про снег какой он в ясный весенний день,в пасмурный день,утром,вечером?
10-11 класс
|
В ясный день снег немного талый и он хорошо лепится, но быстрее таит (в пасмурный день вроде бы так же...да и утром..!?) вечером снег рассыпчатый и искристый
как-то так...
Да и странно весной задавать задние про снег....
Другие вопросы из категории
1 двое
2 пять тысяч девятьсот тридцать седьмой
принудить, маркировать, черпать, договор, симметрия, генезис, пуловер,
красивее, облегчить, жалюзи.
Расставьте плиз ударения!!!!
Читайте также
показать? Почувствуют ли то, что любило его сердце? И кто будет его читатель? От этого зависит так много... И прежде всего — состоится ли у него желанная, духовная встреча с теми далекими, но близкими, для которых он втайне писал свою книгу? Дело в том, что далеко не все читающие владеют искусством чтения: глаза бегают по буквам, «из букв вечно выходит какое-нибудь слово» (Гоголь)', и всякое слово что-нибудь да «значит»; слова и их значения связываются друг с другом, и читатель представляет себе что-то — «подержанное», расплывчатое, иногда непонятное, иногда приятно-мимолетное, что быстро уносится в позабытое прошлое... И это называется «чтением». Механизм без духа. Безответственная забава. «Невинное» развлечение. А на самом деле — культура верхоглядства и поток пошлости. Такого «чтения» ни один писатель себе не желает. Таких «читателей» мы все опасаемся. Ибо настоящее чтение происходит совсем иначе и имеет совсем иной смысл... Как возникло, как созрело написанное? Кто-то жил, любил, страдал и наслаждался; наблюдал, думал, желал — надеялся и отчаивался. И захотелось ему поведать нам о чем-то таком, что для всех нас важно, что нам необходимо духовно увидеть, прочувствовать, продумать и усвоить. Значит — что-то значительное о чем-то важном и драгоценном. И вот он начинал отыскивать верные образы, ясно-глубокие мысли и точные слова. Это было не легко, удавалось не всегда и не сразу. Ответственный писатель вынашивает свою книгу долго; годами, иногда — всю жизнь; не расстается с нею ни днем, ни ночью; отдает ей свои лучшие силы, свои вдохновенные часы; «болеет» ее темою и «исцеляется» писанием. Ищет сразу и правды, и красоты, и «точности»2 (по слову Пушкина), и верного стиля, и верного ритма, и все для того, чтобы рассказать, не искажая, видение своего сердца... И, наконец, произведение готово. Последний просмотр строгим, зорким глазом; последние исправления — и книга отрывается, и уходит к читателю, неизвестному, далекому, может быть, — легковесно-капризному, может быть, — враждебно-придирчивому... Уходит — без него, без автора. Он выключает себя и оставляет читателя со своею книгою «наедине». И вот мы, читатели, беремся за эту книгу. Перед нами накопление чувств, постижений, идей, образов, волевых разрядов, указаний, призывов, доказательств, целое здание духа, которое дается нам прикровенно, как бы при помощи шифра. Оно скрыто за этими черными мертвыми крючочками, за этими общеизвестными, поблекшими словами, за этими общедоступными образами, за этими отвлеченными понятиями. Жизнь, яркость, силу, смысл, дух — должен из-за них добыть сам читатель. Он должен воссоздать в себе созданное автором; и если он не умеет, не хочет и не сделает этого, то за него не сделает этого никто: всуе будет его «чтение» и книга пройдет мимо него. Обычно думают, что чтение доступно всякому грамотному... Но, к сожалению, это совсем не так. Почему? Потому, что настоящий читатель отдает книге свое свободное внимание, все свои душевные способности и свое умение вызывать в себе ту верную духовную установку, которая необходима для понимания этой книги. Настоящее чтение не сводится к бегству напечатанных слов через сознание; оно требует сосредоточенного внимания и твердого желания верно услышать голос автора. Одного рассудка и пустого воображения для чтения недостаточно. Надо чувствовать сердцем и созерцать из сердца. Надо пережить страсть — страстным чувством; надо переживать драму и трагедию живою волею; в нежном лирическом стихотворении надо внять всем вздохам, встрепетать своею нежностью, взглянуть во все глуби и дали, а великая идея может потребовать не более и не менее как всего человека. Это означает, что читатель призван верно воспроизвести в себе душевный и духовный акт писателя, зажить этим актом и доверчиво отдаться ему. Только при этом условии состоится желанная встреча между обоими и читателю откроется то важное и значительное, чем болел и над чем трудился писатель. Истинное чтение есть своего рода художественное ясновидение, которое призвано и способно верно и полно воспроизвести духовные видения другого человека, жить в них, наслаждаться ими и обогащаться ими. Искусство чтения побеждает одиночество, разлуку, даль и эпоху. Это есть сила духа — оживлять буквы, раскрывать перспективу образов и смысла за словами, заполнять внутренние «пространства» души, созерцать нематериальное, отождествляться с незнаемыми или даже умершими людьми и вместе с автором художественно и мыслительно постигать сущность богозданного мира. Читать — значит искать и находить: ибо читатель как бы отыскивает скрытый писателем духовный клад, желая найти его во всей его полноте и присвоить его себе. Это есть творческий процесс, ибо воспроизводить — значит творить. Это есть борьба за духовную встречу; это есть свободное единение с тем, кто впервые приобрел и закопал искомый клад. И тому, кто никогда этого не добивался и не переживал, всегда будет казаться, что от него требуют «невозможного». Искусство чтения надо приобретать и вырабатывать в себе. Чтение должно быть углублено; оно должно стать творческим и созерцательным. И только тогда нам всем откроется его духовная ценность и его душеобразующая сила. Тогда мы поймем, что следует читать и чего читать не стоит, ибо есть чтение, углубляющее душу человека и строящее его характер, а есть чтение разлагающее и обессиливающее. По чтению можно узнавать и определять человека. Ибо каждый из нас есть то, что он читает; и каждый человек есть то, как он читает; и все мы становимся незаметно тем, что мы вычитываем из прочтенного, — как бы букетом собранных нами в чтении цветов...
Екатерина Ивановна.
(4) - Ничего, живем понемножку, - ответил Старцев.
(5) И я ничего не мог больше придумать. (6) Помолчали.
(7) Я волнуюсь, - сказала Екатерина Ивановна и закрыла руками лицо, - но вы не обращайте внимания. (8) Мне так хорошо дома, я так рада видеть всех и не могу привыкнуть. (9) Сколько воспоминаний! (10) Мне казалось, что мы будем говорить с вами без умолку, до утра.
(11) Теперь он видел близко её лицо, блестящие глаза, и здесь, в темноте, она казалась моложе, чем в комнате, и даже как будто вернулось к ней ее прежнее детское выражение. (12) И в самом деле, она с наивным любопытством смотрела на него, точно хотела поближе разглядеть и понять человека, который когда то любил её так пламенно, с такой нежностью и так несчастливо; её глаза благодарили его за эту любовь. (13) И он вспомнил всё, что было, все малейшие подробности, как он бродил по кладбищу, как потом под утро, утомлённый, возвращался к себе домой, и ему вдркг стало грустно и жаль прошлого. (14) В душе затеплился огонек. (15) - А помните, как я провожал вас на вечер в клуб? - сказал он. (16) - Тогда шёл дождь, было темно...
(17) Огонёк все разгарался в душе, и уже хотелось говорить, жаловаться на жизнь...
(18) - Эх! - сказал он со вздохом. (19) - вы вот спрашиваете, как я поживаю. (20) Как мы поживаем тут? (21) Да никак. (22) Старимся, полнеем, опускаемся. (23) День да ночь - сутки прочь, жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей... (24) Днём нажива, а вечером клуб, общество картёжников, алкоголиков, хрипунов, которых я терпеть не могу. (25) Что хорошего?
(26) - Но у вас работа, благородная цель в жизни. (27) Вы так любили говорить о своей больнице. (28) Я тогда была какая-то странная, воображала себя великой пианисткой. (29) Теперьвсе барышни играют на рояле, и я тоже играла, как все, и ничего во мне не было особенного; я такая же пианистка, как мама писательница. (30) И конечно, я вас не понимала тогда, но потом, в Москве, я часто думала о вас. (31) Я только о вас и думала. (32) Какое это счастье быть земским врачом, помогать страдальцам, служить народу. (33) Какое счастье! - повторила екатерина Ивановна с увлечением. (34) - Когда я думала о вас в Москве, вы представлялись мне таким идеальным, возвышенным...
(35) Старцев вспомнил про денежные купюры, которые он по вечерам вынимал из карманов с таким удовольствием, и огонёк в душе погас.
(36) Он встал, что бы идти к дому. (37) - Вы лучший из людей, которых я знала в своей жизни, - продолжала она. (39) - Мы будем видеться, говорить, не правда ли? (40) Обещайте мне. (41) Я не пианистка, на свой счет я уже не заблуждаюсь и не буду при вас ни играть ни говорить о музыке.
(42) Когда вошли в дом и Старцев увидел при вечернем освещении её лицо и грустные, благодарные, испытующие глаза, обращённые на него, то почувствовал беспокойство и подумал опять: "А хорошо, что я тогда не женился".
(43) Он стал прощаться
(По А. П. Чехову*)
А28
подобрать нужную мелодию, а наша воспитательница строго говорила ему : «Валерий Петрович, повыше!» (3) Все ребята смотрели на моего отца и давились от смеха. (4) Он был маленький, толстенький, рано начал лысеть, и, хотя никогда не пил, нос у него почему-то всегда был свекольно-красного цвета, как у клоуна. (5) Дети, когда хотели сказать про кого-то, что он смешной и некрасивый, говорили так: «Он похож на Ксюшкиного папу!»
(6) И я сначала в садике, а потом в школе несла тяжкий крест отцовской несуразности. (7) Все бы ничего (мало ли у кого какие отцы!), но мне было непонятно, зачем он, обычный слесарь, ходил к нам на утренники со своей дурацкой гармошкой. (8) Играл бы себе дома и не позорил ни себя, ни свою дочь! (9)Часто сбиваясь, он тоненько, по-женски, ойкал, и на его круглом лице появлялась виноватая улыбка. (10)Я готова была провалиться сквозь землю от стыда и вела себя подчёркнуто холодно, показывая своим видом, что этот нелепый человек с красным носом не имеет ко мне никакого отношения.
(11)Я училась в третьем классе, когда сильно простыла. (12)У меня начался отит. (13 ) От боли я кричала и стучала ладонями по голове. (14) Мама вызвала скорую помощь, и ночью мы поехали в районную больницу (15) По дороге попали в страшную метель, машина застряла, и водитель визгливо, как женщина, стал кричать, что теперь все мы замёрзнем. 16) Он кричал пронзительно, чуть ли не плакал, и я думала, что у него тоже болят уши. (17) Отец спросил, сколько осталось до райцентра (18)Но водитель, закрыв лицо руками, твердил : «Какой я дурак!» (19) Отец подумал и тихо сказал маме: «Нам потребуется всё мужество!» (20) Я на всю жизнь запомнила эти слова, хотя дикая боль кружила меня, как метель снежинку. (21) Он открыл дверцу машины и вышел в ревущую ночь.
(22) Дверца захлопнулась за ним, и мне показалось, будто огромное чудовище, лязгнув челюстью, проглотило моего отца. (23) Машину качало порывами ветра, по заиндевевшим стеклам с шуршанием осыпался снег. (24) Я плакала, мама целовала меня холодными губами, молоденькая медсестра обречённо смотрела в непроглядную тьму, а водитель в изнеможении качал головой.
(25) Не знаю, сколько прошло времени, но внезапно ночь озарилась ярким светом фар, и длинная тень какого-то великана легла на моё лицо. (26) Я зажмурилась и сквозь ресницы увидела своего отца. (27) Он взял меня на руки и прижал к себе. (28) Шёпотом он рассказал маме, что дошёл до райцентра, поднял всех на ноги и вернулся с вездеходом.
(29) Я дремала на его руках и сквозь сон слышала, как он кашляет. (30) Тогда никто не придал этому значения. (31) А он долго потом болел двусторонним воспалением лёгких.
(32) ...Мои дети недоумевают, почему, наряжая ёлку, я всегда плачу. (33) Из тьмы минувшего ко мне приходит отец, он садится под ёлку и кладёт голову на баян, как будто украдкой хочет увидеть среди наряженной толпы детей свою дочку и весело улыбнуться ей. (34) Я гляжу на его сияющее счастьем лицо и тоже хочу ему улыбнуться, но вместо этого начинаю плакать. (По Н. Аксёновой)
1)выпишите из текста несколько слов где звуков будет больше чем букв
2)и где звуков будет меньше чем букв