Пожалуйста срочно напишите сочленение рассуждение по этому тексту
10-11 класс
|
В новогоднюю ночь старый Волк особенно остро почувствовал свое одиночество. Увязая в снегу, продираясь сквозь цепкие елки, он брел по лесу и размышлял о жизни.
Да, ему никогда не везло. Самые лучшие куски у него выхватывали из-под носа другие. Волчица -- и та оставила его, потому что он мало приносил зайцев.
Эти зайцы, сколько из-за них неприятностей! У кого их много -- перед теми все на задних лапах стоят, а у кого мало...
Да, в волчьем мире зайцы решают все.
Елки, елки... "Елки-палки, -- думал Волк, -- когда же все это кончится? Никуда не денешься от этих елок, хоть из лесу беги!"
И вдруг... Волк присел на хвост, протер глаза: неужели правда? Под елкой сидит самый настоящий, самый живой заяц. Он сидит, задрав голову, и смотрит куда-то вверх, и глаза его горят так, словно ему там невесть что показывают.
"Интересно, что он там увидел? -- подумал Волк. -- Дай-ка и я погляжу". И он поднял глаза на елку.
Сколько елок видел он на своем веку, но такой ему видеть не приходилось. Она вся искрилась снежинками, переливалась лунным светом, и казалось, что ее специально убрали к празднику, хотя на най не было ни одной елочной игрушки.
-- Елки-палки! -- сказал Волк и замер с открытым ртом.
Бывает же на свете такое чудо! Посмотришь на него -- и чувствуешь, как у тебя внутри что-то переворачивается -- не в желудке, нет, а повыше. И уже ничего не хочется -- только сидеть и смотреть.
Так и сидели они рядышком -- Заяц и Волк -- под новогодней елкой, и смотрели на нее, и внутри у них что-то переворачивалось.
И Заяц впервые подумал, что есть на свете кое-что посильнее волков, а Волк подумал, что, елки-палки, честно говоря, ведь не в зайцах счастье...
Данный текст заставил меня задуматься. Прочитав его, я понял(а) , что на примере зверей говорится о человеческом внутреннем мире. на примере волка мы видим человека, который находится в поиске своего внутреннего "я", пытается найти свое место в жизни, но у него не получается. и он обвиняет во всех своих проблемах и неудачах зайца. заяц же в свою очередь - олицетворяет собой человека, постигшего истину бытия. и увидев около елки зайца- волк как бы пересматривает своё мировоззрение и понимает, что не все в жизни сводится к одному, как раньше он думал - к потреблению пищи. глядя на зайца он понимает, что есть на свете прекрасное, главное не закрываться душой от этого. и не спроста в окончании данного текста есть слова " и внутри у них что-то переворачивалось" - именно это и несет в себе глобальную мысль. мысль о том, что каждый человек открыт для прекрасного и для самопознания, главное не убивать в себе это глупыми обидами и ненавистью. верьте и ищите прекрасное, меняйтесь внутренне и тогда даже злейшие ваши противники станут вашими хорошими приятелями!
Другие вопросы из категории
6 мосты,листва,село,мячи,страна
Читайте также
«Береги честь смолоду». Я бы прибавила к ней ещѐ другую, практически не менее важную: создавай себе привычку смолоду, с первых дней молодости! Привычку к определѐнной форме. Определѐнной технологии труда! Это скажется во всей жизни, это принесѐт огромные плоды в старости. С ужасом вижу я у части современной молодѐжи лѐгкое и пустое отношение к времени… Часы, дни проходят у молодого, полного сил существа впустую. Напоминаю ему: «Надо же успеть выучить, надо к такому – то успеть сделать!» - и получают ответ: «Пустяки, наверстаю!»… Впереди много времени, вѐрсты и вѐрсты. Успеется. И время, материальное время, бежит, как пустой конвейер, на который ничего не положено. День не положено, месяц не положено, год не положено – впереди ещѐ есть вѐрсты, наверстаю. Но когда пришѐл последний срок «наверстать»,оказывается, - молодой, энергичный человек наверстать не может. Один-два раза выйдет, а вообще – не получается, не выходит, хотя есть ещѐ и время для этого, и силы, и здоровье. Почему не получается? Попробуйте спросить у хорошего скрипача, месяцами не бравшего в руки скрипку, почему не выходит у него знакомый пассаж. Да потому, что не было ежедневной тренировки пальцев, не было необходимой практики. Время не резинка, время действенно. Пустое время между вами и вашим делом – пропущенное – не оставляет за этот промежуток вас и ваши способности точь-в-точь такими, какими они были до промежутка. Они, ваши способности, за этот промежуток притупились, деквалифицировались, назад пошли. И наоборот, если б он, этот промежуток времени, заполнялся бы вами, как на конвейере, практикой, повторением, изучением, освоением определѐнной вещи, то ваши способности и ваше умение за этот промежуток упрочились бы, приобрели квалификацию, вошли в привычку. Сколько теряют наши молодые люди, не заручившись привычкой думать, работать, изучать, делать с ранней молодости! Но я неверно сказала, что промежуток откладывания своих дел в надежде «наверстать» оказывается для них только пустым и потерянным временем. Время никогда не бывает пустым. Оно откладывает на своѐм конвейере для праздной молодѐжи по кирпичику пустоты, создавая постепенно привычку к ничегонеделанью. И уже это самая привычка ничегонеделанья и мешает имвпоследствии «наверстать».
- и все? И мое горячее тело уже не будет горячим?.. Пусть будут страдания. Кто сказал, что я боюсь страдать? Это дома я многого боялся. Дома. А теперь я все уже узнал, все попробовал. Разве не достаточно одному столько знать? Я ведь пригожусь для жизни. Помогите мне. Ведь это даже смешно - убивать человека, который ничего не успел совершить. Я даже десятого класса не кончил. Помогите мне. Я не о любви говорю. Черт с ней, с любовью. Я согласен не любить. В конце концов,
я уже любил. С меня хватит, если на то пошло. У меня мама есть. Что будет с ней?.. А вы знаете, как сладко, когда мама гладит по голове? Я еще не успел от этого отвыкнуть. Я еще нигде толком не побывал. Я, например, не был еще на Валдае. Мне ведь нужно посмотреть, что это за Валдай? Нужно? Кто-то ведь написал: "...И колокольчик - дар Валдая..." А я даже таких строчек написать не смогу. Помогите мне. Я все пройду. До самого конца. Я буду стрелять по фашистам, как снайпер, буду единоборствовать с танками, буду голодать, не спать, мучиться...
Кому я говорю все это? У кого прошу помощи? Может быть, вот у них, у этих бревен, которыми укреплен блиндаж? Они и сами не рады, что здесь торчат. Они ведь соснами шумели так недавно... А когда мы уезжали на фронт, помнишь нашу теплушку? Ах да, конечно же, помню. Мы стояли у раскрытых дверей и пели какую-то торжественную песню. И у нас были гордо подняты
головы. А эшелон стоял на запасных путях. Где? На Курском вокзале. По домам нас не пустили. Я только успел позвонить домой. Наших никого не было. Только старуха соседка Ирина Макаровна. Злая, подлая старуха. Сколько она мне крови попортила! Она спросила меня, где стоит эшелон.
- Жалко, - лицемерно сказала она, - не сможет мама повидаться-то с тобой.
И я повесил трубку и вернулся к своим. А через час появилась у вагона Ирина Макаровна и сунула мне сверток. А потом, когда мы пели, она стояла в маленькой толпе случайных женщин. Кто она мне? Прощай, Ирина Макаровна. Прости меня, разве я знал? Я никогда не смогу понять это... Может быть, ты и есть то лицо, у которого следует просить защиты? Тогда защити меня. Я не хочу умереть. Говорю об этом прямо и не стыжусь...
В свертке были сухари и четвертинка подсолнечного масла. И я поклялся сохранить один сухарь как реликвию... Съел. Значит, не смог сделать такого пустяка? А чего же я прошу? А разве не сам я, когда прилетела "рама" и все полезли по щелям, стоял на виду?
- Лезь скорей! - кричали мне.
А я не прятался. Ходил один и посмеивался вслух. Если бы они знали, что у меня внутри делается! А я не могу побежать на виду у всех. Пусть никто не знает, что мне страшно. Но себе-то самому я могу сказать правду? Вот я и говорю. Я сам себе судья. Я имею на это право. Я не Петька Любимов. Помнишь Петьку Любимова? Ну, конечно, помню. Петр Лаврентьевич Любимов. Мой
сосед по квартире. Когда началась война, он по вечерам выходил на кухню и говорил:
- Немцы, паскуды, прут... Надо всем вставать на защиту. Вот у меня рука подживет - пойду добровольцем.
- Тебя и так призовут, Петенька, - говорили ему.
- Так - не штука. Так всякий пойдет. А когда Родина в опасности, нужно не ждать. Самому идти. - И спрашивает меня:
- А ты Родину-то любишь?
- Люблю, - говорил я. - Этому меня еще в первом классе научили.
А однажды я встретил его в военкомате. Это когда я повестки разносил. Он меня не видел. Разговаривал с капитаном каким-то.
- Товарищ капитан, - сказал он, - вот я освобождение принес.
- Какое освобождение?
- Броня. Как специалист броню получил. Не хотят меня на производстве отпускать...
- Ну зайдите вон туда и оформляйте. Броню так броню, - сказал капитан.
Броня так броня. Вот так Петька. Какой же он специалист незаменимый, когда он часовщиком на Арбате в мастерской работал. И пошел Петька оформляться. Прошел мимо меня. Прошел. Остановился. Покраснел.
- Видал? - спросил меня. - Вот так
лиц, обрекших себя на уличное шутовство, был известен отставной чиновник крайне невзрачной наружности, со шрамами на лице, ходивший по рынкам и улицам всегда со свитой собак, одетых в костюмы.Одна была в зеленом фраке, жёлтых штанах и красном жилете, другая- в пестром кафтане, синих штанах, третья- в каком-то бурнусе с колпачком, в шапочке с разноцветными перьями, четвертая- в фижмах и парике, пятая- в дамском капоте и шляпке, какие носили в сороковых годах.
Все эти костюмированные собаки носили имена современных франтов и франтих известных в тогдашнем обществе.Появление этого полупомешанного чиновника со своей свитой возбуждало всеобщий хохот.Толпа мальчишек бегала за ним; кто угощал собак сахаром; кто давал пряник или сухарь.
Нужно найти проблему
Девочка в красном пальтишке, в меховых башмаках, в пуховой шапочке кормила голубей из кулька.
И они кружились вокруг девочки хороводом, раздув зобы, хлопаясь, долбя друг дружку, оттирая боком. Девочка смеялась, сыпала крупу с крошками и все повторяла: «У, какие! У, какие!..»
А на скамейке сидел ее отец, курил, жмурился от несильного, но уже пригревающего солнца и поощрял девочку, хвалил ее за усердие.
А ночью он сгреб лопатой мертвых голубей в кузов машины, и когда нагреб их полный кузов, отвез на свалку и сжег там. Вернулся он домой наутро», осторожно прошел мимо кровати дочки, которая глубоко спала. Руки ее были хорошо, с мылом отмыты, и девочка сладко причмокивала губами, даже чему-то улыбалась.
И когда я услышал от этого спокойного отца, спокойно рассказывающего о том, как «несмышленая» девочка кормила голубей отравленной пищей, полученной им в санэпидстанции, потому что голуби стали болеть, могли заразить людей и животных, и нужно было их истребить, то вспомнил, как в другим месте, другие «борцы» за здоровье людей, обсыпали предвесенний лес дустом, чтобы убить энцефалитного клеща. Но клеща в эту пору не убить — он, оцепенев, спит в гнилых пеньях, колодинах и под корой, а вот птицу в той местности истребили всю подчистую.
А птицы там было, птицы! Уже отравленная, но все еще живая, способная двигаться, птица — глухари, тетерева, рябчики вылетали на восходе солнца, грелись и падали замертво на узкую, тропинку, и так их много упало, что, когда я шел весной по этой тропе, под ногами у меня хрустели птичьи скелеты и сапоги по щиколотку, уходили в перо, и было идти тяжело и вязко, будто по мягко проседающему мху.
Но я шел, шел, ослепленный слезами, и не мог проклинать, а молил каким-то полузабытым отрывком из старой молитвы, себя, детей своих, всех людей, таких беззаботных и жестоких: «Боже, милосердия ми воздаждь... и милосердия ми воздаждь... и милосердия...»
(15)«Берегите матерей!» — провозгласил в поэме один маститый по¬эт. (16)Хорошо было бы добавить: (17)«Берегите матерей так, как они берегут нас!» (18)Этот призыв выглядел бы красивым, но нереальным: то, что может мать, может только она. (19)Сейчас я думаю, что мы порой чересчур уж бездумно принимаем жертвы матерей своих. (20)Принимая их, мы обязаны всякий раз задать себе вопрос: (21 )«Не отдает ли нам мать последнее? (22)Не отдает ли то, без чего не может выжить на земле человек?»