два задания помогите не хочу делать

Весело, веселый, веселиться, ( что?)
Краснота, покраснеть, (какие?)
Рассказ, рассказчица, (что сделать?)
Громкость, громкий, громыхать, (как?)

- и все? И мое горячее тело уже не будет горячим?.. Пусть будут страдания. Кто сказал, что я боюсь страдать? Это дома я многого боялся. Дома. А теперь я все уже узнал, все попробовал. Разве не достаточно одному столько знать? Я ведь пригожусь для жизни. Помогите мне. Ведь это даже смешно - убивать человека, который ничего не успел совершить. Я даже десятого класса не кончил. Помогите мне. Я не о любви говорю. Черт с ней, с любовью. Я согласен не любить. В конце концов,

я уже любил. С меня хватит, если на то пошло. У меня мама есть. Что будет с ней?.. А вы знаете, как сладко, когда мама гладит по голове? Я еще не успел от этого отвыкнуть. Я еще нигде толком не побывал. Я, например, не был еще на Валдае. Мне ведь нужно посмотреть, что это за Валдай? Нужно? Кто-то ведь написал: "...И колокольчик - дар Валдая..." А я даже таких строчек написать не смогу. Помогите мне. Я все пройду. До самого конца. Я буду стрелять по фашистам, как снайпер, буду единоборствовать с танками, буду голодать, не спать, мучиться...

Кому я говорю все это? У кого прошу помощи? Может быть, вот у них, у этих бревен, которыми укреплен блиндаж? Они и сами не рады, что здесь торчат. Они ведь соснами шумели так недавно... А когда мы уезжали на фронт, помнишь нашу теплушку? Ах да, конечно же, помню. Мы стояли у раскрытых дверей и пели какую-то торжественную песню. И у нас были гордо подняты

головы. А эшелон стоял на запасных путях. Где? На Курском вокзале. По домам нас не пустили. Я только успел позвонить домой. Наших никого не было. Только старуха соседка Ирина Макаровна. Злая, подлая старуха. Сколько она мне крови попортила! Она спросила меня, где стоит эшелон.

- Жалко, - лицемерно сказала она, - не сможет мама повидаться-то с тобой.

И я повесил трубку и вернулся к своим. А через час появилась у вагона Ирина Макаровна и сунула мне сверток. А потом, когда мы пели, она стояла в маленькой толпе случайных женщин. Кто она мне? Прощай, Ирина Макаровна. Прости меня, разве я знал? Я никогда не смогу понять это... Может быть, ты и есть то лицо, у которого следует просить защиты? Тогда защити меня. Я не хочу умереть. Говорю об этом прямо и не стыжусь...

В свертке были сухари и четвертинка подсолнечного масла. И я поклялся сохранить один сухарь как реликвию... Съел. Значит, не смог сделать такого пустяка? А чего же я прошу? А разве не сам я, когда прилетела "рама" и все полезли по щелям, стоял на виду?

- Лезь скорей! - кричали мне.

А я не прятался. Ходил один и посмеивался вслух. Если бы они знали, что у меня внутри делается! А я не могу побежать на виду у всех. Пусть никто не знает, что мне страшно. Но себе-то самому я могу сказать правду? Вот я и говорю. Я сам себе судья. Я имею на это право. Я не Петька Любимов. Помнишь Петьку Любимова? Ну, конечно, помню. Петр Лаврентьевич Любимов. Мой

сосед по квартире. Когда началась война, он по вечерам выходил на кухню и говорил:

- Немцы, паскуды, прут... Надо всем вставать на защиту. Вот у меня рука подживет - пойду добровольцем.

- Тебя и так призовут, Петенька, - говорили ему.

- Так - не штука. Так всякий пойдет. А когда Родина в опасности, нужно не ждать. Самому идти. - И спрашивает меня:

- А ты Родину-то любишь?

- Люблю, - говорил я. - Этому меня еще в первом классе научили.

А однажды я встретил его в военкомате. Это когда я повестки разносил. Он меня не видел. Разговаривал с капитаном каким-то.

- Товарищ капитан, - сказал он, - вот я освобождение принес.

- Какое освобождение?

- Броня. Как специалист броню получил. Не хотят меня на производстве отпускать...

- Ну зайдите вон туда и оформляйте. Броню так броню, - сказал капитан.

Броня так броня. Вот так Петька. Какой же он специалист незаменимый, когда он часовщиком на Арбате в мастерской работал. И пошел Петька оформляться. Прошел мимо меня. Прошел. Остановился. Покраснел.

- Видал? - спросил меня. - Вот так

всё? (5)И моё горячее тело уже не будет горячим?.. (б)Пусть будут страда¬ния. (7)Кто сказал, что я боюсь страдать? (8)Это дома я многого боялся. (9)Дома. (10)А теперь я всё уже узнал, всё попробовал. (11)Разве не достаточно одному столько знать? (12)Я ведь приго¬жусь для жизни. (13)Помогите мне. (14)Ведь это даже смешно — убивать человека, который ни¬чего не успел совершить. (15)Я даже десятого класса не окончил. (16)Помогите мне. (17)Я не о любви говорю. (18)Чёрт с ней, с любовью. (19)Я согласен не любить. (20)С меня хватит, если на то пошло. (21 )У меня мама есть. (22)Что будет с ней?.. (23)А вы знаете, как сладко, когда мама гла¬дит по голове? (24)Я ещё не успел от этого отвыкнуть. (25)Я ещё нигде толком не побывал. (26)Я, например, не был ещё на Валдае.. (27)Мне ведь нужно посмотреть, что это за Валдай? (28)Нужно? (29)Кто-то ведь написал: «И колокольчик — дар Валдая...» (30)А я даже таких строчек написать не смогу. (31)Помогите мне. (32)Я всё пройду. (33)До самого конца. (34)Я буду стрелять по фаши¬стам, как снайпер, буду единоборствовать с танками, буду голодать, не спать, мучиться...
(35)Кому я говорю всё это? (36)У кого прошу помощи? (37)Может быть, вот у них, у этих брёвен, которыми укреплён блиндаж? (38)Они и сами не рады, что здесь торчат. (39)Они ведь соснами шумели так недавно... (40)А когда мы уезжали на фронт, помнишь нашу теплушку? (41)Мы стояли у раскрытых дверей и пели какую-то торжественную песню. (42)И у нас были гордо подняты головы. (43)Эшелон стоял на запасных путях. (44)Где? (45)На Курском вокзале. (46)По домам нас не пустили. (47)Я только успел позвонить домой. (48)Наших никого не было. (49)Только старуха соседка Ирина Макаровна. (50)Сколько она мне крови попортила! (51)Она спросила меня, где стоит эшелон.
— (52)Жалко, — лицемерно сказала она, — не сможет мама повидаться-то с тобой.
(53)И я повесил трубку и вернулся к своим. (54)А через час появилась у вагона Ирина Макаровна и сунула мне сверток. (55)А потом, когда мы пели, она стояла в маленькой толпе случайных женщин. (56)Кто она мне? (57)Прощай, Ирина Макаровна. (58)Прости меня, раз¬ве я знал? (59)Я никогда не смогу понять это... (60)В свёртке были сухари и четвертинка подсолнечного масла. (61)И я поклялся сохранить один сухарь как реликвию... (62)Съел.
(63)А чего же я прошу? (64)А разве не сам я, когда прилётела «рама» и все полезли по щелям, стоял на виду?
— (65)Лезь скорей! — кричали мне.
(66)А я не прятался. (67)Ходил один и посмеивался вслух. (68)Если бы они знали, что у меня внутри делается! (69)Пусть никто не знает, что мне страшно. (70)Но себе-то самому я могу сказать правду? (71)Вот я и говорю. (72)Я не Петька Любимов. (73)Мой сосед по квар¬тире. (74)Когда началась война, он по вечерам выходил на кухню и говорил:
— (75)Немцы, паскуды, прут... (76)Надо всем вставать на защиту. (77)Вот у меня рука подживёт — пойду добровольцем.
— (78)Тебя и так призовут, Петенька, — говорили ему.
— (79)Так — не штука. (80)Так всякий пойдёт. (81)А когда-Родина в опасности, нужно не ждать. (82)Самому идти.
(83)И спрашивает меня:
— А ты Родину-то любишь?
— (84)Люблю, — говорил я. —(85)Этому меня ещё в первом классе научили.
(86)А однажды я встретил его в военкомате. (87)Это когда я повестки разносил. (88)Он меня не видел. (89)Разговаривал с капитаном каким-то.
— (90)Товарищ капитан, — сказал он, — вот я освобождение принёс.
— (91)Какое освобождение?
— (92)Броня. (93)Как специалист броню получил.
— (94)Ну зайдите вон туда и оформляйте,— сказал капитан.
(95)Броня так броня. (96)Вот так Петька. (97)Какой же он специалист незаменимый, когда он часовщиком на Арбате в мастерской работал! (98)И пошёл Петька оформляться. (99)Прошёл мимо меня. (ЮО)Остановился. (101)Покраснел.
— (102)Видал? — спросил меня. — (ЮЗ)Вот так-то, умирать кому охота?
(104)Наверно, он и сейчас по брони живёт.

Прочитайте текст и выполните задания А29 – А31; В1 – В8.
(1)Сейчас, где бы я ни жил, у меня нет и в помине той жаркой радостной тяги в город, которая была в юности. (2)Наоборот, я всё чаще и чаще чувствую, что мне не хватает дедушкиного дома.(3)Может быть, потому, что дедушкиного дома уже нет – старые умерли, а молодые переехали в город или поближе к нему. (4)А когда он был, всё не хватало времени бывать там чаще, я его всё оставлял про запас. (5)И вот теперь там никого нет, и мне кажется, что я ограблен, что какой-то мой главный корень обрублен.(6)Даже если я там бывал редко, самой своей жизнью, своим очажным дымом, доброй тенью своих деревьев он помогал мне издали делал меня смелей и уверенней в себе. (7)Я был почти неуязвим, потому что часть моей жизни, моё начало шумело и жило в горах. (8)Когда человек ощущает своё начало и своё продолжение, он щедрей и правильней располагает своей жизнью и его трудней ограбить, потому что он не все свои богатства держит при себе.(9)Мне не хватает дедушкиного дома с его большим зелёным двором, со старой яблоней (обнимая её ствол, лезла к вершине могучая виноградная лоза), с зелёным шатром грецкого ореха.(10)Сколько недозрелых яблок посбивали мы с нашей старой яблони, сколько недозрелых орехов, покрытых толстой зелёной кожурой с еще нежной скорлупой, с ещё не загустевшим ядрышком внутри!(11)Мне не хватает просторной кухни в дедушкином доме с её земляным полом, с большим жарким очагом, с длинной тяжёлой скамьёй, стоящей у очага. (12)На ней мы сидели по вечерам и слушали бесконечные охотничьи истории или рассказы о разрытых кладах в старых крепостях.(13)Мне не хватает вечерней переклички женщин с холма на холм, или с котловины в гору, или с горы в ложбину.(14)Как одинок, как чист женский голос в холодеющем вечернем воздухе!(15)Я всё чаще и чаще чувствую, как мне не хватает дедушкиного дома.(По Ф. Искандеру)
А29. В какой фразе раскрывается основная мысль текста?
1) 1; 2) 5; 3) 7; 4) 8
4. Сколько словосочетаний со связью УПРАВЛЕНИЕ в предложении 2?

глубоко вздохнул. (4) – Пока молодой, на это внимания не обращаешь. (5)А потом становится поздно. (6)Поздно в том смысле, что уже ничего, совсем ничего изменить нельзя. (7) – Понимаю, – сказал я. (8) – Это вы пока умом понимаете. (9)А когда сердцем начнёте понимать, то всё уже будет в прошлом. (10)Это какой-то парадокс. (11)Всё на свете можно изменить, но только не то, что ты уже сам сделал. (12)Никакие деньги, никакие связи не помогают. (13)Он замолчал, и мы сидели так, наверное, целый час. (14) – Лет двадцать пять назад, когда я учился в институте, со мной произошла странная история. (15)Мелочь, казалось бы, но я никак не могу её позабыть. (16)Он помолчал. (17) – У меня мама жила тогда в Сибири, и вот как-то она собралась на юг. (18)Взяла мою сестрёнку – она в первом классе училась – и поехала. (19)А пересадку они делали в Москве. (20)У них здесь было часа два между поездами. (21)Мы и договорились встретиться на вокзале. (22)Я обещал показать им город, про свои дела рассказать. (23)Мы тогда уже года два или три не виделись. (24)Он опять замолчал. (25) – Я их едва не пропустил. (26)Мама, стоя с чемоданом в стороне, держала мою сестру за руку. (27)Наташка ела мороженое, а мама растерянно оборачивалась во все стороны. (28)Она испугалась, что я не приду, а одной в Москве ей было страшно. (29)Я в первую минуту даже не знал, как к ней подойти. (30)Неловко как-то было. (31)Странно, как это не находишь верных слов для тех, кого любишь… (32)В общем, мы переехали на другой вокзал, гуляли, сидели в кафе, но я всё никак не мог сказать того, что было у меня на сердце. (33)Словно какой-то замок мне повесили. (34)А она всё смотрела на меня такими глазами, что мне казалось: я вот-вот умру. (35)Чем дольше длилась эта мука, тем больше я понимал своё бессилие. (36)Ломался, как дурак, говорил какие-то плоские слова. (37)Не знаю, что тогда на меня нашло. (38)А потом, когда я уже спустился в метро, у меня вдруг как будто сердце оборвалось. (39)Я вдруг подумал: (40)«Это же моя мама!» (41)Побежал наверх. (42)Поезд уже должен был отправляться. (43)Когда я заскочил в вагон, проводница уже никого не впускала. (44)Где-то в середине я их нашёл. (45)Какие-то люди заталкивали чемоданы на верхние полки, Наташка прыгала у окна, а мама сидела около самой двери и плакала. (46)Никто на её слёзы внимания не обращал. (47)Человек уезжает – мало ли… (По А. Геласимову*)