приходилось

приходится также усердно учиться смотреть собственными глазами, слушать собственными ушами. Как это ни странно, но часто требуются долгие усилия целых поколений, чтоб дать себе отчёт в том, как мы что-нибудь в действительности видим. На картинах итальянских художников кватроченто мы часто встречаем изображение какого-нибудь святого или святой, сидящих у открытого окна. В окно виден далёкий пейзаж — горы, деревья на горах, домики. И что-то в этом пейзаже есть странное, наивно-неверное, в чём вы себе сначала даже не можете дать отчёта. И вдруг вы улавливаете причину: на этих далёких, за версту от зрителя, деревьев тщательнейшим образом выписан каждый сучок, каждый листочек, птичка, сидящая на дереве, на окнах домиков и церквей нарисованы все перекладинки на рамах. Но ведь в действительности человек не в состоянии видеть всего этого издали. А художники этого не замечали и воображали, что пишут так, как видят. Посмотрите вообще на картины, изображающие быстро движущиеся предметы, — скачущую в карьер лошадь, мчащийся поезд. Вы чувствуете, что художники и до сих пор не сумели по-настоящему увидеть движения, поймать его характерные особенности. Придет большой художник, увидит это, покажет, — и тогда нам будет так же смешно смотреть на современные изображения скачущих лошадей, как смешно смотреть на тщательно выписанные детали далёких предметов на картинах старых мастеров. Искусство видеть и слышать состоит в том, чтобы суметь поймать, как вы в действительности видите и слышите, а не как, по вашему предвзятому мнению, выглядит или звучит данный предмет. Например, перед вами только что вспаханное поле, за ним — ярко-золотая вечерняя заря. Вы знаете, что земля чёрная, так и напишите: «Над черною пашнею золотая заря». И этим вы покажете, что не умеете видеть: под золотою зарёю пашня имеет определённо лиловый цвет, а не чёрный. Настоящее искусство основывается на умении видеть действительность, на умении открывать мир природы.

ошеломляет... И они клубятся, они влажны, они живут... Новый какой-то мир приходит вместе с ними, и в этом новом мире все - радость... Все не наше, и так неуловимо, так мгновенно, так изменчиво!..

Но ведь тысячу раз проходили вы мимо этого счастья, не замечая, занятые слишком земным, где все - расчет и скучные цифры, - и вдруг вы вырвались, и они опустились к вам - облака счастья... Пусть тикают часы в вашем кармане, безжалостные часы, инквизиторы ваши, - вы их не слышите... Вы смотрите в сторону от себя, - вверх, где все так необычайно, и вот на вас нисходит радость, - радость оттого, что вы - все-таки вы, что вы - живы, но что вы о себе забыли... Это - колдовство, волхвование?.. Нет, это только те облака, мимо которых проходили вы каждый день, их не замечая... Но вдруг вы подняли голову, и они пришли и заклубились около, и плывут вместе с вами... Они поглощают вас, - вот в чем их чародейская сила (озоглавте текст, оприделите тему,ввыпишите все А)союз Б)предлоги В)частицы) (найдите все средства вырозительности метафоры эпитеты сровнение олицетворения)

очие места,о которых не принято говорить?Ответ запишите цифрой

2.Выпишите грамматическую основу из предложения: Мне приходилось много ездить по стране.

в огромных калошах уходили глубоко в густую, как рахат-лукум, грязь и вылезали оттуда со свистом и чавканьем. Иногда одну из калош засасывало так сильно, что из нее выскакивала нога, и тогда Ромашову приходилось, балансируя на одной ноге, другой ногой впотьмах наугад отыскивать исчезнувшую калошу. Местечко точно вымерло, даже собаки не лаяли. Из окон низеньких белых домов кое-где струился туманными прямыми полосами свет и длинными косяками ложился на желто-бурую блестящую землю. Но от мокрых и липких заборов, вдоль которых все время держался Ромашов, от сырой коры тополей, от дорожной грязи пахло чем-то весенним, крепким, счастливым, чем-то бессознательно и весело раздражающим. Даже сильный ветер, стремительно носившийся по улицам, дул по-весеннему неровно, прерывисто, точно вздрагивая, путаясь и шаля.