наш .......светлый и просторныйц

начинаем наслаждаться богатством собственной личности, которая нам вдруг открывается. Это бесконечно далеко от эгоизма, от погружения в себя. Это постижение в себе того нового, высокого, что раньше было как бы «зашторено»… Но это не всё: смысл общения с литературой, искусством и в том, что мы делаемся богаче ещё на одну жизнь, на жизнь художника, который это создал. Я написал сейчас «ещё на одну жизнь». Но нет! Не на одну, а на миллион жизней, потому что художник выразил, высказал то, что волновало миллионы его современников. В его симфонии, картине, романе – надежда, тоска, боль, радость миллионов людей. Поэтому и становимся мы богаче на миллион жизней. Наши сердце и ум наполняются духовным опытом веков и поколений… Хороший читатель – соавтор писателя. Его духовная жизнь, соприкасаясь с миром Пушкина, Стендаля или Толстого, окрыляется, и он видит то, чего не видел раньше. А ведь ради этого и работает писатель. Чтобы научить видеть. Я написал сейчас «духовная жизнь». А доступна ли она любому человеку?.. Формы духовной жизни, как и формы творчества, бесконечно разнообразны. Духовная жизнь – это общение с людьми, искусством, осенним лесом и с самим собой. Мы духовны, когда беседуем о чём-то дорогом с товарищем, доверяя его уму и сердцу. Мы высоко духовны, когда чувствуем бесценность жизни и хотим оставить в мире скромный отпечаток собственной личности… И мы духовны, когда, перечитывая любимый том, понимаем его по-новому.

выразителен, многообразно связан с жизнью каждого человека и всего общества».Аргументируя свой ответ, приведите 2 (два) примера из прочитанного текста.Приводя примеры, указывайте номера нужных предложений или применяйте цитирование.Вы можете писать работу в научном или публицистическом стиле, раскрывая тему на лингвистическом материале. Начать сочинение Вы можете словами М.В. Панова.Объём сочинения должен составлять не менее 100-140 cлов.

Вот текст:(1)26 апреля 1909 года. (2)Пасмурный, серенький денек. (3)Весна еще только вся в предчувствиях. (4)Толпы людей движутся по Пречистенскому бульвару к Арбатской площади. (5)Многие пришли на открытие памятника Н.В. Гоголю. (6)Дело не только в жажде зрелищ, до которых Москва всегда охоча. (7)Создание его – дело всенародное, задуманное давно и наконец осуществленное. (8)Сам памятник укрыт брезентом, и мало кто знает, каким представлен великий писатель. (9)Толпа гадает, что же удалось сделать скульптору, каков «наш» Гоголь?(10)И вот свершилось! (11)Завеса, укутавшая монумент, пала. (12)Памятник всех сильно удивил. (13)Он стоял в середине площадки, окруженной железной оградой в ампирном стиле, по сторонам четыре громоздких фонаря, поставленных на спины львов. (14)К нему вели ступени из светлого камня. (15)Окружение памятника было стильным и благородным. (16)На высоком темно-зеленом гранитном пьедестале, на гранитной скамье, восседал бронзовый Гоголь. (17)В скорбной позе, укутанный в альмавиву*, с поникшей вниз головой. (18)Во всей фигуре – вселенская скорбь. (19)Молчание воцарилось на площади. (20)Пугали скорбный лик и костлявая рука, просунувшаяся из-под плаща. (21)Скульптор прекрасно передал настроения позднего Гоголя, сжигающего вторую часть «Мертвых душ», автора «Выбранных мест из переписки с друзьями», писателя, боящегося и ждущего смерти. (22)Современникам показалось, что скульптор сделал писателя слишком «человечным», скорее проиллюстрировав часть его биографии, чем охарактеризовав его полностью. (23)Всем же (ну, не всем, конечно, но многим) хотелось увидеть Гоголя-поэта, способного сочетать и смех, и слезы. (24)А так, – «больная птица». (25)Такое сравнение было у многих на устах. (26)Но все, однако, при этом понимали, не соглашаясь в большинстве своем с трактовкой Андреева, что работа перед ними мастерская, не банальная, далекая от академических шаблонов.(27)Почему возникла такая концепция монумента, которая была понята немногими? (28)Почему ныне мы почитаем его как подлинный шедевр, а саму идею, полную трагического пафоса*, воспринимаем как истинную? (29)Заказ на сооружение монумента был дан скульптору А.Н. Андрееву. (30)Он был в 1900-е годы молодым мастером, правда, успешным, одаренным, по духу своему бунтарским. (31)Андреев начал готовиться к участию в конкурсе еще в 1904 году, когда жил на Украине и делал наброски. (32)Он побывал в Миргороде, Яновщине, посетил сестру Гоголя, зарисовывал местные типажи. (33)Там поразило его настроение интеллигенции, не «признающей» Гоголя. (34)Так был дан первый толчок для размышлений о писателе, гонимом и отверженном. (35)Такая трактовка все больше увлекала Андреева. (36)Концепция «позднего Гоголя» стала ведущей и нашла выражение в самом памятнике.(37)Вся бронзовая фигура писателя смотрится общей массой, а больше внимания привлекает голова, выражение лица. (38)Зрителю запоминается «больное» выражение лика, опущенные веки, из-под которых видны зоркие глаза. (39)Поражает и высовывающаяся рука, словно готовая схватить добычу. (40)Все в этом произведении дышит скрытой силой, затаенной энергией. (41)Гоголь представлен больным, но сила духа его несомненна. (42)Человек смертен, но душа его устремлена к великому. (43)Гоголь страдает, однако страдает он по России. (44)И это выразил скульптор.(45)Гоголь исподлобья взирает вокруг, мучительно пытаясь понять, что же происходит. (46)Нет ответа. (47)И боль его навек остается с ним. (48)Это не только показ определенного биографического момента, ставшего главным. (49)Перед нами символ России, мучительно искавшей и ищущей путей своего развития. (50)Так образ писателя стал значительнее самого писателя, стал образом России.

стремясь решить их в духе нашей морали, которая должна вобрать в себя все лучшее, что завоевано и выстрадано всеми предшествующими духовными исканиями человечества, и обогатить эту сокровищницу.

Остановитесь, видя чужое горе и чужую обиду! Заповедь «Человек человеку друг, товарищ и брат» ни в коем случае не должна оставаться механически повторяемой фразой. Выполняя эту заповедь, мы поступаем в соответствии и со своей совестью, и с непреложным нравственным законом. Но как быть с теми, кто тысячу раз слышал: «Остановись перед чужой бедой», десятки раз сам произносил эти слова, а действовал и действует вопреки им? Есть случаи, когда бесполезно стыдить и уговаривать, лучше просто заставлять.

Если гражданин видит опасность, угрожающую другим людям, он обязан сделать все, что может, чтобы эта опасность была устранена. Бездействие – преступление. Если не юридическое, то моральное. Вот житейский пример.

...Мартовский гололед. Десятки метров тротуара накатаны так, что па них можно проводить соревнования по конькобежному спорту.

Обойти опасный каток нельзя. Путь преграждают высокие обледенелые сугробы. К подъезду со страшным напряжением идут немолодые люди, некоторые с палочками, один – на костылях. Человек на костылях мрачно шутит: «Все удобства! Сломаю вторую ногу, мне тут же и рентген сделают, и в гипс! На месте!»

«Каток» на тротуаре – перед входом в большую ведомственную поликлинику. Опасный для здоровых, он вдвойне и втройне опасен для больных. Они идут в поликлинику за помощью, а рискуют у входа сломать себе шею.

Я вошел в поликлинику, к которой никакого отношения не имею, обратился в регистратуру и попытался рассказать о том, что творится перед входом. На меня накричали. Затем прозвучал риторический вопрос:

– Вы что хотите, чтобы мы бросили больных и пошли лед скалывать?!

Иду к главврачу и слышу то же самое:

– Вы что хотите, чтобы я бросил больных и пошел лед скалывать?

Затем он как дважды два четыре доказывает мне, что по закону будет нести ответственность только в том случае, если посетитель подведомственной ему поликлиники сломает ногу, руку, голову – словом, получит травму внутри поликлиники. За то, что происходит у входа в поликлинику, несет ответственность жэк.

– Так позвоните в жэк, скажите им...

Главный врач видит в моем появлении ущемление своей амбиции. Решительно и недружелюбно дает он мне понять – аудиенция окончена.

Врач, который знает, что сейчас, сию минуту, в ста шагах от него может произойти беда, и не желает принять мер, по-моему, не врач. Это человек с дипломом врача.

В тех случаях, когда действие или бездействие человека, живущего по принципу «Моя хата с краю...», создают угрозу здоровью, тем более жизни сограждан, мало убеждать – надо принуждать, недостаточно рассказывать – надо наказывать.

Среди многих писем меня особенно тронули те, в которых люди пишут не о своей собственной беде, хлопочут не о себе или своих ближних (хотя в таких хлопотах нет, разумеется, ничего зазорного). Особенно волнуют письма людей, кому не дает покоя, что где-то, порой далеко, обойден вниманием, заботой человек, который не напоминает о себе. Не умеет или не хочет. И тогда находятся те, кто чужую беду воспринимают как свою. И не просто сочувствуют. Их сочувствие становится действием.

Сострадание – активный помощник.

Но как быть с теми, кто не видит, не слышит, не чувствует, когда больно и плохо другому? Постороннему, какими они считают всех, кроме себя, да, может быть, своей семьи, к которой, впрочем, тоже часто равнодушны. Как помочь и тем, кто страдает от равнодушия, и самим равнодушным?

С самого детства воспитывать – прежде всего самого себя – так, чтобы отзываться на чужую беду и спешить на помощь тому, кто в беде. И ни в жизни, ни в педагогике, ни в искусстве не считать сочувствие размагничивающей чувствительностью, чуждой нам сентиментальностью.

Сочувствие – великая человеческая способность и потребность, благо и долг.

свои динамические тенденции и вступает в новый период своего исторического развития.

Сейчас, конечно, еще рано делать какие-либо прогнозы о путях, по которым пойдет русский язык, служа развитию новых форм сознания и жизнедеятельности. Ведь язык развивается по своим объективным внутренним законам, хотя и живо реагирует на разного рода «внешние воздействия».

Именно поэтому наш язык требует к себе постоянного пристального внимания, бережной заботы — особенно на том переломном этапе общественного развития, который он переживает. Мы всем миром должны помочь языку обнаружить его первоначальную суть конкретности, определенности формулирования и передачи мысли. Ведь хорошо известно, что любой знак — это не только орудие общения и мышления, но также еще и практическое сознание.

Трудно сказать, предстоят ли русскому языку синтаксические, а тем более морфологические сдвиги. Ведь такого рода изменения требуют очень значительного времени и к тому же не напрямую связываются с внешними воздействиями. Вместе с тем можно, видимо, ожидать значительных стилистических перегруппировок. Важными «внешними» стимулами в этих процессах будут такие явления, как научно-технический прогресс, превращение русского языка в мировой язык современности, ставшее одной из глобальных реальностей нашего времени.

На наших глазах идет творение фразеологии, преодолевающей формализм и открывающей возможность прямого, откровенного обсуждения сложившегося положения, реальных дел и задач. Например: убирать завалы (прошлого); искать развязки; прибавить в работе; усилить поиск; оздоровить общество; воспитывать словом и делом и т. п.

Новое политическое мышление требует и новых речевых средств, точного их употребления. Ведь без языковой точности и конкретности не может быть ни подлинной демократии, ни стабилизации экономики, ни прогресса вообще. Еще М. В. Ломоносов высказывал мысль о том, что развитие национального сознания народа прямо связано с упорядочением средств общения.