спокойной ночи, чем занимаешься? правильно или не правильно

1) ране...ый молодой солдат 3) овся...ое печенье

2) ядро раздробле...о 4) подкова...ая лошадь

2. В каком слове на месте пропуска пишется две буквы НН?

1) тка...ая шёлком салфетка 3) смышле...ый мальчик

2) полотня...ая салфетка 4) окна отворе...ы

3. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте ко торых пишутся две буквы НН?

В кафе широкий ассортимент: разнообразные сорта кофе, слоё(1)ые масля(2)ым кремом пирожные, глазирова(3)ые фрук ты, коктейли.

1) 3 2) 1, 3 3) 2, 3 4) 1, 2

4. В каком ряду во всех словах на месте пропуска пишется одна буква Н?

1) неожида...о, реше...а

2) калё...ый, петуши...ый

3)да...ый, немощё...ый

ошибками.

21. 1. Звенит, колдовски бормочет родниковая струя стекая в реку.

2. Врач не волшебник.

3. Орел, острокрылая гордая птица, садится на черный валун.

4. Француз стоял, как вкопанный.

5. Дело не в трусости, а в том, что я знаю что говорю.

22. 1. Небо ли такое белое или солью выцвела вода?

2. Йогурт – замечательный завтрак для всей семьи.

3. Спустя два года, в 1612 году, он покинул страну.

4. Одним словом дом, где жил Петя, во всех отношениях был превосходный.

5. Он воспринял звонок о старом долге, как жалкую уловку с моей стороны.

23. 1. За теми деревьями леса, леса, леса.

2. К тишине ожидания примешивался, не столько слышимый, сколько угадываемый шум движения поезда.

3. Спустя мгновение раздался гром.

4. Что я вчера видел! ...

5. Это была улыбка необыкновенно добрая, широкая и мягкая как у разбуженного ребенка.

24. 1. Там где ветры слизали снег, земля по ночам гулко лопается.

2. С утра до поздней ночи Федор работал не покладая рук.

3. Уже более недели приезжий господин жил в городе, разъезжая по вечеринкам и обедам и таким образом проводя как говорится очень приятно время.

4. Пьер был одним из тех людей, которые, несмотря на внешнюю слабость характера, не ищут поверенного для своего горя.

5. Мне вспомнилось чье-то изречение: «Храбрым человек становится тогда, когда трусом оставаться значительно опаснее».

25. 1. Гроза рычала все ближе, и земля поглощала ее картавые, глухие, полные недовольства звуки, а я все глядел на красноватые бледные в ярости солнца огни костра.

2. Вслушиваюсь в шорохи, в крики, встречающие весну, – сердце радуется.

3. Что-то слышится родное в долгих песнях ямщика: то раздолье удалое, то сердечная тоска.

4. Мы проходили такими чудными лужайками, где голубели цветы и медовый одуванчик потряхивал золотой головкой.

5. Там, внизу море увлажняет воздух и делает его мягким, отзывчивым и нежным.

26. 1. Как хорошо ты, о море ночное!

2. Вокруг по-прежнему было тихо, спокойно.

3. Повсюду статные силуэты тополей; высокие, стройные они словно свернутые знамена.

4. «Я сторонник конкретных дел, а не разговоров» - сказал губернатор.

5. Жестикулируя, он опрокинул рукавом соусник, и на скатерти образовалась большая лужа, но, кроме меня, казалось, никто не заметил этого.

27. 1. Дверь в палату распахнулась, словно под порывом ветра, и кто-то ворвался внутрь

22. 1. Небо ли такое белое или солью выцвела вода?

2. Йогурт – замечательный завтрак для всей семьи.

3. Спустя два года, в 1612 году, он покинул страну.

4. Одним словом дом, где жил Петя, во всех отношениях был превосходный.

5. Он воспринял звонок о старом долге, как жалкую уловку с моей стороны.

23. 1. За теми деревьями леса, леса, леса.

2. К тишине ожидания примешивался, не столько слышимый, сколько угадываемый шум движения поезда.

3. Спустя мгновение раздался гром.

4. Что я вчера видел! ...

5. Это была улыбка необыкновенно добрая, широкая и мягкая как у разбуженного ребенка.

24. 1. Там где ветры слизали снег, земля по ночам гулко лопается.

2. С утра до поздней ночи Федор работал не покладая рук.

3. Уже более недели приезжий господин жил в городе, разъезжая по вечеринкам и обедам и таким образом проводя как говорится очень приятно время.

4. Пьер был одним из тех людей, которые, несмотря на внешнюю слабость характера, не ищут поверенного для своего горя.

5. Мне вспомнилось чье-то изречение: «Храбрым человек становится тогда, когда трусом оставаться значительно опаснее».

25. 1. Гроза рычала все ближе, и земля поглощала ее картавые, глухие, полные недовольства звуки, а я все глядел на красноватые бледные в ярости солнца огни костра.

2. Вслушиваюсь в шорохи, в крики, встречающие весну, – сердце радуется.

3. Что-то слышится родное в долгих песнях ямщика: то раздолье удалое, то сердечная тоска.

4. Мы проходили такими чудными лужайками, где голубели цветы и медовый одуванчик потряхивал золотой головкой.

5. Там, внизу море увлажняет воздух и делает его мягким, отзывчивым и нежным.

26. 1. Как хорошо ты, о море ночное!

2. Вокруг по-прежнему было тихо, спокойно.

3. Повсюду статные силуэты тополей; высокие, стройные они словно свернутые знамена.

4. «Я сторонник конкретных дел, а не разговоров» - сказал губернатор.

5. Жестикулируя, он опрокинул рукавом соусник, и на скатерти образовалась большая лужа, но, кроме меня, казалось, никто не заметил этого.

27. 1. Дверь в палату распахнулась, словно под порывом ветра, и кто-то ворвался внутрь.

2. У Юрия Андреевича захватило дыхание, и громко забилось сердце, когда, сойдя с пролетки, он подошел к парадному и позвонил в него.

3. Поезд стоит как заколдованный: никто не выходит, никто не садится, да и вокзал кажется каким-то сказочным замком, вдруг выросшим из мрака.

4. Врач объяснил, что если пожилой человек, больной гипертонией, становится раздражительным, не стоит пытаться переделать его.

5. «Кому это нужно?» – «Я не знаю кому».

где изображается город, чудесным образом возникший за одну ночь на пустынном каменистом острове. Говорят, Москва, если смотреть издали на утренней морозной заре или в золотистых летних сумерках, вся была как этот сказочный златоглавый город.

Вы, конечно, любовались Кремлем из-за Москвы-реки. Говорят, вся Москва была по главному, архитектурному звучанию как этот уцелевший пока, хотя и не в полной мере, Московский Кремль.
Напрягите воображение, представьте себе ту древнюю панораму с Воробьевых гор. Сотни островерхих шатров, розовеющих на заре, сотни золотых куполов, отражающих в себе тихое сияние неба. Нет, Москва имела свое, еще более ярко выраженное, чем у Петербурга , лицо. Более того, Москва была самым оригинальным, уникальным городом на Земле.
Может нравиться или не нравиться купольная златоверхая архитектура, как может нравиться или не нравиться, допустим, архитектура древнего Самарканда. Но второго Самарканда больше нет нигде на земле. Он уникален. Не было и второй Москвы.

(1)Конечно, читателям легко, потому что их не терзают творческие поиски. (2)Но подумали ли вы хотя бы раз о тех мучениях, которые испытывает человек, пишущий добродетельный пасхальный рассказ?!

(3)Ведь, во-первых, все темы уже исчерпаны, пародии на темы надоели: что тут изобретешь?..

(4)У меня есть знакомый беллетрист, который не гонится ни за успехом, ни за модой, ни за деньгами...

(5)И вот как-то на страстной неделе я увидел, что мой приятель чем-то удручен или взволнован. (6)Стараясь не задеть его авторского самолюбия, я довел его до того, что он рассказал мне следующее:

– (7)Приезжает ко мне редактор. (8)И что всего хуже – мой настоящий, хороший друг...

– (9)Ради бога, пасхальный рассказ!

(10)Я кротко и убедительно верчу пуговицу его пиджака и самым нежным голосом говорю ему:

– (11)Ты сам писатель и не хуже меня знаешь, что все пасхальные темы уже использованы.

– (12)Хоть что-нибудь, – тянет он уныло, – например... «Чернильница»?!

– (13)Только очень близорукие люди выбирают для примеров и сравнений предметы, стоящие возле них!..

(14)Это задевает его за живое, и он сыплет как из мешка:

– (15)«Будка», «Кипарис», «Пале-Рояль», «Ландыш». (16)Не нравится? (17)Ну, наконец, «Травка»?..

– (18)Ага, «Травка»?.. (19)Стоп!.. (20)Это уже нечто весеннее и на пасху хорошо. (21)Давай-ка подумаем серьезно о травке!..

(22)У приятеля лицо вытягивается. (23)Я говорю ему самым нежным голосом:

– (24)Подожди... не отчаивайся! (25)Травок много, возьмем «Кресс-салат»...

– (26)«Кресс-салат»? – повторяет он уныло, как деревянный попугай.

– (27)Ну, хорошо... давай дальше! (28)Собаки лечатся травками...

– (29)Извини, это уже относится к области ветеринарии!

(30)Я догнал его уже в передней, когда он, рассерженный, всовывал свои ноги в калоши и надевал шляпу.

– (31)Надо писать серьезно, – говорил он. – (32)Конечно, я не обладаю даром... (33)Но, если бы я писал, я написал бы просто. (34)Помнишь, как мы с тобой, – тебе было одиннадцать лет, а мне десять, – как мы ели с тобой просвирки и какие-то маленькие пупырышки на огороде детской больницы?

– (35)Конечно, помню!

– (36)А помнишь молочай?

– (37)А конский щавель?

(38)Мы оба замолчали.

(39)И вдруг пред нами ярко и живо пронеслись наша опозоренная казенным учебным заведением нежность... пансион... фребелевская система... придирки классных наставников... взаимное шпионство... поруганное детство...

– (40)А помнишь, – сказал он и вдруг заплакал, – а помнишь зеленый рыхлый забор? (41)Возле него растут лопухи и глухая крапива... (42)Там всегда тень и сырость. (43)И по лопухам ползают какие-то необыкновенно золотые, или, вернее сказать, бронзовые жуки.

– (44)А помнишь еще: вдруг скользнет луч, заиграет роса на листьях?.. (45)Как густо пахнет зеленью! (46)Не отойдешь от этого московского забора! (47)Точно брильянты, горят капли росы... (48)Длинный, тонкий, белый червяк, выворачивая землю, выползает наружу... (49)Конечно, он прекрасен, потому что мы насаживали его на согнутую булавку и бросали в уличную лужу, веря, что поймаем рыбу! (50)Ну, скажи: разве можно это написать? (51)Тогда мы глядели ясными, простыми глазами, и мир доверчиво открывался для нас: звери, птицы, цветы... (52)И если мы что-нибудь любим и чувствуем, то это только жалкое отражение детских впечатлений.

– (53)Так, стало быть, рассказа не будет? – спросил редактор.

– (54)А разве все то, о чем мы говорили, – это не рассказ? (55)Такой в конце концов наивный, простой и ласковый?..

(56)Редактор обнял меня и поцеловал.

– (57)Какой ты... – сказал он, но не докончил, глаза его увлажнились, и он, быстро повернувшись, ушел, сопровождаемый веселым лаем моих милых друзей – сенбернарских песиков...

(По А.И. Куприну)*

*Куприн Александр Иванович (1870-1938 гг.) – русский писатель, обращавшийся своим творчеством к широкой демократической аудитории. Жизнелюбие, гуманизм, пластическая сила описаний, богатство языка делают Куприна одним из самых читаемых писателей и в наши дни.

чать

догадки, много страшнее, чем даже плен Родиона или его смертельное ранение. (2)– Да нет же, тут другое совсем, – содрогнулась Поля и, отвернувшись к стенке, вынула из-под подушки смятый, зачитанный треугольничек. (3)Впоследствии Варя стыдилась своих начальных предположений. (4)Хотя редкие транзитные эшелоны не задерживались в Москве, но вокзалы находились поблизости, и Родиону был известен Полин адрес. (5)Конечно, командование могло и не разрешить солдату отлучки из эшелона в Благовещенский тупичок, тогда почему же хоть открытки не черкнул своей-то, любимой-то, проездом в действующую армию?.. (6)Итак, это была его первая фронтовая весточка с более чем двухнедельным запозданием. (7)Во всяком случае, сейчас выяснится, с какими мыслями он отправлялся на войну. (8)Варя нетерпеливо развернула листок, весь проткнутый карандашом, – видно, писалось на колене. (9)Пришлось к лампе подойти, чтобы разобрать тусклые, полузаконченные строки. (10)Варя сразу наткнулась на главное место. (11)«Пожалуй, единственная причина, дорогая моя, почему молчал всё это время, – негде было пристроиться, – кратко, с неожиданной полнотой и прямолинейно, как на исповеди, писал Родион. (12)– Мы всё отступаем пока, день и ночь отступаем, занимаем более выгодные оборонительные рубежи, как говорится в сводках. (13)Я очень болел к тому же, да и теперь не совсем ещё оправился: хуже любой контузии моя болезнь. (14)Самое горькое – то, что сам я вполне здоров, весь целый, нет пока на мне ни единой царапины. (15)Сожги это письмо, тебе одной на всём свете могу я рассказать про это, – Варя перевернула страничку. (16)Происшествие случилось в одной русской деревне, которую наша часть проходила в отступлении. (17)Я шёл последним в роте... а может, и во всей армии последним. (18)Перед нами на дороге встала местная девочка лет девяти, совсем ребёнок, видимо, на школьной скамье приученная любить Красную Армию... (19)Конечно, она не очень разбиралась в стратегической обстановке. (20)Она подбежала к нам с полевыми цветами, и, так случилось, они достались мне. (21)У неё были такие пытливые, вопросительные глаза – на солнце полуденное в тысячу раз легче глядеть, но я заставил себя взять букетик, потому что я не трус, матерью моей клянусь тебе, Поленька, что я не трус. (22)Зажмурился, а принял его у неё, покидаемой на милость врага... (23)С тех пор держу тот засохший веничек постоянно при себе, на теле моём, словно огонь за пазухой ношу, велю его в могилу положить на себя, если что случится. (24)Я-то думал, семь раз кровью обольюсь, прежде чем мужчинойстану, а вот как оно происходит, всухую… и это купель зрелости! – (25)Дальше две строчки попались вовсе неразборчивые. – (26)И не знаю, Поленька, хватит ли всей моей жизни тот подарок оплатить...» (27)– Да, он очень вырос, твой Родион, ты права... – складывая письмо, сказала Варя, потому что при подобном строе мыслей вряд ли этот солдат оказался бы способен на какой-либо предосудительный поступок. (28)Обнявшись, подружки слушали шелест дождя и редкие, затухающие гудки автомашин. (29)Темой беседы служили события истекшего дня: открывшаяся на центральной площади выставка трофейных самолётов, незасыпанная воронка на улице Весёлых, как они уже привыкли её называть в обиходе между собой, Гастелло, чей самозабвенный подвиг прогремел в те дни на всю страну.