Какое построение было у словаря Ожегова? Алфавитный или словопроизводный?

Пришла Настя из школы мама была дома Настя села у стола она стала читать книгу

СС-
КК-
ПП-
НН-

писателей привели в обычный для Англии деревенский дом, прочный и аккуратный. (2)К невысокой деревянной двери вели каменные ступеньки, а над черепичной крышей возвышались две большие кирпичные трубы. (3)На стенах, оконных решётках, дверях и крыше - всюду были заметны сероватые следы времени. (4)От прочих строений того же типа этот дом отличался только одним: четыре с половиной века назад в нём родился величайший из людей, когда-либо бравших в руки перо. (5)Потом нам показали похожий домишко, где некогда жила девушка, примечательная лишь тем, что она нравилась молодому Шекспиру. (6)А в конце подвели к церкви, внутри которой похоронен автор «Гамлета». (7)Я не мог не восхититься тем, как трогательно и тщательно хранят в Стратфорде память о своём гениальном земляке. (8)Но наш гид, местный уроженец, быстро развеял мои иллюзии. (9)Улыбнувшись, он сказал, что современники и соседи поэта имели весьма приблизительное представление о его литературных занятиях. (10) И в церкви Шекспир был похоронен не как гений, а как примерный и достаточно щедрый прихожанин. (11)Я не мог в это поверить. - (12)А почему же тогда сохранили его дом и даже жилище любимой девушки? (13)Гид пожал плечами: - (14)А зачем их рушить? (15)Мы вообще стараемся ничего без крайней надобности не ломать. (16)Как же я тогда позавидовал англичанам, которые могут пренебрежительно бросить: (17)«Эта церковь сравнительно новая, ей всего триста лет». (18) А тысячелетняя Москва лишь редкими островками застройки подтверждает малую часть своего возраста... (19)Мы с вами не миллионеры, у нас нет родовых замков, нет поместий с загородными дворцами, но и нас, абсолютно рядовых россиян, окружает старина. (20)Только не ценим мы её. (21)Нельзя сказать, что нынче наши люди родную старину совсем не берегут. (22)Что осталось - понемногу реставрируют. (23)Особнячки, построенные лет двести назад, продают банкам или схожим конторам с обязательством сохранить фасад. (24)Но вот однажды проезжаю я мимо очень красивой церквушки в Филях. (25)Розово-белая, с высокой тоненькой колокольней в центре, она украшена причудливой барочной лепниной. (26)Величавые купола -- один в центре, на колокольне, и четыре по краям радостно сияют сусальным золотом. (27)Останавливаюсь, чтобы получше её рассмотреть, захожу внутрь. (28)Прочитав табличку перед входом, узнаю, что церковь эта стоит там с конца семнадцатого века. (29)И тогда я сам себе задал вопрос: а почему она дожила до наших дней? (ЗО)Почему её не разрушили, когда она ещё не была старинной, а была просто одним из множества московских храмов? (31)И сам себе с недоумением ответил: не сломали, потому что - а зачем рушить? (32)До нас уже дошло, что купеческие особнячки надо не сносить, а реставрировать. (ЗЗ)Но до нас ещё не дошло, что крестьянские избы, кособокие сараюшки и баньки по-чёрному •• тоже памятники старины, которые хранят вещественную память о наших бабушках, дедушках и более дальних предках.

функционирования языка за последние 10-15 лет,в чем состоит сущность его изменений.Ведь раньше язык был другой.Для этого я выписал новые,как мне показалось,слова из газет,книг,журналов.Но тут встал вопрос:эти слова новые для меня или они новые в языке вообще?Я стал искать эти слова в разных словарях.Если этих слов не было в словарях,значит,они появились недавно.Бывало и так:слово в словорях я находил,но значение у него совсем другое сейчас.В конце концов я составил список слов-и довольно приличный.Потом нужно было эти слва распределить.После этого я понял,что в русский язык новые слова поступают несколькими путями.

Как только ударял в Киеве поутру довольно звон­кий семинарский
колокол, висевший у ворот Братского монастыря, то уже со всего города спешили
толпами школьники и бурсаки. Грамматики, риторы, философы и богословы с
тетрадями под мышкой брели в класс. /
Грамматики были еще очень малы; идя, толкали друг друга и бранились
между собою самым тоненьким дискантом; были все почти в изодранных или
запачканных плать­ях, и карманы их вечно были наполнены всякою дрянью, как-то,
бабками, свистелками, сделанными из перышек, недоеденным пирогом, а иногда даже
и маленькими воробьенками, из которых один, вдруг чиликнув среди не­обыкновенной
тишины в классе, доставлял своему пат­рону порядочные пали в обе руки, а иногда
и вишне­вые розги. / Риторы шли солиднее, платья у них были часто совершенно
целые, но зато на лице всегда почти бывало какое-нибудь украшение в виде
риторического тропа: или один глаз уходил под самый лоб, или вместо губы целый
пузырь, или какая-нибудь другая примета; эти говорили и божились между собою
тенором. / Фи­лософы целою октавою брали ниже, в карманах их, кроме крепких
табачных корешков, ничего не было. Запасов они не делали никаких и все, что
попадалось, съедали тогда же; от них слышалась трубка и горелка иногда так
далеко, что проходивший мимо ремесленник долго еще, остановившись, нюхал, как
гончая собака, воздух.
Рынок в это время обыкновенно только что начинал ше­велиться,
и торговки с бубликами, арбузными семечка­ми и маковниками дергали на подхват
за полы тех, у которых
полы были из тонкого сукна или какой-нибудь бумажной материи.

в обычный для Англии деревенский дом, прочный и аккуратный. От прочих строений того же типа он отличался только одним: четыре с половиной века назад в нем родился величайший из людей, когда—либо бравших в руки перо. Потом нам показали похожий домишко, где некогда жила девушка, примечательная лишь тем, что она нравилась молодому Шекспиру. А в конце подвели к церкви, внутри которой похоронен автор «Гамлета». Я не мог не восхититься тем, как трогательно и тщательно хранят в Стратфорде память о своем гениальном земляке. Но наш гид, уроженец этих мест, быстро развеял мои иллюзии. Оказалось, что современники и соседи поэта имели весьма приблизительно представление о его литературных занятиях. Для них он был просто Билл, парень с соседней улицы, который подался в Лондон, там разбогател и вернулся домой состоятельным, по местным меркам, человеком. И в церкви он был похоронен не как гений, а как примерный и достаточно щедрый прихожанин. Я не мог в это поверить. – А почему же тогда сохранили его дом и даже жилище любимой девушки? Гид пожал плечами: – А зачем их рушить? Мы, вообще, стараемся ничего без крайней надобности не ломать. Как же я тогда позавидовал англичанам, которые могут пренебрежительно бросить: «Эта церковь сравнительно новая, ей всего триста лет». А тысячелетняя Москва лишь редкими островками застройки подтверждает четверть или треть своего возраста… Не могу сказать, что нынче у нас родную старину не берегут. Что осталось – хоть вяло, но реставрируют. Особнячки, построенные лет двести назад, продают банкам или схожим конторам с обязательством сохранить фасад. И слава Богу! Но вот однажды, проезжая мимо очень красивой церквушки в Филях, я сам себе задал вопрос: а почему она дожила до наших дней? И сам себе с недоумением дал ответ: потому, что ее не сломали ни полтораста, ни сто, ни пятьдесят лет назад. Не разрушили, когда она еще не была старинной, когда была просто одним из множества московских храмов. Не сломали, потому, что – а зачем рушить? До нас уже дошло, что купеческие особнячки надо не сносить, а реставрировать. До нас еще не дошло, что крестьянские избы, сараюшки и баньки по—черному – тоже памятники старины, без которых эта самая старина будет иметь не честное человеческое лицо, а спесивую начальственную морду с дворцами, гербами и парадными залами. До нас тем более не дошло, что и в наших современных, вполне комфортабельных городских жилищах стоит хранить вещественную память о наших папах, мамах, дедушках, бабушках и более дальних предках, которые вопреки всем властям, и отечественным, и чужеземным сберегли и передали нам тоненькую свечечку жизни.