живота не жалеть какой антоним?

телеграфную проволоку. (М.Пришвин) 2) По лопухам по крапиве по всякой зеленой траве рассыпались белые лепестки отцветает черемуха. (М.Пришвин) 3) Сосна была высокой прямой на темно-зеленой коре литого ствола ни одного сучка и ни единого шрама от сучка. (В.Бочарников) 4) Дождь почти перестал ветер стал менее влажным зато пронизывал холодом.(Ж.Верн) 5) Туман клубится над водой восток алеет и бросает розоватый отблеск на реку.

употребить в случае необходимости. Ниже приведены сочетания, в каждом из которых выбор предлога В или НА подчиняется определенному правилу. Разбейте сочетания на группы на основании общего правила выбора и для каждой группы сформулируйте это правило.

(Лекция) в аудитории номер пять, (совершать полеты) на авиашоу, семечки в арбузе, (перевозить) в багажнике, (суп) в кастрюле, (хранить игрушки) в коробке, (выступать) на митинге, (лежать) на мягком диване, (роса) на траве, (табличка) на стене, (сидеть) на уроке русского языка, (ремонт) в физкультурном зале.

Подчиняются ли сочетания (участвовать) в дискуссии, (присутствовать) на кинофестивале, (побывать) на концерте, (карандаши) в пенале, (взять) на складе сформулированным правилам? Если какое-либо (какие-либо) из сочетаний подчиняется (подчиняются) этим правилам, то какому именно из них? Если не подчиняются, то какое правило не соблюдено?

подростков, как и их родителей в свое время волнует все тоже.

Юношеская мечта о любви – это мечта о взаимопонимании, ведь подростку нужно реализовать себя в общении со сверстниками, проявить свою способность к сочувствию, показать свои качества.

Любовь - безусловное и безграничное доверие двоих друг к другу, раскрывающее в каждом самое лучшее. Настоящая любовь включает в себя дружеские отношения, но не ограничивается ими. Она всегда больше дружбы, ведь в любви мы даем человеку полное право на составляющие нашего мира.

вопрос - сколько слов в этом предложении (предлоги и союзы тоже)

углах серые холмики пыли, приставшую твердую крошку на краю вымытой чашки или тарелки. «Только еще этого не хватало, — раздраженно думал он, — неужели так всю жизнь было, только не замечал, а теперь, сидя на пенсии, от нечего делать все вижу...» Константин Николаевич поглядел на жену. Она сидела, низко склонив голову над шитьем. За последнее время у нее появилась какая-то странная потребность чинить рваные носки, ставить заплаты на застиранные полотенца. Нет, совсем она стала не такой, какою он знал ее все тридцать пять лет. Совсем не такой. Когда она вышла за него замуж, то подружки говорили ей, что он, Костя, ей не пара. Почему-то считали его менее значительным по сравнению с нею. Но вот в итоге — квартира, машина, дача, и все это он, а теперь еще помогает дочери, у которой муж оказался легкомысленным человеком, да и сыну приходится помогать. Так что если говорить о доброте, то вот она — не порывом, а из месяца в месяц, когда себе отказываешь ради детей. Константин Николаевич поглядел на жену. Она по-прежнему сидела, низко склонив голову. Ставила очередную заплату. В последнее время у нее появилось немало странностей. Хотя бы вот эти заплаты, причем яркие. Затем — щурить глаза, как бы свысока глядеть на того, с кем говорит. — Следи лучше за домом. Кругом грязь. Ты стала неряшлива. В углах паутина. — Где паутина? И опять этот мерзкий прищур. — Вот тут, тут, тут! — Константин Николаевич стал тыкать пальцем по углам. — Не может быть... — Анастасия Петровна сощурилась и стала высматривать в углах паутину. — Там ничего нет, ты просто придираешься, — сказала она обычным усталым голосом. — Да ты ослепла, что ли? Константин Николаевич дернул в раздражении головой и ушел в свою комнату. Встал у окна, бездумно глядя на улицу. «Черт знает что, — кипело у него на сердце, — и она еще иронизирует. Нет, надо вернуться и заставить ее снять паутину, потыкать носом, а то «придираешься»... И он пошел к жене. Но то, что он увидал, заставило его замереть. Анастасия Петровна стояла в углу и напряженно, как это бывает у плохо видящего человека, всматривалась в стены, видимо отыскивая паутину. И в ее лице, и во всей фигуре было что-то жалкое, беспомощное. — Настя! — встревоженно позвал Константин Николаевич. Она вздрогнула, обернулась, и он увидал ее растерянные глаза. Они были широко раскрыты, затем сощурились, как бы сделав взгляд высокомерным. — Я... я не вижу паутины, — сказала она. «Как не видишь?» — хотел он сказать. Он видел даже от двери эту черную нить, вздрагивающую при малейшем движении воздуха. Но смолчал, вдруг поняв, что его жена стала плохо видеть и что она давно уже не та ловкая, веселая, молодая, а пожилая, если не старая, женщина, и виновато сказал: — Ты права, там действительно нет паутины... Прости... (По С. Воронину)

Отгорело жаркое летичко. Хлопотливая осень пожаловала и ну ветрами
сдувать зеленое платье с берез, семена из них вымолачивать да в сырую землю
хоронить.
Отсеялась осень, поприкрыла желтым листом березовые семена, зиму
кликать стала. А пока суд да дело, крапива с репейником тоже о своем
роде-племени заботились. Тоже под листвяное одеяло семена высеяли.
Пришла зима, застлала белым пухом холодную землю, оборонила семена от
лютых морозов: "Спите!"
Проспали семена до теплых весенних дней и пошли в рост. Репейник
испокон веков цепкий, разбойник, живехонько вымахал. Крепко уцепился за
сырую землю. Глубоко корни пустил. Ну, а про Крапиву и говорить нечего. Дай
только ей, хапуге, волю, она и на крыше дома вырастет, бессовестная.
Березовые семена тоже зеленую поросль дали. Хоть и не ах какую - не
выше лесного ландыша, - все же росточки о три листочка поднялись. Темновато
им было в густом Репейнике, тесновато в Крапивнике, а что делать? Надо
расти. На то им мать, старая Береза, и жизнь дала.
- Засыхали бы уж вы лучше! - говорит Крапива.
- Все равно сгниете, - поддакивает ей Репейник.
А Березки молчат, слушают да растут сколько сил хватает.
Тогда Гадюка свое ядовитое слово вставила. Свою подлую змеиную
мудрость стала выказывать:
- Миром, дескать, те правят, которые жгут да жалят. - И старая Жаба,
которая тоже в крапивной тени от света пряталась, в угоду Змее подхалимно
подквакнула:
- Засыхайте, березовые недокормыши! Короткая-то смерть лучше долгой
бескормицы.
Так оно и шло. Их устрашали, а они росли. В тесноте, в темноте, в
обиде. А годика так через три, через четыре Березки переросли Крапиву.
Пробившись к солнышку, они перестали слушать зловредные слова. Знали, что
теперь никакой Крапиве, никакому Репейнику не закрыть от них света и не
отнять соки земли.
Шипи не шипи, квакай не квакай, а молодой Березняк растет себе да
растет. Много ли, мало ли лет прошло - зашелестела у всех на виду сильная
Березовая Роща. Густая. Ровная. Зеленая. Разговорчивая. Дружная.
Само собой, какая хорошая Роща ни будь, без Крапивы дело не обходится.
Росла в ней и Крапива. И Репейник рос. И Гадючки встречались. Жабы, само
собой, тоже не перевелись. Что сделаешь? Только никто, если не считать
самых пропащих, слепых да желчных, не называл эту Рощу репейной, крапивной,
хотя они и произрастали в Роще.
Жабы да Змеи, само собой, инако судили. В свою черную дуду дудели. Ну,
так ведь на то и зовутся они мерзостным словом "гады". Дальше Крапивы не
видят, выше Репейника не глядят.