Пущину и Дельвигу - учение или вольное общение друг с другом и с молодыми педагогами. Наверное, никогда в российских гимназиях, колледжах и вузах не было столь ярких, столь талантливых выпусков: свободолюбивые, любознательные, широко мыслящие лицеисты становились и замечательными поэтами, и государственными деятелями высокого ранга.
Не знаю, как часто вспоминали в лицее эпоху Возрождения и вспоминали ли ее вообще. Но земное притяжение действует не только на тех, кто изучил законы Ньютона. Шаровая молния, запущенная в самом начале шестнадцатого века, многократно обойдя планету, на наше счастье, взорвалась блистательными искрами под Петербургом, в Царском Селе.

предпринят поход, закончившийся неудачей; и вот случилось так, что память о нем стала для русской культуры драгоценным достоянием. Все мы помним со школьной скамьи, как горько пришлось заплатить новгород-северскому князю Игорю Святославичу за нежелание делиться с другими князьями славой победы. Ни победы, ни славы не было, воины понапрасну полегли на берегу Каялы, о которой до сих пор не известно, что это была за река, но самое название которой звучит для нашего уха загадочно и грозно, словно древнее проклятие. Князь испытал участь пленника, и если ему все же удалось бежать, так ведь это тоже не просто — он бросал на произвол судьбы своих дружинников, товарищей по несчастью. Ипатьевская летопись повествует, как он поначалу зарекался от побега: \"…Неславнымъ поутемь не имамъ пойти\". Он так много думал о славе, и ему не осталось иного пути на волю, кроме \"неславного\". Что ж, историки разъяснят, насколько типичной для эпохи была коллизия между личной гордыней феодала, который вел свою войну, предпринимал свой поход, и долгом полководца, государственного мужа перед всей родной землей. Филологи добавят, как подобная коллизия проявлялась то в одной, то в другой средневековой литературе, — вспомним хотя бы Беортнота, герцога Эссексского и героя эпоса о битве при Мэлдоне, который отказом от переговоров с викингами и неуместной демонстрацией заносчивого великодушия в способе ведения войны навлек гибель на свою дружину и беду на свой народ. Все это неудивительно. Удивительно другое — что мы спустя восемь столетий вспоминаем 1185 год как одну из самых славных вех нашего исторического предания. Слава явилась, хотя совсем не та, о которой мечтал князь, и не та, что добывают для себя, а та, что принадлежит всему кругу культурной и жизненной традиции, принимающему в себя все новые и новые поколения. Опыт поражения князя Игоря был настолько переработан и осмыслен творческой совестью русской литературы, что это уже имеет отношение к самому важному делу: чтобы сбылась Россия как явление духовное. Вот рассказ той же Ипатьевской летописи об обстоятельствах пленения Игоря. Князь в руках врагов: о чем он думает — о себе, о своей униженной гордыне? Нет, о брате Всеволоде, которого видит в самой гуще боя, \"крепко борющася\". Им владеет не ярость попавшего в западню храброго хищника, а жалость, тревога за другого. А на какие мысли наводит его плен? С чувством вины припоминает он горе, которое сам причинил другим, когда в междоусобной войне отдал на разграбление город Глебов. Казалось бы, что ж тут такого — во времена усобиц чуть ли не все так поступали, и весьма вероятно, что поступок Игоря был лишь ответом на подобные действия Владимира Переяславского. С точки зрения феодальной этики все правильно. Но нет, своя беда пробуждает у героя чуткость к чужой беде и к своей вине. Это замечательная черта, для которой едва ли сыщется аналог в какой-либо из литератур той эпохи. Как кажется, мы вправе усмотреть в ней примету русского характера. Когда рыцарь иной страны искал бы в горделивой замкнутости компенсации своей неудачи, князь Игорь не боится чувствовать себя виноватым, дает страданию довести себя до точки совести и жалости. Для контраста: такому \"зерцалу рыцарства\", как Ричард Львиное сердце, едва ли приходили на ум за восемнадцать месяцев плена бедствия безвинных жертв его войн, в том числе и тех, которые он вел против родного отца, — по крайней мере, предание об этом умалчивает. Интонация жалости звучит в \"Слове о полку Игореве\", как, пожалуй, ни в каком другом произведении героического эпоса. Конечно, великая эпическая поэзия во все времена и у всех народов была совсем не такой, какой ее хотелось бы видеть завоевателям и хищникам. Вопреки Ницше она в конечном счете поразительно мало говорила о \"добыче и победе\", она воспевала не удачу, а мужество и потому была внимательна к страданию, перед лицом которого мужество осуществляет себя.

языку.

(1)Как изменились ценностные ориентации дружбы в современную эпоху? (2)Мы часто слышим, что массовое общество разрушило или подорвало основы человеческого общения, сделало его стандартным, менее интенсивным, менее человечным. (3)Некоторые социологи считают, что в

современном обществе, где конкретный человек теряет свою индивидуальность, растворяясь в массе, глубокая и длительная дружба невозможна. (4)Американский футуролог А. Тофлер писал, что условия

современной жизни – высокая социальная мобильность, частые перемены

места жительства, работы – делают личные отношения непостоянными, ненадёжными и эфемерными. (5)Люди, так же как вещи и местá, проходят через нашу жизнь не задерживаясь. (6)Чаще всего мы вступаем с окружающими нас людьми в поверхностные, деловые отношения. (7)Сознательно или нет, мы строим наши отношения с людьми на функциональной основе. (8)В условиях городской жизни, особенно в современном мегаполисе, всё усложняется. (9)Человек, стремящийся чего-то

достичь, должен беречь время, и это сказывается на неутилитарном общении:

банкет для налаживания отношений с «нужными людьми», деловые обеды и

ужины – это совсем не то же самое, что дружеское застолье. (10)Каждый человек хочет, чтобы его любили не за что-то, а ради него самого. (11)Если мы замечаем, что друзья обращаются к нам преимущественно в момент нужды, нам становится обидно. (12)Но мы и сами поступаем так же! (13)Дружеские отношения ценны прежде всего потенциально, они дают уверенность в том, что нам есть с кем поделиться и есть к кому обратиться за помощью. (14)Реальная потребность в этом возникает не часто, в зависимости от конкретных обстоятельств. (15)Но это не значит, что в остальное время мы забываем или перестаём любить своих друзей. (16)Дружба просто ждёт своего часа. (17)Однако наша актуальная потребность в душевной близости или практической помощи возникает у

людей не в одно время, порождая чувство обиды и непонятости. (18)Но так

было во все времена! (19)Необходимое условие дружбы – вера в друга и

взаимная терпимость. (20)Дружеские отношения возглавляют список важнейших ценностей и условий личного счастья, именно дружеские отношения часто считаются даже более важными, чем семейно-родственные связи. (21)Из 40 тысяч американцев, ответивших на анкету популярного журнала, свыше половины сказали, что в кризисной ситуации обратились бы к друзьям раньше, чем к членам собственной семьи. (22)У нашей молодёжи потребность в дружбе ещё сильнее. (23)Даже при сравнительно редких встречах и большом расстоянии дружеские отношения, как правило, считаются наиболее интимными и психологически важными, наличие близких друзей служит важнейшим условием субъективного благополучия. (24)Дружба сегодня ассоциируется прежде всего с духовной близостью, потребность в которой безгранична. (25)С возрастом иерархия ценностей меняется, но дружба всё же

занимает одно из первых мест. (26)Люди, как и прежде, ставят тепло человеческого общения выше заработка, приглашают в дом не «нужных», а

близких людей и предпочитают задушевную беседу увлекательной видеокассете. (27)Трудно? (28)Приходится чем-то жертвовать? (29)Но глубокие чувства и отношения потому и ценились во все времена, что они никому и никогда не давались даром.

(По И.С. Кону*)

*Кон Игорь Семёнович (родился в 1928 г.) – социолог, доктор философских

наук (1960), психолог. Его труды посвящены философии истории,

социальной психологии, проблемам личности.__