.(1) Еще недавно и мне, и многим другим писателям представлялась очевидной

Главная из них сегодня изменившийся уклад в жизни

на тему :"ваше мнение о школьной форме ? "

писателям представлялась очевидной мысль, что искусство — это средство познания жизни с целью ее совершенствования. (2) Неслучайно лучшие произведения искусства всегда будят человеческую душу, лишают человека самоуспокоенности и удовлетворенности собой и своим образом жизни, заставляют его по-новому взглянуть на мир. (3) Известно множество тому примеров во все времена — от Сервантеса до Айтматова. (4) Но нельзя игнорировать и то обстоятельство, что с некоторых пор искусство нередко становится средством уик-энда, сонливого отдыха, голосом шумного фестивального празднества. (5) Один уважаемый кинорежиссер в недавней дискуссии в «Литгазете» так и писал: «Человек идет в кино развлечься, значит, задача кино — развлекать его, коль оно взяло с него деньги за билет». (6) Книги нынче тоже стоят немало.

1) Был ли въяве или только приснился мне этот странный мальчик, овеянный нежностью и печалью нездешности? (2) Я знаю, что он был, как было булыжное шоссе, заросшее ромашкой. (3) Но даже если бы этот мальчик принадлежал сну, он затронул мою душу неизмеримо сильнее многих других людей, чья очевидность не вызывает сомнений. (4) Часто бывает, что чудеса находятся возле нас – протяни руку и возьми, а мы и не подозреваем об этом! (5) Тот день начался с маленького чуда: оказалось, что ольшаник, примыкавший к дачной ограде, сказочно богат грибами. (6) Как и всегда во время счастливого грибного промысла, я становился всё разборчивее. (7) Поиски завели меня в глубь леса, и чем дальше я шёл, тем плотнее росли деревья, всё труднее было пробираться вперёд. (8) Тут я набрёл на этого мальчика, и свершилось главное чудо дня.

людей, заставляет их возвращаться к своим истокам, проникать в сокровенные глубины духа, контактировать с настоящим, прошлым и будущим. Книга связывает людей. Объединяет людей и телевидение; это понятно, но для того, чтобы одолеть огромное количество литературы, накопленной человечеством за века, творения Гомера, Данте, Вергилия, Толстого, Хемингуэя, Фолкнера и других гениев человечества, хотя бы часть этого богатства, а его можно осваивать без конца, следует от чего-то отказаться...

Восемь часов у человека уходит на сон, восемь на работу, если он будет просиживать часами у телевизора, ему некогда будет читать...

К книгам относишься так же, как и к друзьям: в юношеском возрасте их много, но отношения с ними более поверхностные, некритические, легковесные; нравится, допустим, кому-то то же, что и тебе, ты и его уже считаешь другом, единомышленником, хотя, может, и общего-то между вами разве что одна полюбившаяся книжка... С годами круг знакомств сужается, может быть, остаются один-два человека, которых называешь друзьями, но зато уж это подлинные, испытанные друзья. Так и с книгами. К каким-то авторам, которыми увлекался в юности, уже нет особенного желания возвращаться - эти книги ты навсегда прочитал. С другими писателями наоборот. Вот Достоевский, он не только остается для меня тем же, кем и был, но и день ото дня укрупняется, вырастает в моих глазах. Эпоха его миновала, исчез, канул в Лету мрачный, призрачный Петербург, но творения Достоевского, дух его прозы, слово его - продолжают меня волновать, не дают мне покоя. Достоевский - беспокойный писатель, будоражащий нашу совесть, его читать - нелегкое, а порой и не всегда приятное занятие, но его читаешь, ибо он возвращает тебя к себе самому, к сути твоей, к совести; ему невозможно подражать, но учиться у него нужно. Чему же? Мне думается, в первую очередь, неподдельной любви к людям, состраданию к униженным и оскорбленным.

Круг друзей неизбежно сужается, но так же неотвратимо углубляется и любовь к ним. Есть тут определённая взаимосвязь...

...Каждая книга требует полной отрешенности от суетных дел, полной погруженности в тему, в систему образов - вся душа должна быть там. Иначе ничего не получится. Не знаю, но, наверное, во мне осталось испытанное некогда, еще в самом раннем детстве, благоговейное отношение к книге, к печатному слову.

Я всегда с трепетом брал в руки книгу, как нечто действительно святое. Для меня в ту пору не было плохих книг, я восхищался каждой буквой, а человек, написавший книгу, мне неизменно представлялся таким, как Пушкин и Толстой. Увы, позднее пришлось узнать, что могут быть и плохие книги, равнодушные, написанные без искорки святости. Пусть это будет несколько наивно, но я и по сей день все же мечтаю, чтобы не было плохих книг, чтобы мы не разрушали то представление о книге и писателе, которое зарождается у человека в детстве.

но все же внушал оптимизм насчет перспектив. Она не просто хотела ребенка, она хотела сына, чтобы назвать его именем безвременно ушедшего, горячо любимого отца. Но столкнувшись с шокирующей непорядочностью по отношению к себе со стороны мужа, решила немедля разойтись. Теперь она была даже рада тому, что с рождением ребенка пока ничего не вышло, и начала готовиться к исполнению своего решения. Кому-то из литераторов принадлежат слова: “Каждый месяц природа напоминает женщине о том, что она может стать матерью”. Около двух лет с трепетом ждала “удостоверения” природы о том, что она не из числа тех исключений, которым не дано счастье стать матерью, а ныне... шла к врачу, готовая с полным равнодушием услышать то, что еще недавно доставляло ей неописуемые страдания, – отрицательный ответ на очередной тест о беременности. Но врач, который усердно помогал ей, радостно сообщил об успехе их стараний. Домой она возвращалась в растерянности, раздираемая противоречиями. Однако, все же осознав свершившееся во всей его значительности, дала себе обет приложить все усилия к тому, чтобы ребенок появился на свет и рос в полноценной, благополучной семье. По всем внешним признакам ей предсказывали дочь, но она упорно твердила, что у нее родится сын. И он родился! Крепким, здоровым и красивым! С самого первого прикосновенья его влажных, теплых губ к ее груди она восприняла сына как чудо, явившееся, чтобы стать ей опорой всегда и во всем. Данное ему имя – Виктор – стало не только символом памяти об отце, но и знаком ее побед за счастье сына. С первых лет она растила его как “маленького принца” – с изысканными манерами, почтительным отношением к старшим и представителям прекрасного пола. Ради сына она изощрялась, как могла, чтобы совладать с тираническими и плейбойскими замашками мужа и сохранить семью, дабы не обрекать ребенка на зависть к тем детям, которые живут в полных семьях, что ей приходилось наблюдать среди учащихся в школе, особенно среди мальчиков, живущих без отцов. Компромиссы, уступки помогали внешне создавать в доме атмосферу покоя, что позволяло отнести их семью к категории вполне благополучных. У мужа научная карьера складывалась успешно, и достигнутый им статус профессора для нее был значим прежде всего тем, что создавал благополучные, престижные условия для сына. Она знала, что привлекает внимание мужчин, однако, при гнетущей неудовлетворенности к ней мужа, никто не мог вызвать у нее интереса, так как все ее помыслы и лучшие чувства принадлежали сыну. По единодушному мнению коллег-учителей и учащихся, она была признана одной из самых почитаемых учительниц в известной своими успехами специализированной (с биологическим уклоном) школе, где работала все годы после окончания университета. Сын учился в этой же школе, однако, никто не мог упрекнуть ее в “семейственности”, поскольку Виктор рос настолько ярким, талантливым и усердным, что никому в голову не пришло бы заподозрить ее в использовании для успехов сына своего статуса учительницы. Единственная корысть состояла в том, что мальчик всегда был у нее на глазах, и она знала о нем все. Это позволяло ей высвечивать, обозначать особым смыслом его победы и подставлять плечо при трудностях и неудачах. Виктор почти не знал иных оценок, кроме отличных, совмещая учебу в общеобразовательной школе с посещением музыкальной и спортивной школ. Закончив школу, он поступил на биофак университета, после которого, как лучший из студентов, был оставлен в аспирантуре. Страстно увлекшись наукой, он досрочно защитил диссертацию и был на взлете блестящей научной карьеры в избранной им области биологии. Дружба и привязанность между сыном и матерью вызывали удивление и даже зависть у многих. Они все обсуждали вместе, часто гуляли вдвоем, делились впечатлениями об увиденном и прочитанном, о головокружительных возможностях, связанных с развитием биологии, о его друзьях и отношениях с ними и даже о его влюбленностях. Мать была его лучшим другом, и потому он всегда чувствовал себя защищенным, уверенным в себе, преисполненным чувства собственного достоинства и дружелюбия к окружающим. “Может, и правильно, что не пошла в науку, отказалась от аспирантуры после университета, – иногда рассуждала она молча, – я чувствую неисчерпаемые возможности свои именно в качестве педагога. У меня – именно педагогический талант, данный мне от бога, и мои ученики, и прежде всего мой сын – тому подтверждение!” Напишите пожалуйста сочинение по этому тексту