Сколько человек участвует в разговоре? Знают ли они друг друга? В какой обстановке происходит разговор? К какому стилю относиться данный отрывом?

Плиззз поомгите даю 50 баллов напишите маленький рассказ с сложноподченёнными словами:живут рядом плизз!

этом". Привести примеры из текста С. Львова, подтверждающие рассуждение.

***ТЕКСТ С. ЛЬВОВА***

Долгое время в некоторых книгах и кинокартинах профессии обозначались «иероглифами». Да и сейчас еще порой изображаются так. Геолог – ото рюкзак, ковбойка, переправы через реки, песни у костра; врач – лицо в марлевой повязке, склоненное над хирургическим столом. Следующий кадр: родственники ждут у дверей операционной исхода операции, но мы наперед знаем: операция закончится благополучно. Сталевар на экране или на плакате – мужественное лицо, защитный козырек, глаза, пытливо всматривающиеся в летку мартена... Изображать внешние приметы профессии легко и просто. Говорить о сути профессии сложно. Для этого нужно говорить о прозе профессии, ибо без прозы не может существовать и ее поэзия. Жизнь геолога – это долгие месяцы кропотливой обработки материалов. Нехоженые тропы – не только красота горных ущелий или нетронутых чащ, по еще и полчища таежной мошкары. От нее не защищает ни специальная мазь, ни накомарники! Жизнь врача-хирурга – долгая вереница рядовых операций, долгие часы физического и душевного напряжения. Это и анатомический театр в годы учения, и терпеливое выхаживание больных, где ничем нельзя брезговать, это будни амбулаторного приема и тревоги ночных дежурств. И нередко тягчайшая нравственная обязанность первому сказать родным, что спасти больного не удалось. Л блистательная операция, о которой на-пигпут в газете,– и она ведь не только вдохновение. Это результат огромного труда, и далеко не каждому дано ее сделать.Жизнь учителя – это не только сияющие благодарностью глаза бывших учеников, собравшихся на юбилей наставника; это и горы тетрадей, которые нужно проверять до глубокой ночи; и бесконечные планы и отчеты; шум в классе, толкотня на переменах; это сорок человек с разными, порой нелегкими, характерами, с которыми надо совладать, да еще и родители, у которых тоже свои характеры, и часто тоже нелегкие. По журналистским делам мне пришлось однажды познакомиться с машинистом тепловоза. Когда я собирался ехать к нему в депо, память сразу подсказала привычные слова: стальные магистрали, по ним мчатся день и ночь составы, машинист зоркими глазами вглядывается в даль... Машинист взял меня с собой в рейс. Наш состав не мчался. Он медленно шел по Московской окружной дороге, она уже давно в черте города. Через рельсы то и дело норовили перебежать люди, сокращая себе путь. Мой новый знакомый всю жизнь проработал на этой дороге. Десятки, сотни тысяч километров все по одной и той же орбите. Как мало мы знаем о профессиях обычных людей, живущих рядом с нами, и как редко возникает разговор об этом.

разгорался аппетит выучиться на такого художника, который рисует на уличном асфальте белые полоски для мчащихся машин. (3)А то мне казалось, что неплохо бы стать отважным путешественником и переплыть все океаны на утлом челноке, питаясь одной только сырой рыбой. (4)А на другой день мне уже приспичило стать боксёром, потому что я увидел в телевизоре розыгрыш первенства Европы по боксу. (5)Как они молотили друг друга – просто ужас какой-то! (6)А потом показали их тренировку, и тут они колотили уже тяжёлую кожаную «грушу» – такой продолговатый тяжёлый мяч, по нему надо бить изо всех сил, лупить что есть мочи, чтобы развивать в себе силу удара. (7)И я тоже решил стать самым сильным человеком во дворе.(8)Я сказал папе:– (9)Папа, купи мне боксёрскую грушу! (10)Буду тренироваться и стану боксёром.– (11)Нечего тратить на ерунду деньги, перебейся как-нибудь без груши.(12)И он оделся и пошёл на работу. (13)А мама сразу же заметила, что я обиделся, и постаралась мне помочь.(14)Она достала из-под дивана большую плетёную корзинку, где были сложены старые игрушки, и вынула со дна корзинки здоровущего плюшевого Мишку.– (15)Вот. (16)Хороший Мишка, отличный. (17)Погляди, какой тугой! (18)Чем не груша? (19)Давай тренируйся сколько душе угодно!(20)Я очень обрадовался, что мама так здорово придумала. (21)И я устроил Мишку поудобнее на диване, чтобы мне сподручней было тренироваться и развивать силу удара.(22)Он сидел передо мной такой шоколадный, и у него были разные глаза: один его собственный – жёлтый стеклянный, а другой большой белый – из пришитой пуговицы от наволочки. (23)Но это было неважно, потому что Мишка смотрел на меня своими разными глазами и обе лапы поднял кверху, как будто он уже заранее сдаётся...(24)И я вдруг вспомнил, как давным-давно я с этим Мишкой ни на минуту не расставался, повсюду таскал его за собой, и сажал его за стол рядом с собой обедать, и спать его укладывал, и укачивал его, как маленького братишку, и шептал ему разные сказки прямо в его бархатные твёрденькие ушки, и я его любил тогда, любил всей душой, я за него тогда жизнь бы отдал…(25)И вот он сидит сейчас на диване, мой бывший самый лучший друг, настоящий друг детства, а я хочу тренировать об него силу удара...– (26)Что с тобой? – спросила мама, приоткрыв дверь. (27)А я не знал, что со мной, я задрал голову к потолку, чтобы не видно было слёз, и сказал:– (28)Я раздумал быть боксёром. (По В.Ю. Драгунскому)**Драгунский Виктор Юзефович (1913–1972) – русский советский писатель, автор рассказов для детей.

Мальчик пришел в себя только у источника, у того самого, где накануне
днем они с дедушкой завтракали. Припавши вместе ртами к холодному
водоему, собака и человек долго и жадно глотали свежую, вкусную
воду.
Они отталкивали друг друга, приподнимали на минуту кверху головы,
чтобы перевести дух, причем с губ звонко капала вода, и опять с
новой жаждой приникали к водоему, не будучи в силах от него
оторваться. И когда они наконец отвалились от источника и пошли
дальше, то вода плескалась и булькала в их переполненных животах.
Опасность миновала, все ужасы этой ночи прошли без следа, и им обоим
весело и легко было идти по белой дороге, ярко освещенной луной,
между темными кустарниками, от которых уже тянуло утренней сыростью и
сладким запахом освеженного листа.