сколько лет москве и мытищи
10-11 класс
|
Москва 867
Мытищи с 1925 , посчитай
Мытищи имеют статус города с 17 августа 1925.
А Москве 867 лет ....
Другие вопросы из категории
"выскажете свое мнение", если не знаете правельного ответа!
Читайте также
Последнее
время мне нередко приходилось встречаться со случаями, когда мужчины вели себя
немужественно. Не по-рыцарски, если будет позволено употребить такое слово.
Пожалуй, сильнее всего меня поразила одна фраза. Всего одна фраза, сказанная
моей дочерью.
Однажды
мы с ней поехали в Ялту. У нее были студенческие каникулы. Я заканчивал книгу.
Утром мы завтракали в кафе на набережной. Здесь по утрам было пусто. Через
огромное окно видны море, теплоходы, катера и чайки. Вечером съедали что-нибудь
у себя в номере. Но однажды решили поужинать в кафе, где обычно завтракали.
Вечером там собиралось много шумных компаний. Пока мы ждали ужина, из-за
соседнего столика донеслась брань. Там никто не ссорился, просто
«разговаривали» . Но каждое второе слово было ругательством.
Я
оглянулся. Люди за другими столиками опустили глаза в тарелки, делая вид, что
ничего не слышат. Уверенности, что меня поддержат, если я попытаюсь пресечь
брань, у меня не было. Мне пришлось сделать над собой усилие, но я его сделал.
Подошел к столику, за которым ругались.
–
Прекратите ругань, – сказал я. – Или мы выведем вас отсюда. (Я не знал, кто это
«мы». )
–
А что? А мы ничего! Так, к слову! – сказал один из них.
Чувствуя,
как у меня тяжело колотится сердце, я вернулся на место. И вдруг увидел, что
дочь смотрит на меня не то испуганными, не то сердитыми глазами.
Я
хотел спросить ее, что случилось, но не успел. К нам направлялся один из тех,
кто ругался.
Я
снова оглянулся и увидел: на поддержку соседей рассчитывать не приходится.
–
Мы, конечно, извиняемся, – сказал тот. – Больше себе не позволим. Выпей с нами.
–
Не пью с незнакомыми! – резко сказал я. – С пьяными тем более!
Он
еще постоял с минуту, потом ушел к своей компании. Уф, обошлось…
Нет,
не обошлось!
За
соседним столиком больше не ругались, по громко обсуждали, как посчитаются со
мной, когда мы выйдем из кафе.
–
Уйдем! – взмолилась дочь.
–
Ни за что! – ответил я. Как буду выглядеть в глазах дочери я, немолодой
мужчина, прослуживший десять лет в армии, пишущий на морально-нравственные
темы, если испугаюсь кучки сквернословящих и угрожающих мне парней? Выглядеть
буду так, как себя поведу.
Как
большинству моих сверстников мне случалось быть в переделках не только в
военное время, но был я тогда моложе и здоровее.
Тут
соотношение сил было невыгодное. Прямо надо сказать, – безнадежное,
Но
я понял: никакая сила не заставит меня уйти отсюда, пока мы не кончим ужинать.
Особенно сегодня. Утром в парке дочка повела меня в тир. Когда-то я прилично
стрелял. Но сколько лет прошло с тех пор!
Однако
тут я не осрамился. Более того, сам был поражен, как удачно я стрелял. Девять
из десяти! Дочь была в восторге. Не скрою, я гордился ее удивлением и похвалами
больше, чем когда ей нравилась моя статья или рассказ.
И
после этого на ее глазах праздновать труса? Ни за что!
Я
подозвал официантку:
–
Принесите, пожалуйста, бутылку сидра, – попросил я.
–
Зачем нам сидр? – возмутилась дочь.
–
Может понадобится! – сказал я. Сидр разливают в толстые бутылки – «шампанки» . Я
недвусмысленно поставил бутылку, не раскупоривая, рядом с собой.
Ничего
в кафе не случилось. Но с дочерью мы поссорились.
–
Они тебя подкараулят, когда ты вечером выйдешь на набережную, – сказала она,
когда мы доели ужин и ушли к себе. – Весь наш отдых пропал.
–
Можешь не беспокоиться! Все хулиганы трусы! – сказал я.
–
Трусы? Пусть трусы! Они и нападут на тебя вчетвером.
–
Но я же не мог, чтобы при тебе звучала брань. Я бы себя перестал уважать… Хорош
мужчина! Хорош отец!
Этот
довод не возымел действия. Тогда я спросил ее:
–
Ну вот, когда ты идешь из университета и вы наталкиваетесь на хулиганов… Как
поступают твои спутники?
–
Спешат перейти на другую сторону, – горько ответила дочь.
неразлучных и давних приятеля. Целыми днями грелись они в лучах южного солнца и, казалось, счастливы были, что море шумит в стороне и не нарушает их спокойного и мирного уюта.
Но вот однажды, когда разгулялся на море шторм, кончилась дружба двух приятелей: одного из них подхватила забежавшая на берег волна и унесла с собой далеко в море. Другой камень, уцепившись за гнилую корягу, сумел удержаться на берегу и долго не мог прийти в себя от страха. А когда немного успокоился, нашёл себе новых друзей. Это были старые, высохшие и потрескавшиеся от времени комья глины. Они с утра до вечера слушали рассказы Камня о том, как он рисковал жизнью, какой подвергался опасности во время шторма. И, ежедневно повторяя им эту историю, Камень, в конце концов, почувствовал себя героем.
Шли годы. Под лучами жаркого солнца Камень и сам растрескался и уже почти ничем не отличался от своих друзей — комьев глины. Но вот набежавшая волна выбросила на берег блестящий Кремень, каких ещё не видали в этих краях.
— Здравствуй, дружище — крикнул он Растрескавшемуся Камню.
Старый Камень был удивлён.
— Извините, я вас впервые вижу.
— Эх, ты Впервые вижу. Забыл, что ли, сколько лет провели мы вместе на этом берегу, прежде чем меня унесло в море?
И он рассказал своему старому другу, что ему пришлось пережить в морской пучине, и как всё-таки там было здорово интересно.
— Пошли со мной — предложил Кремень. — Ты увидишь настоящую жизнь, узнаешь настоящие бури.
Но его друг, Растрескавшийся Камень, посмотрел на комья глины, которые при слове «бури» готовы были совсем рассыпаться от страха, и сказал:
— Нет, это не по мне. Я и здесь прекрасно устроен.
— Что ж, как знаешь — Кремень вскочил на подбежавшую волну и умчался в море.
Долго молчали все оставшиеся на берегу. Наконец Растрескавшийся Камень сказал:
— Повезло ему, вот и зазнался. Разве стоило ради него рисковать жизнью Где же правда Где справедливость?
И комья глины согласились с ним, что справедливости в жизни нет.
Отвоюй себя для себя самого, береги и копи время, которое прежде у тебя отнимали или крали, которое зря проходило. Сам убедись в том, что я пишу правду: часть времени у нас отбирают силой, часть похищают, часть утекает впустую. Но позорнее всех потеря по нашей собственной небрежности. Вглядись-ка пристальней: ведь наибольшую часть жизни тратим мы на дурные дела, немалую - на безделье, и всю жизнь - не на те дела, что нужно. (2) Укажешь ли ты мне такого, кто ценил бы время, кто знал бы, чего стоит день, кто понимал бы, что умирает с каждым часом? В том-то и беда наша, что смерть мы видим впереди; а большая часть ее у нас за плечами, - ведь сколько лет жизни минуло, все принадлежат смерти. Поступай же так, мой Луцилий, как ты мне пишешь: не упускай ни часу. Удержишь в руках сегодняшний день - меньше будешь зависеть от завтрашнего. Не то, пока будешь откладывать, вся жизнь и промчится. (3) Все у нас, Луцилий, чужое, одно лишь время наше. Только время, ускользающее и текучее, дала нам во владенье природа, но и его кто хочет, тот и отнимает. Смертные же глупы: получив что-нибудь ничтожное, дешевое и наверняка легко возместимое, они позволяют предъявлять себе счет; а вот те, кому уделили время, не считают себя должниками, хотя единственно времени и не возвратит даже знающий благодарность. (4) Быть может, ты спросишь, как поступаю я, если смею тебя поучать? Признаюсь чистосердечно: как расточитель, тщательный в подсчетах, я знаю, сколько растратил. Не могу сказать, что не теряю ничего, но сколько теряю, и почему, и как, скажу и назову причины моей бедности. Дело со мною обстоит так же, как с большинством тех, кто не через собственный порок дошел до нищеты; все меня прощают, никто не помогает. (5) Ну так что ж? По-моему, не беден тот, кому довольно и самого малого остатка. Но ты уж лучше береги свое достояние сейчас: ведь начать самое время! Как считали наши предки поздно быть бережливым, когда осталось на донышке. Да к тому же остается там не только мало, но и самое скверное. Будь здоров.
Сформулируйте и прокомментируйте одну из проблем поставленных автором текста. Приведите примеры из жизни.Сформулируйте позицию автора.Напишите согласны или не согласны вы с точки зрения автора прочитанного текста.
— Убить!.. Застрелить!.. Сейчас застрелить мерзавца!.. Убить!.. Горло перерезать убийце!.. Убить, убить! — кричали мужские, женские голоса толпы.Огромная толпа народа вела по улице связанного человека. Человек этот, высокий, прямой, шел твердым шагом, высоко поднимая голову. На красивом, мужественном лице его было выражение презрения и злобы к окружающим его людям.Это был один из тех людей, которые в войне народа против власти воюют на стороне власти. Его схватили теперь и вели на казнь.«Что же делать! Не всегда сила на нашей стороне. Что же делать? Теперь их власть. Умереть так умереть, видно, так надо», — думал этот человек и, пожимая плечами, холодно улыбнулся на крики, которые продолжались в толпе.— Это городовой, он еще утром стрелял по нас! — кричали в толпе.Но толпа не останавливалась, и его вели дальше. Когда же пришли на ту улицу, где по мостовой лежали вчерашние неубранные еще тела убитых войсками, толпа освирепела.— Нечего оттягивать! Сейчас тут и застрелить негодяя, куда еще водить его? — кричали люди.Пленный хмурился и только выше поднимал голову. Он, казалось, ненавидел толпу еще более, чем толпа ненавидела его.— Перебить всех! Шпионов! Царей! Попов! И этих мерзавцев! Убить, убить сейчас! — взвизгивали женские голоса.Но руководители толпы решили довести его до площади и там разделаться с ним.До площади уже было недалеко, когда в минуту затишья в задних рядах толпы послышался плачущий детский голосок.— Батя! Батя! — всхлипывая, кричал шестилетний мальчик, втискиваясь в толпу, чтобы добраться до пленного. — Батя! Что они с тобой делают? Постой, постой, возьми меня, возьми!..Крики остановились в той стороне толпы, с которой шел ребенок, и толпа, расступаясь перед ним, как перед силой, пропускала ребенка все ближе и ближе к отцу.— А какой миленький! — сказала одна женщина.— Тебе кого? — сказала другая, нагибаясь к мальчику.— Батю! Пустите меня к бате! — пищал мальчик.— Тебе сколько лет, мальчик?— Что вы с батей хотите делать? — отвечал мальчик.— Иди домой, мальчик, иди к матери, — сказал мальчику один из мужчин.Пленный уже слышал голос мальчика и слышал, что говорили ему. Лицо его стало еще мрачнее.— У него нет матери! — крикнул он на слова того, кто отсылал ребенка к матери.Все ближе и ближе протискиваясь в толпе, мальчик добрался до отца и полез к нему на руки.В толпе кричали все то же: «Убить! Повесить! Застрелить мерзавца!»— Зачем ты из дома ушел? — сказал отец мальчику.— Что они с тобой хотят делать? — говорил мальчик.— Ты вот что сделай, — сказал отец.— Ну?— Знаешь Катюшу?— Соседку? Как не знать.— Так вот, пойди к ней и там побудь. А я... я приду.— Без тебя не пойду, — сказал мальчик и заплакал.— Отчего не пойдешь?— Они прибьют тебя.— Нет же, они ничего, они так.И пленный спустил с рук мальчика и подошел к тому человеку, который распоряжался в толпе.— Послушайте, — сказал он, — убивайте меня, как и где хотите, но только не при нем, — он показал на мальчика. — Развяжите меня на две минуты и держите за руку, а я скажу ему, что мы с вами гуляем, что вы мне приятель, и он уйдет. А тогда... тогда убивайте, как хотите.Руководитель согласился.Тогда пленный взял опять мальчика на руки и сказал:— Будь умник, пойди к Кате.— А ты что же?— А ты видишь, я гуляю вот с этим приятелем, мы пройдем еще немного, а ты иди, а я приду. Иди же, будь умник.Мальчик уставился на отца, нагнул головку на одну сторону, потом на другую и задумался.— Иди, милый, я приду.— Придешь?И ребенок послушался. Одна женщина вывела его из толпы.Когда ребенок скрылся, пленный сказал:— Теперь я готов, убивайте меня.И тут случилось что-то совсем непонятное, неожиданное. Какой-то один и тот же дух проснулся во всех этих за минуту жестоких, безжалостных, ненавидящих людях, и одна женщина сказала:— А знаете что. Пустить бы его.— И то, бог с ним, — сказал еще кто-то. — Отпустить.— Отпустить, отпустить! — загремела толпа.И гордый, безжалостный человек, за минуту ненавидевший толпу, зарыдал, закрыл лицо руками и, как виноватый, выбежал из толпы, и никто не остановил его.