1 фразеологизм придумать когда мы можем его употребить

знакомым местам, поеживаясь и засунув руки в карманы. В корзинах у нас лежали свежеиспеченный хлеб с луком, варенные вкрутую яйца, огурцы с собственного огорода, а у меня — книга. Я в ту пору всюду таскал за собой книжки, особенно, я любил фантастику. Эта книга, как сейчас помню, тоже была фантастическая, В общем, там какие-то люди прилетели на Луну и на особых аппаратах продвигались к тому месту, где начиналась неведомая часть планеты, потому что Луна повернута к нам одной стороной. Я как раз успел прочитать строки, как они перешагнули эту роковую черту видимого и невидимого и их глазам открылось совершенно необычное зрелище...

Что открылось их глазам, я так и не узнал и до сих пор не знаю, потому что я потерял в лесу свою книжку. Я заметил потерю в тот момент, когда мы взбирались на железнодорожное полотно, чтобы идти обратно к станции.

— Эх, теря-растеря, — сказал Васька, усаживаясь на холодный рельс. — Ты посмотри, может, она под грибами лежит?

— Нет, Васька, нет ее под грибами. Вот как сейчас помню, я положил ее под кустик, а потом...

Короче, я без книги не уеду.

Мы до ночи нагибались к каждому кусту и ползали по траве. Мы забрели в заросли ягоды пьяники, которой никогда здесь прежде не встречали. Ягоды были синие, с ноготь мизинца, точно виноград. Потом мы любовались яркой, как пожар, калиной на опушке. В сыроватой низине нашли несколько листьев ландыша с красной, как пуговица, завязью. Ландыши и завязь мы сорвали и выбросили, но их длинные корни забрали: их можно было посадить в горшок с землей, поливать теплой водой, и тогда бы в январе вырос настоящий цветок ландыша.

Васька, ползая по земле и раздвигая папоротник, вдруг сказал:

— Смотри, змеиная кожа!

Мы, не прикасаясь, приятно холодея от страха и риска, пристально рассматривали серые слитки чешуи, которые, как оказалось, сохраняли форму своей хозяйки. Потом мы потрогали их палкой — они рассыпались в прах.

— Они перешагнули эту роковую черту видимого и невидимого, и их глазам открылось совершенно...

— Иди сюда, тут родник! — закричал Васька.

Это была ямка, выложенная по краям тонкими стволиками, чтобы не обвалилась земля. В темной, но видимой глубине словно бы извергались крошечные вулканчики, нося над собой серую пыль.

По стенам, как живые, шевелились белые червеобразные корни от светлых поднимающихся струй, и пугливый лягушонок сидел, уцепившись за лист и закрыв от страха глаза...

Смыкаясь головами и не дыша, мы тихо смотрели в глубь родни-ка....

— Васька, отчего родник? От слова родной?

— Не знаю. Родился, может быть. Или от того, что здесь его родина. Ведь он из нутра земли идет.

Вечерело, и мы пошли к станции.

— Они перешагнули эту роковую черту видимого и невидимого, и их глазам открылось совершенно необычное зрелище...— сказал на память Васька и задумчиво посмотрел на меня. – Как ты думаешь, что им все-таки открылось?

— Им открылась страна, которой они никогда прежде не видели... Правда, Васька?

– Ага, - сказал Васька и оглянулся на лес.