когда про руки говарят тремя местоимениями?когда они...

любил рукопожатий и открывал в незнакомых домах двери при помощи носового платка - он панически боялси заразиться. Американская поп-звезда Майкл Джексон выходил на люди только в респираторе, защищая себя от нежелательных микробов, которыми кишит окружающий мир. Знаю людей, которые регулярно подсчитывают количество поглащаемых за обедом калорий и регулярно делают множество анализов, пытаясь не пропустить момента, когда на них обрушится какая-нибудь болезнь, связанная с тем, что окружающая жизнь полна опасностей и уйти от них почти невозможно. И это вовсе не исключения. Если вы доверчивы и регулярно читаете журналы с газетами, то прекрасно знаете, что ходить ночами по пустынным улицам весьма опасно, так как преступность все еще не побеждена. В городах очень вредно дышать из-за выхлопных газов и промышленных дымов, а любимые народом курево и выпивка давно уже официально зачислены в разряд отравляющих веществ. Если же вспомнить не о выпивке, а о закуске, то выесняется, что есть тоже вредно, а целый ряд продуктов особо опасен.

Государство, которому назначено о гражданах заботиться, пробует спасти хотя бы своих любимцев: на предприятиях пищевой индустрии работают цеха, поставляющие корм для особо важных людей, в частности членов правительства и депутатов, стараясь хотя бы этим ничего не подсовывать.

Но подкрадывается беда, как выяснилось, не с обеденного, а с письменного стола, и чинушам тоже нелегко уворачиваться от роковых угроз современной жизни. Причем это, оказывается, проблема, которую мы еще просто не изучили.

Недавно американцы опубликовали сводные данные о чиновничьих трагедиях в их стране. Выясняются вещи любопытные и тревожные. Только в США около двух тысяч канцелярских служащих ежегодно получают травмы от неосторожного обращения с карандашами. Более двух с половиной тысяч чиновников ежегодно теряют трудоспособоность, спотыкаясь о корзины для ненужных бумаг. От скрепочных же сшивателей, так называемых стейплеров, страдает в год около десяти тысяч чиновников, а две с половиной тысячи канцелярских работников за это же время режутся обычной писчей бумагой. Люминесцентные лампы упали на головы 352 бюрократам, страдавших от работы с компьютерами исчесляется уже десятками тысяч, сколько клерков простудилось или нахваталось микробов от кондиционеров, считать скучно...

Если говорить о наших чиновниках, то с кондиционерами и компьютерами они ссорятся не так часто, как их заокеанские коллеги, зато те меньше страдают от рукоприкладства поситителей...

В общем, есть специфические особенности, но сейчас речь не о них. Хочу просто напомнить, что тезис о всемогуществе уютного кабинета и прелестях вкусной еды в очередной раз ставится под сомнение. Впрочем, лодыри, не занятые ничем, тоже не числятся среди долгожителей...

Как же спастить от напастей и продлить жизнь? А нового ничего не придумано. Надо с удовольствие пить и есть, заниматься любимым делом и помнить, что радость, получаемая от работы, и любовь, которой ты связан с хорошими людьми, продлевают тебе жизнь куда больше, чем фильтрованный воздух и колбаса из специального мяса. А портрет высокого начальника может свалиться на голову кому угодно. Поэтому самое разумное - садиться от него подальше.

(1)Уезжая ранним утром домой я дал себе слово, что вечером обязательно вернусь на работу. (2)И все шло хорошо до того момента, когда я, покончив с суетой, забежал на исходе дня в детский сад за дочерью. (3)Дочь мне очень обрадовалась. (4)Она спускалась по лестнице и, увидев меня, вся встрепенулась, обмерла, вцепившись ручонкой в поручень, но то была моя дочь: она не рванулась ко мне, не заторопилась, а, быстро овладев собой, с нарочитой сдержанностью и неторопливостью подошла и нехотя дала себя обнять. (5)В ней выказывался характер, но я-то видел сквозь этот врожденный, но не затвердевший еще характер, каких усилий стоит ей сдерживаться и не кинуться мне на шею.
(6)— Приехал? — по-взрослому спросила она и, часто взглядывая на меня, стала торопливо одеваться.
(7)До дому было слишком близко, чтобы прогуляться, и мы мимо дома прошли на набережную. (8)Погода для конца сентября стояла совсем летняя, теплая. (9)В ту пору и на улицах было хорошо, а здесь, на набережной возле реки, тем более: тревожная и умиротворяющая власть вечного движения воды, тихие голоса, теплая, так располагающая к согласию, осиянность вечереющего дня.
(10)Мы гуляли, наверное, с час, и дочь против обыкновения почти не вынимала своей ручонки из моей руки, выдергивая ее лишь для того, чтобы показать что-то или изобразить, когда без рук не обойтись, и тут же всовывала обратно. (11)Я не мог не оценить этого: значит, и верно соскучилась.
(12)Дочь расщебеталась, разговорилась, рассказывая о садике. (13)Мне между тем подступало время собираться, и я сказал дочери, что нам пора домой.
(14)— Нет, давай еще погуляем...
(15)— Пора,— повторил я.(16)— Мне сегодня уезжать обратно.
(17)Ее ручонка дрогнула в моей руке. (18)Дочь не сказала, а пропела:
— А ты не уезжай сегодня.(19)— И добавила как окончательно решенное: — Вот.
(20)Тут бы мне и дрогнуть: это была не просто просьба, каких у детей на каждом шагу,— нет, это была мольба, высказанная сдержанно, с достоинством, но всем существом, осторожно искавшим своего законного на меня права, не знающего и не желающего знать принятых в жизни правил. (21)Вздохнув, я вспомнил данное себе утром слово и уперся:
— Понимаешь, надо. (22)Не могу.
(23)Дочь послушно дала повернуть себя к дому, перевести через улицу и вырвалась, убежала вперед. (24)Она не дождалась меня и у подъезда, как всегда в таких случаях бывало; когда я поднялся в квартиру, она уже занималась чем-то в своем углу. (25)Я стал собирать рюкзак, то и дело подходя к дочери, заговаривая с ней; она замкнулась и отвечала натянуто. (26)Всё — больше она уже не была со мной, она ушла в себя, и чем больше пытался бы я приблизиться к ней, тем дальше бы она отстранялась. (27)Жена, догадываясь, что произошло, предложила самое в этом случае разумное:
— Можно первым утренним уехать. (28)К девяти часам там.
(29)— Нет, не можно.(30)— Я разозлился оттого, что это действительно было разумно.
(31)У меня оставалась еще надежда на прощание. (32)Так уж принято среди нас: что бы ни было, а при прощании, даже самом обыденном и неопасном, будь добр оставить все обиды, правые и неправые, за спиной и проститься с необремененной душой. (33)Я собрался и подозвал дочь.
(34)— До свидания.
(35)— До свидания,— отводя глаза, сказала она как-то безразлично и ловко, голосом, который ей рано было иметь.
(36)Будто нарочно, сразу подошел трамвай, и я приехал на станцию за двадцать минут до автобуса. (37)А ведь мог бы эти двадцать минут погулять с дочерью, их бы, наверное, хватило, чтобы она не заметила спешки и ничего бы между нами не случилось.
(По В. Распутину)