ПОМОГИТЕ СФОРМУЛИРОВАТЬ ПРОБЛЕМУ ЭТОГО ТЕКСТА :)

СТАЯ И СТАДО
Чем отличается стадо от стаи?
Стадо пасется, а стая летает.
Стая гусей ковыляет на луг.
В этом-отличие стаи от стада.
Это запомнить как следует надо!
Раскройте скобки и запишите словосочетания.
стадо или стая? (Журавли, коровы, лебеди, воробьи, волки, олени).

Эфир вокруг нас, вокруг Земли и далеко за ее пределами насыщен радиоволнами: песнями,
речами, морзянкой, музыкой, а также и всевозможными зрительными
образами, в том числе цветовыми, поскольку существуют телевизионные
станции. Но для нас этот эфир пуст и нем, если у нас нет радиоприемника
или телевизора, то есть воспринимающего устройства. Существует
радиоволна, и не более, звук же родится только в приемнике. Без
приемника этого звука нет, он лишь колебание частиц. Точно так же не
носятся в воздухе готовые изображения дикторов телевидения, хоккеистов и
эстрадных певцов. Без телевизора их нет, и превратить их из незримого и
неслышимого колебания частиц в звуки и образы никаким другим способом
невозможно. Мир тих и безмолвен, хотя он весь насыщен радиоволнами. Стой
под звездами, смотри на луну, слушай соловья или шорох листьев. В
остальном мир безмолвен. Если на земле исчезнут все радиоприемники и
телевизоры, а радиостанции продолжат свою работу, все равно никто не
будет знать, что пространство вокруг наполнено песнями, речами,
морзянкой и зрительными изображениями. Что в них толку, если их не
видно, не слышно? Их все равно что нет.
Известно, что звуки,
которые мы воспринимаем нашим ухом, тоже не более чем волны, а рождаются
они как звуки только в наших барабанных перепонках, точнее, в слуховых
центрах нашего мозга при посредстве барабанных перепонок. Летучие мыши,
например, оказывается, пронзительно визжат, когда летают, но визжат они в
том диапазоне звуковой волны, которая не воспринимается нашим ухом, и
поэтому вечер с летучими мышами для нас тих и безмолвен, хотя на самом
деле он наполнен оглушительным визгом.
Точно так же, только в
нашем глазу (вернее, в мозгу при посредстве глаза) родится цвет и вообще
любой зрительный образ. Если бы все без исключения люди были
дальтониками (чуть-чуть по-другому устроен глаз), мы не имели бы
никакого представления о красном, желтом, синем, зеленом. Существуют же
цветовые волны, которые не воспринимаются нашим глазом. Мы их условно
называем ультрафиолетовыми и инфракрасными, но какие это цвета, как они
выглядят на самом деле, мы не знаем. Мир, наполненный и разукрашенный
этими цветами, для нас пуст, бесцветен и попросту не существует.
Нельзя
думать, что мир, каким видим его мы, человеки, и есть та самая
объективная реальность, то есть что мир именно так и выглядит.
Предполагается, что птицы видят магнитные волны. Но это значит, что
ландшафт для них совершенно другой, нежели для нас. А если змеи видят
инфракрасное излучение, то они, значит, обитают в совершенно другом
зримом мире, нежели мы.
Теперь представим, что исчезли
все глаза и все уши: наши, кошачьи, змеиные, птичьи, шмелей и стрекоз,
лягушек и рыб, муравьев и раков, осьминогов и комаров. Это представить
нетрудно, ибо все это появилось совсем недавно. А что же было до этого?
Ничего! Колебания частиц, никем не воспринимаемые и никем не
преобразуемые в звук и цвет. И вообще в зрительный образ. Полная чернота
и полное безмолвие. В полной черноте и полном безмолвии извергались
вулканы, обрушивались или возникали горы, бушевал океан. Но ведь и сами
огнедышащие вулканы не более чем чернота и безмолвие.
И так вся вселенная.
Человек понадобился природе для того, чтобы она могла хотя бы увидеть и услышать сама себя.

Василий Андреевич Жуковский; Победителю- ученику от побежденного учителя». Ученик непременно должен превзойти своего учителя, в этом и есть самая высшая заслуга учителя, его продолжение, его радость, его право, пусть даже призрачное, на бессмертие. И вот что сказал Виталий Валентинович Бианки своему лучшему ученику Николаю Ивановичу Сладкову во время одной из последних прогулок: « Известно, что старые и опытные соловьи обучают пению молодых. Как говорят птицеловы, - « ставят их хорошую песню». Но как ставят! Не тычут носом, не принуждают и не заставляют. Они просто поют. Изо всех своих птичьих сил стараются петь как можно лучше и чище. Главное- чище! Чистота свиста ценится у них превыше всего. Старики поют, а молодые слушают и учатся. Учатся петь, а не подпевать!

что мы живём «рассудку вопреки, наперекор стихиям».2 Это сказано, собственно, о фраке. Но это относится, конечно, и к очень многому другому.
Говорят: в Цусимском бою солнце светило нашим в глаза, а у японцев оно было за спиною. Ветер тоже не поладил с нами, и помогал японцам, уж я не знаю, как именно. Прибавим заодно и обе остальные стихии: вода оказалась для нас неблагосклонною, потопила наши кое-как слаженные корабли, а земля... земля вблизи была японская. Конечно, она помогала нашему врагу. С её берегов налетала на нашу растерявшуюся эскадру туча миноносок.
Я прочитал где-то, что на кораблях Небогатова3 пушки заржавели. Невероятно. Но что же можно сделать с враждою стихий? Ржавеют на дожде крыши домов, отчего же не заржаветь и пушкам.
Враждебны нам стихии. Нелюбовь у нас и у стихии взаимная. Ни одна стихия нам не мила.
Солнце, огонь, пламенное, страстное светило, источник света и тепла. Мы упрямо отвращаемся от солнца. От света. От всякого свита. Просвещение наше в упадке. Одежды наши темны и скучны. Жилища у нас сумрачны и суровы. Дети наши закутаны, чтобы солнце не обожгло их кожу.
Ветер, вольно веющий, не знающий преград и застав, ветер — чародей, могучим веянием оживляющий широкие земные просторы... Мы боимся его Мы его не терпим. Мы оградились от него стенами, и стараемся возвести их до неба, и замазать в них все щели. Чтобы не веял, самовольный, бесчинный, дерзкий нарушитель затхлого покоя.
Вода, вольно струящаяся и, однако, покорная закону земных тяготений, чистая, холодная, равняющая всех своими влажными и холодными объятиями.. Что нам в ней? Мы заросли всякою грязью, мы любим нечистоту и тлен нашей смрадной жизни. Мы защищаемся от бесчинства падающих с неба вод калошами, зонтиками, плащами. Наши дети боятся воды, а дерзкие из них легко тонут в ней, потому что не могут научиться плавать. Это так трудно для нас.
Земля, мягкая, сырая, успокоительная, мать, кормящая всех своих детей… Мы позаботились больше всего о том, чтобы разделить её, и отмежевали мою и твою землю, — и всем нам тесно на земных просторах. И мы идём умирать, чтобы отнять у мирного народа его землю, и думаем, что это отнятие чужого есть великий подвиг, за который наши дети должны быть нам благодарны. А на что земля нашим детям? Они не знают её ласковых и нежных прикосновений, не бегают босые по её мягкой и зеленой траве, по её сыпучему песку.
Мы не любим стихий, и справедливые стихии не любят нас. Они благосклонны к нашему врагу, и помогают ему в великой исторической борьбе, потому что платят ему любовью за любовь.
Посмотрите на японские картины. Сколько света, какое живое солнце чувствуется в них! Эмблемою своего государства взяли японцы восходящее солнце, потому что безмерно полюбили они это царственное светило, радостное и благостное. К добрым и злым равно благостно оно. Но любят его только добрые и сильные. И таким и оно посылает наилучшие свои дары. И японцы радостно греются в лучах своего солнца. Радостно открывают они солнцу своё тело, — и золото расплавленных солнечных лучей переливается по их коже восхитительным пламенем силы и бодрости.
Бодро ставят они свои паруса, и ветер несёт в широкое море их лодки. Он развевает их лёгкие одеяния, и прикосновения его к их телу нежны и любовны.
Вода охватила голубым, раздробленным ожерельем их прекрасные острова. Как они родственны этой подвижной стихии! Как легко влекутся они к неизведанному, к новому! И мы ещё не знаем, куда приплывут они на своих дивных кораблях.
Землю они любят удивительною любовью влюблённого. Как возделывают они её! Причудливым садом и огородом стала вся их страна.
В дружбе со стихиями живёт наш враг, и стихии, вольные и вечные, стали его верными союзниками. Мы не можем расторгнуть этого союза. Но никто не мешает и нам войти в него.

И если мы сами так уже закоснели в нашей искусственной и городской жизни, в жизни маленьких и робконьких мещан, то введём же хотя наших детей и наших юношей в вольный мир природы, сдружим их с милыми, вечно-вольными и вечно-благостными стихиями. Дружба с ними радостна, но их любовь не изнеживает, потому что они и нежны, и в то же время суровы. Их радость есть радость мужества и силы.
В городах и вне городов — везде светит солнце. Пусть возрастающее люди не прячутся в мрачные пещеры наших жилищ от доброго солнца.
Воздуху, свету, земле и воде дайте свободно обнимать их тела. Чтобы сдружились, сжились, сроднились они с вольными стихиями. Чтобы и сами стали, как стихии, такие же чистые, невинные, правдивые, нежные и суровые.

Какие есть средства связи предложений в этом тексте и примеры к ним.