Попробуйте отредактировать. Понятно, что они, обладая наибольшим пониманием всех постановлений, всех процессов социальных, которые сейчас

В письмах можете писать что угодно, а телеграмма - это вид связи

искренни в своей восприимчивости.

во рту-то
у него!.. Смотри, смотри... травка во рту, ей-богу, травка!.. Вот
штука-то!
И двое мальчуганов, стоящих перед огромным, из цельного стекла, окном
гастрономического магазина, принялись неудержимо хохотать, толкая друг
друга в бок локтями, но невольно приплясывая от жестокой стужи. Они уже
более пяти минут торчали перед этой великолепной выставкой, возбуждавшей в
одинаковой степени их умы и желудки. Здесь, освещенные ярким светом
висящих ламп, возвышались целые горы красных крепких яблоков и апельсинов;
стояли правильные пирамиды мандаринов, нежно золотившихся сквозь
окутывающую их папиросную бумагу; протянулись на блюдах, уродливо разинув
рты и выпучив глаза, огромные копченые и маринованные рыбы; ниже,
окруженные гирляндами колбас, красовались сочные разрезанные окорока с
толстым слоем розоватого сала... Бесчисленное множество баночек и
коробочек с солеными, вареными и копчеными закусками довершало эту
эффектную картину, глядя на которую оба мальчика на минуту забыли о
двенадцатиградусном морозе и о важном поручении, возложенном на них
матерью, - поручении, окончившемся так неожиданно и так плачевно.
Старший мальчик первый оторвался от созерцания очаровательного зрелища.
Он дернул брата за рукав и произнес сурово:
- Ну, Володя, идем, идем... Нечего тут...
Одновременно подавив тяжелый вздох (старшему из них было только десять
лет, и к тому же оба с утра ничего не ели, кроме пустых щей) и кинув
последний влюбленно-жадный взгляд на гастрономическую выставку, мальчуганы
торопливо побежали по улице. Иногда сквозь запотевшие окна какого-нибудь
дома они видели елку, которая издали казалась громадной гроздью ярких,
сияющих пятен, иногда они слышали даже звуки веселой польки... Но они
мужественно гнали от себя прочь соблазнительную мысль: остановиться на
несколько секунд и прильнуть глазком к стеклу.
По мере того как шли мальчики, все малолюднее и темнее становились
улицы. Прекрасные магазины, сияющие елки, рысаки, мчавшиеся под своими
синими и красными сетками, визг полозьев, праздничное оживление толпы,
веселый гул окриков и разговоров, разрумяненные морозом смеющиеся лица
нарядных дам - все осталось позади. Потянулись пустыри, кривые, узкие
переулки, мрачные, неосвещенные косогоры... Наконец они достигли
покосившегося ветхого дома, стоявшего особняком; низ его - собственно
подвал - был каменный, а верх - деревянный. Обойдя тесным, обледенелым и
грязным двором, служившим для всех жильцов естественной помойной ямой, они
спустились вниз, в подвал, прошли в темноте общим коридором, отыскали
ощупью свою дверь и отворили ее.
Уже более года жили Мерцаловы в этом подземелье. Оба мальчугана давно
успели привыкнуть и к этим закоптелым, плачущим от сырости стенам, и к
мокрым отрепкам, сушившимся на протянутой через комнату веревке, и к этому
ужасному запаху керосинового чада, детского грязного белья и крыс -
настоящему запаху нищеты. Но сегодня, после всего, что они видели на
улице, после этого праздничного ликования, которое они чувствовали
повсюду, их маленькие детские сердца сжались от острого, недетского
страдания.

Куприн

(16)На-до только вовремя уметь поддержать или подправить того, кто стал ухо­дить от этого устремления. (17)Мы живём в большом общежитии, и надо уметь любить своих товарищей, отдавать им богатство ума и сердца, и они отплатят тебе тем же.

он не умеет делать. (3) Всегда ему чего-то не хватает. (4) Всегда он жалуется и претендует. (5) Он не умеет ценить своё достояние и извлекать из него всё возможное; и слишком часто ему кажется, что он непременно должен «достать» или «добыть» себе такое, чего у него нет. (6) Все мы, люди, существа несытые и неблагодарные, склонные к недовольству и ропоту. (7) Вот так и с возрастом. (8) Личность человека есть состояние внутреннее, внешними признаками не уловимое; а возраст относится именно к внутреннему миру человека, ибо он есть качество духовное. (9) Бывают дети без сердца и воображения, рассудительные не по летам и чёрствые от рождения; они никогда не были молоды и приходят в жизнь высохшими стариками. (10) И бывают люди больших лет, с глубоким сердцем и живым духом, подобные старому, благородному, огненному вину. (11) У кого сердце поёт, тот всегда юн, а у кого сердце никогда не пело, тот родился стариком. (12) Истинная молодость есть свойство духа — его сила, его творческая игра. (13) И там, где дух веет и расцветает, где сердце поёт, там старость есть только бестактность времени и обманчивая видимость. (14) Смолоду человек смотрит вперёд и ждёт небывалых возможностей; ему не терпится стать постарше и показать себя взрослым, а то ему слышатся отовсюду обидные словечки («ребёнок», «мальчишка», «молокосос») и ему всё кажется, что люди обмениваются улыбками на его счёт... (15) Он всё мечтает выйти из детских лет и приобщиться всем тайнам взрослости, которые от него зачем-то скрывают... (16) Зачем? (17) Но вот свершилось: испытания детства кончились, и взрослые говорят с ним как с взрослым; ребяческая обидчивость исчезает, ни юношеской заносчивости, ни раздражительности больше нет. (18) Ему кажется только, что старшее поколение скучно и надоедливо, что в нём есть что-то старомодное, устарелое, какая-то даже закостенелость. (19) «Эти старики» думают, что у них есть какой-то особый «опыт жизни», которого он будто бы лишён; что они всё знают и понимают лучше и что всё всегда должно оставаться «по-старому, как мать поставила». (20) И все они ссылаются на свой «авторитет» и не дают ему ходу. (21) Но, впрочем, время идёт, и скоро он вступит в свои права... (22) Незаметно для себя он переступает потом ту роковую черту, тот жизненный водораздел, после которого человек перестаёт торопиться и опоминается лишь тогда, когда всё уже свершилось. (23) Теперь ему уже не хочется становиться всё старше и старше, — довольно. (24) Напротив, так приятно было бы замедлить или приостановить полёт времени. (25) Вот уже подрастает новое поколение, со своими новыми вкусами, манерами и суждениями. (26) И ему уже кажется, что это какая-то странная молодёжь, что у неё что-то неладно и что сама она не знает, чего хочет. (27) «Трудно с ними сговориться, они нас не понимают, а мы их». (28) И скоро он уже жалеет о прошлом, и хотел бы его вернуть, и хотел бы сбросить с плеч лет десять-пятнадцать... (29) Но, к сожалению, это невозможно. (30) Каждый возраст имеет свои цветы. (31) Каждый несёт свои радости. (32) Каждому доступна своя духовная красота. (33) И надо уметь наслаждаться всем этим.