Теперь он не один их двое

индекс.

Давно, в старинное время, жил старый на вид человек. Звали его Ефим Дмитриевич, но все люди называли его Юшкой. Он был «мал ростом и худ; на сморщенном лице его, вместо усов и бороды, росли по отдельности редкие седые волосы; глаза у него были белые, как у слепца, и в них всегда стояла влага, как неостывающие слезы. Юшке было сорок лет от роду, но его уже давно мучила чахотка и состарила его прежде времени, так что он всем казался ветхим».
Он работал в кузнице подручным помощником у главного кузнеца: «носил в кузницу воду, песок и уголь; раздувал мехом горн; держал клещами горячее железо на наковальне, когда главный кузнец отковывал его; водил лошадь в станок, чтобы ковать ее, и делал всякую другую работу, которую нужно было делать».
Юшка жил на квартире у хозяина кузницы, на кухне. Хозяин кормил его за работу, а чай, сахар И одежду Юшка должен был покупать на свое жалованье. Но Юшка чай и сахар не покупал, он пил воду, а одежду носил долгие годы одну и ту же без смены: летом он ходил в штанах и в блузе, черных и закопченных от работы, прожженных насквозь искрами. Зимой он надевал поверх блузы еще полушубок, доставшийся ему от умершего отца, обувал валенки, которые всю жизнь были у него одни.
Когда Юшка рано утром шел по улице в кузницу, все жители начинали вставать. А вечером, когда Юшка приходил на ночлег, люди говорили, что пора ужинать и спать ложиться, — «вон и Юшка уж спать пошел».
Дети, увидев Юшку, переставали играть на улице, бежали за ним и бросали в него сухие ветки, камешки. Юшка ничего не отвечал детям и не обижался на них. Дети не понимали, почему он не поругает их, не возьмет хворостину и не погонится за ними, как делают все. Но Юшка шел и молчал. Тогда сами дети начинали сердиться на него. Они еще сильнее толкали его и кричали. Он говорил им: «Чего вы, родные мои. чего вы, маленькие!.. Вы, должно быть, любите меня!.. Отчего я вам всем нужен?..». Но дети по- прежнему толкали Юшку и смеялись над ним. Они радовались тому, что с ним можно все делать, что хочешь, а он им ничего не делает. Юшка тоже радовался. «Он верил, что дети любят его, что он нужен им, только они не умеют любить человека и не знают, что делать для любви, и поэтому терзают его».
Взрослые пожилые люди, встретив Юшку на улице, тоже иногда обижали его и даже били. Юшка потом долго лежал в пыли на дороге. Очнувшись, он вставал сам, а иногда за ним приходила дочь хозяина кузницы Даша. «Лучше бы ты умер Юшка, — говорила Даша. — Зачем ты живешь?» Юшка удивлялся. Он не понимал, зачем ему умирать, если он родился жить. «Народ меня любит», — отвечал Юшка. На что Даша смеялась: «У тебя сейчас кровь на щеке, а на прошлой неделе тебе ухо разорвали, а ты говоришь — народ тебя любит!..»
Из-за своей болезни Юшка каждое лето уходил от хозяина на месяц. В июле — августе Юшка надевал на плечи котомку с хлебом и накопленными деньгами и покидал город. Он уходил пешим в глухую дальнюю деревню, где у него жили родственники. «В пути он дышал благоуханием трав и лесов, смотрел в белые облака, рождающиеся в небе, плывущие и умирающие в светлой воздушной теплоте, слушал голоса рек, бормочущих на каменных перекатах, и больная грудь Юшки отдыхала, он более не чувствовал недуга. Он садился в тень подорожного дерева и дремал в покое и тепле».
Через месяц Юшка возвращался обратно в город и опять работал с утра до вечера. Он начинал жить по-прежнему, и опять дети и взрослые потешались над Юшкой, упрекали его за безответную глупость. Но год от года Юшка все слабел, жизнь его подходила к концу, грудная болезнь мучила. В одно лето, когда Юшке уже подходило время отправляться в свою дальнюю деревню, он никуда не пошел. Он шел, как обычно вечером, уже затемно из кузницы .
Прохожий, знавший Юшку, посмеялся над ним: «Чего ты землю нашу топчешь, божье чучело!». А Юшка рассердился первый раз в жизни: «А чего я тебе, чем я вам мешаю!.. Я жить родителями поставлен, я по закону родился, я тоже всему свету нужен, как и ты, без меня тоже, значит, нельзя». «Ты мне не мудруй! — закричал прохожий. — Ишь, разговорился, я тебя выучу уму!» Прохожий со злобы толкнул Юшку в грудь, и тот упал. Прохожий и ушел. «Полежав, Юшка повернулся вниз лицом и более не пошевелился и не поднялся».
Мимо проходил столяр из мебельной мастерской. Он обнаружил, что Юшка умер. «Помер, — вздохнул столяр. — Прощай, Юшка, и нас всех прости. Забраковали тебя люди, а кто тебе судья!..»
Хозяин кузницы приготовил Юшку к погребению. К Юшке пришли проститься те, кто знали, и потешались над ним, и мучили его при жизни. Потом Юшку похоронили и забыли его.
Но без Юшки жить людям стало хуже. Теперь вся злоба и глумление оставались среди людей, потому что не было Юшки, безответно терпевшего все.
В один осенний день в кузницу пришла юная девушка и спросила у хозяина-кузнеца, где ей найти Ефима Дмитриевича.

проникал даже в открытые окна мезонина. Он только шумел в вершинах сосен и проносил над ними вереницы кучевых облаков.

Чайковскому нравился этот деревянный дом. В комнатах слабо пахло скипидаром и белыми гвоздиками. Они в изобилии цвели на поляне перед крыльцом. Растрепанные, высохшие, они даже не были похожи на цветы, а напоминали клочья пуха, прилипшего к стебелькам.

Единственное, что раздражало композитора, – это скрипучие половицы. Чтобы пройти от двери к роялю, надо было переступить через пять шатких половиц. Со стороны это выглядело, должно быть, забавно, когда пожилой композитор пробирался к роялю, приглядываясь к половицам прищуренными глазами.

Если удавалось пройти так, чтобы ни одна из них не скрипнула, Чайковский садился за рояль и усмехался. Неприятное осталось позади, а сейчас начнется удивительное и веселое: рассохшийся дом запоет от первых же звуков рояля. На любую клавишу отзовутся тончайшим резонансом сухие стропила, двери и старушка люстра, потерявшая половину своих хрусталей, похожих на дубовые листья.

Самая простая музыкальная тема разыгрывалась этим домом как симфония.

“Прекрасная оркестровка!” – думал Чайковский, восхищаясь певучестью дерева.

С некоторых пор Чайковскому начало казаться, что дом уже с утра ждет, когда композитор сядет за рояль. Дом скучал без звуков.

Иногда ночью, просыпаясь, Чайковский слышал, как, потрескивая, пропоет то одна, то другая половица, как бы вспомнив его дневную музыку и выхватив из нее любимую ноту. Еще это напоминало оркестр перед увертюрой, когда оркестранты настраивают инструменты. То тут, то там – то на чердаке, то в маленьком зале, то в застекленной прихожей – кто-то трогал струну. Чайковский сквозь сон улавливал мелодию, но, проснувшись утром, забывал ее. Он напрягал память и вздыхал: как жаль, что ночное треньканье деревянного дома нельзя сейчас проиграть!

Прислушиваясь к ночным звукам, он часто думал, что вот проходит жизнь, а все написанное – только небогатая дань своему народу, друзьям, любимому поэту Александру Сергеевичу Пушкину. Но еще ни разу ему не удалось передать тот легкий восторг, что возникает от зрелища радуги, от ауканья крестьянских девушек в чаще, от самых простых явлений окружающей жизни.

Нет, очевидно, это ему не дано. Он никогда не ждал вдохновения. Он работал, работал, как поденщик, как вол, и вдохновение рождалось в работе.

Пожалуй, больше всего ему помогали леса, лесной дом, где он гостил этим летом, просеки, заросли, заброшенные дороги – в их колеях, налитых дождем, отражался в сумерках серп месяца, – этот удивительный воздух и всегда немного печальные русские закаты.

Он не променяет эти туманные зори ни на какие великолепные позлащенные закаты Италии. Он без остатка отдал свое сердце России – ее лесам и деревушкам, околицам, тропинкам и песням. Но с каждым днем его все больше мучает невозможность выразить всю поэзию своей страны. Он должен добиться этого. Нужно только не щадить себя.

Озаглавьте текст . Определите стиль данного текста и обоснуйте свою точку зрения .

испугалась собаки и (ни,не) за что не хотела идти без него.3.Не оглядываясь,Боря повел её к школьным воротом.4.Боря протянул руку,чтобы погладить собачонку,но она (не) ожиданно зло залаяла.5.Теперь он решал подряд все задачи,(не) оставляя (не,ни)одной.6. После разговора с Сашей Борис (не,ни)мог(не,ни)читать журналов"Юный техник" и "Наука и жизнь".

Он не барсук и он не крот
Но под землёй не пропадёт
Он не орёл не гусь не дрозд
Но может долететь до звёзд
Не догадаешся вовек
Всё может только человек.
Однородные члены и грамматические основы.