Просклонять: несколько дней, сколько книг, много людей.

афоризовый
афористский
афоризмовый
афористичный

статье к «Толковому словарю современного русского языка» под ред.
С.И. Ожегова. Подберите слова (по 4 примера), представляющие
стилистические разновидности лексики: нейтральную, книжную, официально-деловую,
разговорную, просторечную.

людей, заставляет их возвращаться к своим истокам, проникать в сокровенные глубины духа, контактировать с настоящим, прошлым и будущим. Книга связывает людей. Объединяет людей и телевидение; это понятно, но для того, чтобы одолеть огромное количество литературы, накопленной человечеством за века, творения Гомера, Данте, Вергилия, Толстого, Хемингуэя, Фолкнера и других гениев человечества, хотя бы часть этого богатства, а его можно осваивать без конца, следует от чего-то отказаться...

Восемь часов у человека уходит на сон, восемь на работу, если он будет просиживать часами у телевизора, ему некогда будет читать...

К книгам относишься так же, как и к друзьям: в юношеском возрасте их много, но отношения с ними более поверхностные, некритические, легковесные; нравится, допустим, кому-то то же, что и тебе, ты и его уже считаешь другом, единомышленником, хотя, может, и общего-то между вами разве что одна полюбившаяся книжка... С годами круг знакомств сужается, может быть, остаются один-два человека, которых называешь друзьями, но зато уж это подлинные, испытанные друзья. Так и с книгами. К каким-то авторам, которыми увлекался в юности, уже нет особенного желания возвращаться - эти книги ты навсегда прочитал. С другими писателями наоборот. Вот Достоевский, он не только остается для меня тем же, кем и был, но и день ото дня укрупняется, вырастает в моих глазах. Эпоха его миновала, исчез, канул в Лету мрачный, призрачный Петербург, но творения Достоевского, дух его прозы, слово его - продолжают меня волновать, не дают мне покоя. Достоевский - беспокойный писатель, будоражащий нашу совесть, его читать - нелегкое, а порой и не всегда приятное занятие, но его читаешь, ибо он возвращает тебя к себе самому, к сути твоей, к совести; ему невозможно подражать, но учиться у него нужно. Чему же? Мне думается, в первую очередь, неподдельной любви к людям, состраданию к униженным и оскорбленным.

Круг друзей неизбежно сужается, но так же неотвратимо углубляется и любовь к ним. Есть тут определённая взаимосвязь...

...Каждая книга требует полной отрешенности от суетных дел, полной погруженности в тему, в систему образов - вся душа должна быть там. Иначе ничего не получится. Не знаю, но, наверное, во мне осталось испытанное некогда, еще в самом раннем детстве, благоговейное отношение к книге, к печатному слову.

Я всегда с трепетом брал в руки книгу, как нечто действительно святое. Для меня в ту пору не было плохих книг, я восхищался каждой буквой, а человек, написавший книгу, мне неизменно представлялся таким, как Пушкин и Толстой. Увы, позднее пришлось узнать, что могут быть и плохие книги, равнодушные, написанные без искорки святости. Пусть это будет несколько наивно, но я и по сей день все же мечтаю, чтобы не было плохих книг, чтобы мы не разрушали то представление о книге и писателе, которое зарождается у человека в детстве.

(1)Помню те апрельские дни 1961 года. (2) Ошеломляющая радость, восторг... (3) Люди, высыпавшие на улицы Москвы, музыка, счастливые и растерянные лица...(4) Невероятно...немыслимо... не верится... (5) Человек в космосе! (6) Наш! (7) Майор Гагарин! (8) Ракета "Восток"! (9) Пилотируемый космический корабль! (10) Фантастика! (11) Здорово! (12) Здорово! (13) Здо-о-орово! (14) Ура-а-а! (15)Столица, покинувшая школы и учреждения, цеха заводов и университетские аудитории, отменившая театральные спектакли и киносеансы, буйствовала пароксизме стихийных эмоций. (16)Может быть, впервые за все её восемь веков, по-настоящему искренних и чистых. (17) Даже радость школяра по поводу неожиданно отменённых уроков меркла по сравнению с этим праздником, ворвавшимся в миллионы сердец. (18) А потом, через несколько дней, он прилетел в Москву. (19) Прямой репортаж из "Внуково". (20) Новенький телевизор "Старт", купленный словно специально для такого случая. (21) Тесный кружок соседей у мерцающего чёрно-белыми картинками экрана. (22) Вот он идёт по ковровой дорожке...(23) Улыбается.. (24) "А ведь симпатичный парень!" - соглашаются соседи в один голос... (25) Вот развязался шнурок... (26) Все ахают и замирают - упадёт, не упадёт.. (27) Вот он докладывает Первому секретарю ЦК КПСС Хрущёву.. (28) Конечно, многого в одиннадцать лет не понять. (29) Но ведь уже прочитаны "Аэлита", и "Туманность Андромеды", и "Война миров", а поэтому эмоциональный шок от реального полёта человека в космическое пространство осознаваем. (30) Впрочем, привыкли давно, с тех пор как стали выветриваться из памяти имена космонавтов, а очередной полёт на орбиту или на космическую станцию перестал быть информационным событием. (33) Да и немудрено - более 500 человек побывали там, если верить статистике. (34) Разве можно вспомнить всех! (35) Но первых помнят. (36) И погибших тоже помнят. (37) Юрий Гагарин испытывал страх перед полётом, в кабине корабля, при возвращении на Землю? (38) Разумеется, тогда, в 1961-м, мне и в голову не могли прийти подобные вопросы. (39) Самым естественным образом для мальчишки, росшего в СССР, я считал, что Юрий Гагарин был счастлив и до, и во время, и после. (40) И, конечно же, горд. (41) Причём не как-нибудь по-особенному, а исключительно законной гордостью. (42) Что же, отрочество имеет свои привилегии, в том числе и возможность быть безнаказанно глупым. (43) Теперь-то, с высоты прожитых лет, понимаю: ему было страшно. (44) Очень. (45) Ведь летел в непознанное, в чёрную дыру, и шансов пропасть у него было едва ли не больше, чем шансов вернуться. (46) Вряд ли это утешало или вселяло уверенность: "поддержка миллионов", "вера в мощь советской науки", "руководящая роль партии"... (47) Безусловно, были и поддержка, и вера в науку, и руководство партии. (48) Но смерть, как и рождение, - акт интимный, совершаемый в одиночестве, даже если вокруг стоят объятые горем родственники. (49) Решение рисковать жизнью с минимальными шансами не умереть принимается человеком без оглядки на "поддержку миллионов". (50) Именно в принятии такого решения и заключается величие этого улыбчивого и теперь уже вечно молодого русского парня. (51) Он сделал шаг к гибели, открыв нам новую эпоху. (52) И мы теперь небрежно пропускаем информацию об очередном полёте в космос, забываем имена других космонавтов, рассматривая всё это как события рядовые и обыденные. (53) Наверное, так и должно быть. напишите пожалуйста какие можно аргументы к этому сочинению подобрать и какая проблема здесь?

Василий Конаков, или просто Вася, как звали мы его в полку, был командиром пятой роты. Участок его обороны находился у самого подножья Мамаева кургана, господствующей над городом высоты, за овладение которой в течение всех пяти месяцев шли наиболее ожесточенные бои.Участок был трудный, абсолютно ровный, ничем не защищенный, а главное с отвратительными подходами, насквозь простреливавшимися противником. Днем пятая рота была фактически отрезана от остального полка. Снабжение и связь с тылом происходили только ночью. Все это очень осложняло оборону участка. Надо было что-то предпринимать. И Конаков решил сделать ход сообщения между своими окопами и железнодорожной насыпью. Расстояние между ними было небольшое, метров двадцать, не больше, но кусочек этот был так пристрелян немецкими снайперами, что перебегать его днем было просто немыслимо. В довершение всего был декабрь, грунт промерз, и лопатами и кирками с ним ничего нельзя было поделать. Надо было взрывать.И вот тогда-то – я был в то время полковым инженером – мы и познакомились с Конаковым, а позднее даже и сдружились. До этого мы только изредка встречались на совещаниях командира полка да во время ночных проверок обороны. Обычно он больше молчал, в лучшем случае вставлял какую-нибудь односложную фразу, и впечатления о нем у меня как-то не складывалось никакого.Однажды ночью он явился ко мне в землянку. С трудом втиснул свою массивную фигуру в мою клетушку и сел у входа на корточки. Смуглый кудрявый парень, с густыми черными бровями и неожиданно голубыми, при общей его черноте, глазами. Просидел он у меня недолго – выкурил цигарку, погрелся у печки и под конец попросил немного толу – «а то, будь оно неладно, все лопаты об этот чертов грунт сломал».– Ладно, – сказал я. – Присылай солдат, я дам сколько надо.– Солдат? – Он чуть-чуть улыбнулся краешком губ. – Не так-то у меня их много, чтоб гонять взад-вперед. Давай мне, сам понесу. – И он вытащил из-за пазухи телогрейки здоровенный мешок.На следующую ночь он опять пришел, потом его старшина, потом опять он.– Ну, как дела? – спрашивал я.– Да ничего. Работаем понемножку. С рабочей-то силой не очень, сам знаешь.С рабочей и вообще с какой-либо силой у нас тогда действительно было «не очень-то». В батальонах было по двадцать – тридцать активных штыков, а в других полках, говорят, и того меньше. Но что подразумевал Конаков, когда говорил о своей роте, я понял только несколько дней спустя, когда попал к нему в роту вместе с проверяющим из штаба дивизии капитаном. До сих пор я не мог никак к нему попасть, подвалило работы с минными полями на других участках, и до пятой роты как-то руки не дотягивались.Последний раз, когда я там был, – это было недели полторы тому назад, – я с довольно-таки неприятным ощущением на душе перебегал эти проклятые двадцать метров, отделявшие окопы от насыпи, хотя была ночь и между ракетами было все-таки по две-три минуты темноты.Сейчас прямо от насыпи, где стояли пулеметы и полковая сорокапятка, шел не очень, правда, глубокий, сантиметров на пятьдесят не больше, но по всем правилам сделанный ход сообщения до самой передовой.Конакова в его блиндаже мы не застали. На ржавой, неизвестно откуда добытой кровати, укрывшись с головой шинелью, храпел старшина, в углу сидел скрючившись с подвешенной к уху трубкой молоденький связист.– А где командир роты?– Там… – куда-то в пространство, неопределенно махнул головой связист. – Позвать?– Позвать.– Подержите тогда трубку.Вскоре он вернулся вместе с Конаковым.– Здорово, инженер. В гости к нам пожаловали? – Он снял через голову автомат и стал расталкивать храпевшего старшину: – Подымайся, друг. Прогуляйся малость.Старшина растерянно заморгал глазами, вытер рукой рот.– Что, пора уже?– Пора, пора. Протирай глаза и топай.Старшина торопливо засунул руки в рукава шинели, снял со стены трофейный автомат и ползком выбрался из блиндажа. Мы с капитаном уселись у печки.– Ну как? – спросил он, чтобы с чего-нибудь начать.– Да ничего. – Конаков улыбнулся, как обычно, одними уголками губ. – Воюем помаленьку.–

лица...(4) Невероятно...немыслимо... не верится... (5) Человек в космосе! (6) Наш! (7) Майор Гагарин! (8) Ракета "Восток"! (9) Пилотируемый космический корабль! (10) Фантастика! (11) Здорово! (12) Здорово! (13) Здо-о-орово! (14) Ура-а-а! (15)Столица, покинувшая школы и учреждения, цеха заводов и университетские аудитории, отменившая театральные спектакли и киносеансы, буйствовала пароксизме стихийных эмоций. (16)Может быть, впервые за все её восемь веков, по-настоящему искренних и чистых. (17) Даже радость школяра по поводу неожиданно отменённых уроков меркла по сравнению с этим праздником, ворвавшимся в миллионы сердец. (18) А потом, через несколько дней, он прилетел в Москву. (19) Прямой репортаж из "Внуково". (20) Новенький телевизор "Старт", купленный словно специально для такого случая. (21) Тесный кружок соседей у мерцающего чёрно-белыми картинками экрана. (22) Вот он идёт по ковровой дорожке...(23) Улыбается.. (24) "А ведь симпатичный парень!" - соглашаются соседи в один голос... (25) Вот развязался шнурок... (26) Все ахают и замирают - упадёт, не упадёт.. (27) Вот он докладывает Первому секретарю ЦК КПСС Хрущёву.. (28) Конечно, многого в одиннадцать лет не понять. (29) Но ведь уже прочитаны "Аэлита", и "Туманность Андромеды", и "Война миров", а поэтому эмоциональный шок от реального полёта человека в космическое пространство осознаваем. (30) Впрочем, привыкли давно, с тех пор как стали выветриваться из памяти имена космонавтов, а очередной полёт на орбиту или на космическую станцию перестал быть информационным событием. (33) Да и немудрено - более 500 человек побывали там, если верить статистике. (34) Разве можно вспомнить всех! (35) Но первых помнят. (36) И погибших тоже помнят. (37) Юрий Гагарин испытывал страх перед полётом, в кабине корабля, при возвращении на Землю? (38) Разумеется, тогда, в 1961-м, мне и в голову не могли прийти подобные вопросы. (39) Самым естественным образом для мальчишки, росшего в СССР, я считал, что Юрий Гагарин был счастлив и до, и во время, и после. (40) И, конечно же, горд. (41) Причём не как-нибудь по-особенному, а исключительно законной гордостью. (42) Что же, отрочество имеет свои привилегии, в том числе и возможность быть безнаказанно глупым. (43) Теперь-то, с высоты прожитых лет, понимаю: ему было страшно. (44) Очень. (45) Ведь летел в непознанное, в чёрную дыру, и шансов пропасть у него было едва ли не больше, чем шансов вернуться. (46) Вряд ли это утешало или вселяло уверенность: "поддержка миллионов", "вера в мощь советской науки", "руководящая роль партии"... (47) Безусловно, были и поддержка, и вера в науку, и руководство партии. (48) Но смерть, как и рождение, - акт интимный, совершаемый в одиночестве, даже если вокруг стоят объятые горем родственники. (49) Решение рисковать жизнью с минимальными шансами не умереть принимается человеком без оглядки на "поддержку миллионов". (50) Именно в принятии такого решения и заключается величие этого улыбчивого и теперь уже вечно молодого русского парня. (51) Он сделал шаг к гибели, открыв нам новую эпоху. (52) И мы теперь небрежно пропускаем информацию об очередном полёте в космос, забываем имена других космонавтов, рассматривая всё это как события рядовые и обыденные. (53) Наверное, так и должно быть. напишите пожалуйста какие можно аргументы к этому сочинению подобрать и какая проблема здесь?