1. Жители восточной англии в средине века верили в огромную собаку с горящими глазами величиной с блюдце, с горячим дыханием и беcшумной

чего?), род. п.) от зависти.

1. Злой плачет от зависти, а добрый от жалости.
2. В лихости и зависти нет ни проку, ни радости.
3. Хороша рыба на чужом блюде.
4. Добрался, как волк до овчарни.
5. Собака на сене лежит: сама не ест и скотине не дает.

Спасибо, очень жду помощи!

На следу_щее утро Агафон проснулся обл_че_ый властью. Первым делом он
нач_л созд_вать к_манду. Вместе они долго пр_кид_вали где должен в_сеть
сигнал ведь (н_)кто (н_)знает где вспыхн_т пожар. Во изб_жани_
недоразумений с_гнал повес_ли на дверях к_ланчи и в пред_вери_
(н_)м_нуемых встреч_ с огнем бл_стали друг перед другом (на) скоро
пр_обр_тен_ыми знаниями из брош_р по (противо) пожарной техник_ которые
по просьбе свекра пр_несла из б_бл_отек_ Варвара. В ож_дани_ первого
испытания прошло (не) мало времен_ Агафон даже успел отр_стить усы для
солидност_. (Н_)кто из пожарных (н_)ж_лал конечно родной деревн_
сверх_естестве_о большого пожара но все они дружно мечтали о том что
(бы) блес_нул хоть (н_)пр_метный языч_к пламен_.

(Н_)кем
(н_)пр_дусмотре_ый пожар вспыхнул когда они ра_слаб_лись и пр_бывая в
полном поко_ раз_грывали оч_редную партию в д_мино к которому успели
пр_страстит_ся за время вынужде_ого безделья. _дешним жителям
пос_астлив_лось они жили (н_)(по) далеку и все вид_ли своими глазами.
Заг_релся гараж и пока его владел_ц бегал разб_вать стекло пламя
разбуш_валось (во) всю. Агафон (не) множко побр_нил владельца гаража
(во) первых ему было досадно что автомат разбили так скоро (во) вторых
можно было просто постучать в дверь ведь сигнал (то) совсем нов_нький и
стекло на нем теперь (н_)скоро замениш_. Так (н_)(на) чем не с_кономиш_!
Агафон построил знач_щихся по списку пожарных раз_яснил им задачу и
полные решимости они отправ_лись исполнять свой долг. Дорогой они
(н_)много поспорили кому наж_мать кнопку с_рены но Агафон быстро пр_сек
(н_)кому (н_)нужный спор внушит_льно сказав что включение с_рены (не)
от_емл_мое право начальника. Добират_ся до окраин_ой улицы с г_рящим
гараж_м далеко (н_)легкое дело. Глин_стая дорога разбухла от дождей
машин_ пр_ходилось пр_ж_маться к мокнущ_м кустам. Но флаж_к с гербом
деревн_ пр_думан_ым по просьбе Василия учительниц_й Анной Ильини_ной
разв_вался и доблес_ные пожарные бес_трашно мчались (на) встречу
опас_ност_.

(1)Город кончался, и вскоре показалось море.

(2)Оно было мелким и плоским. (З)Волны не обрушивались на низкий берег, а тихо и неторопливо наползали на песок и так же медленно и беззвучно откатывались, оставляя на песке белую каёмку пены.

(4)Коста шёл по берегу, наклоняясь вперёд – против ветра. (5)Неожиданно на самой кромке берега возникла собака.

(6)Она стояла неподвижно, в странном оцепенении, большеголовая, с острыми лопатками, с опущенным хвостом. (7)Её взгляд был устремлён в море. (8)Она ждала кого-то.

(9)Коста подошёл к собаке и погладил её по свалявшейся шерсти.

(10)Собака едва заметно шевельнула хвостом. (11)Мальчик присел на корточки и разложил перед ней хлеб и остатки своего обеда, завёрнутого в газету, – собака не оживилась, не выказала никакого интереса к пище. (12)Коста стал её поглаживать и уговаривать:

– (13)Ну поешь... (14)Ну поешь немного...

(15)Собака посмотрела на него большими впалыми глазами и снова обратила взгляд к морю.

(16)Коста взял кусок хлеба и поднёс ко рту собаки. (17)Та вздохнула глубоко и громко, как человек, и принялась медленно жевать хлеб.

(18)Она ела без всякого интереса, как будто была сыта или привыкла к лучшей пище, чем хлеб, холодная каша и кусок жилистого мяса из супа... (19)Она ела для того, чтобы не умереть. (20)Она ждала кого-то с моря, и ей нужно было жить.

(21)...Когда всё было съедено, Коста сказал:

– (22)Идём. (23)Погуляем.

(24)Собака снова посмотрела на мальчика и послушно зашагала рядом. (25)У неё были тяжёлые лапы и неторопливая, полная достоинства львиная походка.

(26)В море переливались нефтяные разводы, будто где-то за горизонтом произошла катастрофа, рухнула радуга и её обломки прибило к берегу.

(27)Мальчик и собака шли не спеша, и Коста говорил собаке:

– (28)Ты хороший... (29)Ты верный... (30)Пойдём со мной. (31)Он никогда не вернётся. (32)Он погиб.

(ЗЗ)Собака не отрывала глаз от моря и в который раз не верила Косте. (34)Она ждала.

– (35)Что же мне с тобой делать? – спросил мальчик. – (36)Нельзя же жить одной на берегу моря. (37)Когда-нибудь надо уйти.

(38)Коста оглянулся и увидел Женечку.

– (39)Что же с ней делать? – растерянно спросила она Косту.

– (40)Она не пойдёт, – сказал мальчик. – (41)Она никогда, наверное, не поверит, что хозяин погиб...

(42)Женечка подошла к собаке. (43)Собака глухо зарычала, но не залаяла, не бросилась на неё.

– (44)Я ей сделал дом из старой лодки. (45)Подкармливаю. (46)Она очень тощая...

(47)Пройдя ещё несколько шагов, он сказал:

– (48)Собаки всегда ждут. (49)Даже погибших... (50)Собакам надо помогать.

(51)Море потускнело и стало словно меньше размером. (52)Погасшее небо плотнее прижалось к сонным волнам. (53)Коста и Женечка проводили собаку до ее] бессменного поста, где неподалёку от воды лежала перевёрнутая лодка, подпёртая чурбаком, чтобы под неё можно было забраться. (54)Собака подошла к воде, села на песок и снова застыла в своём вечном ожидании...

- Бежать не чувствуя под собой ног; не веря своим ушам; не спуская глаз с противника; не думая об опасности; работать не покладая рук; не беспокоясь ни о чем; не решаясь приблизиться; сказать не подумав.

слишком коротко, но и сократите побольше. Прошу
Среди гор героической Боснии, больше всех республик Югославии потерявшей людей на войне и больше всех пострадавшей от войны, в тихом селении, где никто и никуда не торопится, где жизнь после боев, потоков крови, страданий и слез как бы раз и навсегда уравновесилась, стоит мечеть с белым минаретом.

Полдень. Печет солнце. По склонам гор недвижные леса. Даль покрыта маревом, и в этом мареве молча и величественно качаются перевалы заснеженных гор. И вдруг в эту тишину, в извечное спокойствие гор, в размеренную жизнь входит протяжный, печальный голос.

Мчатся машины, автобусы, едут крестьяне на быках. Бегут из школы ребятишки, а над ними, как сотню и тысячу лет назад, разносится далекий голос. В тенистом, прохладном распадке, в глубине боснийских гор он звучит как-то по-особенному проникновенно.

О чем это он? О вечности? Или о быстро текущей жизни? О суете и бренности нашей? О мятущейся человеческой душе?

Слов не понять. Да и нет почти слов в полуденной молитве. Есть беспредельная печаль, есть голос одинокого певца, как будто познавшего истину бытия. Здесь, внизу, шли войны, люди убивали людей, пришельцы отнимали и занимали эту землю; фашисты разбивали о борта машин головы детишек, а он все так же звучал в вышине — гортанно, протяжно, бесстрастно и удаленно.

Голос, плывущий с белого, нацеленного в небо минарета-ракеты сделался уже привычным, и неверующие здешние жители его просто не слышат и не замечают. Но в утренний, полуденный и вечерний час заката солнца одинокий певец посылает приветствие небу, людям, земле, проповедуя какую-то, нам уже непонятную, утраченную истину, страдая за нас и за тех, кто был до нас, врачуя душевные недуги спокойствием и потусторонней мудрой печалью веков, которой как будто не коснулась ржавчина времени и страшные, бурные века человеческой истории прошли мимо певца в толкотне и злобе.

Внизу, у подножия минарета, все мчатся и мчатся машины, спешат куда-то вечно занятые люди и раздается хохот у источника.