Юннаты блокадного Ленинграда.

.ся с поражением. д) может быть, вам удаст..ся сделать важное открытие

Андрей увидел, как из узких вагонных дверей с вертикальными неудобными ступенями какие – то женщины в белых халатах, военные в бушлатах и сапогах и просто люди в черных ватниках выносили детей и ставили, сажали, а то и клали тут же у рельсов на землю.
-Блокадные… Ленинградские… Из Вологды привезли, - было произнесено в толпе, рядом с Андреем. Никто никак не среагировал на эти слова. Все знали, что такое блокада и что такое Ленинград. Но было в детях что – то такое, что люди, и не слышавшие последних слов, останавливались и замирали, не в силах оторвать глаз. А за ними подходили все новые и так стояли, выстроившись на краю платформы и забыв про свой поезд.
Люди видели на войне все. Их ничем ни удивить, ни поразить было нельзя. Но вот они смотрели, а кто бы посмотрел на них: столько боли, скорби, мучительной жалости, потрясения, страдания, но и горькой радости было в их глазах. Ибо хоть это были дети войны, жалкие обгарки на черном пепелище, но это были живые дети, спасенные и вынесенные из гибели пламени, а это означало возрождение и надежду на будущее, без чего не могло быть дальше жизни и у этих, также разных на платформе людей.
Дети были разные. Но что-то их всех объединяло. Не только необычный цвет лица, сливавшийся с выпавшим снегом, не только глаза, в которых застыл, будто заморозился, навсегдашний ужас блокады. Было в них еще одно, общее – и в облике, и в тех же лицах, и в губах, и в глазах, и еще в чем - то, что рассмотреть можно было лишь не поодиночке, а только когда они все вместе, и что выражалось в том, как вели они себя по отношению друг к другу и к взрослым, как стояли, как брались за руки, выстраивались в колонны, - и можно выразить так: дети войны. Страшное сочетание двух противоестественных слов. Дети здесь своим присутствием выражали самую низкую, самую адскую, разрушительную сущность войны: она била в зародыше, в зачатке по всем других детям, которые не были рождены, по всем поколениям, которых еще не было.

Андрей увидел, как из узких вагонных дверей с вертикальными неудобными ступенями какие-то женщины в белых халатах, военные в бушлатах и сапогах и просто люди в темных ватниках выносили детей и ставили, сажали, а то и клали тут же у рельсов на землю.
--Блокадные… Ленинградские… Из Вологды привезли…- было произнесено в толпе, рядом с Андреем.
Никто никак не среагировал на эти слова. Все знали, что такое блокада и что такое Ленинград. Но было в детях что-то такое, что люди, и не слышавшие последних слов, останавливались и замирали, не в силах оторвать глаз. А на ними подходили всё новые и так стояли, выстроившись на краю платформы и забыв про свой поезд.
Люди видели на войне всё. Их ничем ни удивить, ни поразить было нельзя. Но вот они смотрели, а кто бы посмотрел на них: столько боли, скорби, мучительной жалости, потрясения, страдания, но и горькой радости было в их глазах. Ибо, хоть это были дети войны, жалкие обгарки на черном пепелище, но это были живые; дети, спасенные и вынесенные из гибельного пламени, а это означало возрождение и надежду на будущее, без чего не могло быть дальше жизни и у этих, также разных на платформе людей.
Дети тоже были разные. Но что-то их всех объединяло. Не только необычный цвет лица, сливавшийся с выпавшим снегом, не только глаза, в которых застыл, будто заморозился, навсегдашний ужас блокады, не только странные неразомкнутые рты. Было в них ещё одно, общее—и в облике, и в тех же лицах, и в губах, и в глазах, и ещё в чём-то, что рассмотреть можно было лишь не поодиночке, а только когда они все вместе, и что выражалось в том, как вели они себя по отношению друг к другу и к взрослым, как стояли, как брались за руки, выстраивались в колонну,--и можно выразить так: дети войны. Страшное сочетание двух противоестественных, невозможных рядом слов. Дети здесь своим присутствием выражали самую низкую, самую адскую, разрушительную сущность войны: она била в зародыше, в зачатке по всем другим детям, которые не были рождены, по всем поколениям, которых ещё не было.

oни отправились пешком с Петроградской стороны на Невский проспект, ко Дворцу пионеров. (3)Они обходили перевёрнутые трамваи, прятались от взрывов в подворотнях, пробирались по грудам развалин на тротуарах. (4)3имой девочки похоронили мать, умершую от голода, и остались одни в закопчённой квартире с обледеневшими стенами. (5)Чтобы согреться, сжигали мебель, одежду, книги. (6)Ослабевшую Нюру, до войны солистку знаменитого ансамбля, которым руководил Исаак Осипович Дунаевский, на санках отвезли в детский дом девушки – бойцы отряда противовоздушной обороны. (7)Рая Иванова поступила в ремесленное училище. (8)На исходе первой блокадной зимы их разыскала руководитель студии Р.А. Варшавская. (9)Как и другие работники Дворца пионеров, она, только недавно выписанная из госпиталя, шла по сохранившимся адресам, чтобы найти своих питомцев. (10)До войны Аничков дворец был сказочным детским царством, и вот теперь он снова готовился встречать детей.(11)Из уст в уста передавалась казавшаяся невероятной весть: «Дворец пионеров ждёт нас!» (12)Об этой новости нельзя было узнать ни из газет, ни из сообщений по радио. (13)Дворец пионеров был помечен на гитлеровских картах как военный объект. (14)Как были помечены и Эрмитаж, и Русский музей.(15)Из района в район, из дома в дом передавали как пароль: «Собраться в назначенный час...», и по улицам осаждённого города двигались дети