Может ли слово где-то обозначить время,а не место,ведь у классиков русской литературы обороты где-то около полудня не встречаются.Ответ

посетила парк Сокольники . Там мы каталась на разных качелях . Еще я была на красной площаде . Я хочу чтоб это сочинение было большое , красивое и интересное .

Онавидела в нем что-то новое, с чем ей не случалось встретиться, а она былалюбопытна.Анна Сергеевна была довольно странное существо. Не имея никакихпредрассудков, не имея даже никаких сильных верований, она ни перед чемне уступала и никуда не шла. Она многое ясно видела, многое ее занимало,и ничто не удовлетворяло ее вполне; да она едва ли и желала полногоудовлетворения. Ее ум был пытлив и равнодушен в одно и то же время: еесомнения не утихали никогда до забывчивости и никогда не дорастали дотревоги. Не будь она богата и независима, она, быть может, бросилась бы вбитву, узнала бы страсть... Но ей жилось легко, хотя она и скучала подчас, иона продолжала провожать день за днем, не спеша и лишь изредкаволнуясь. Радужные краски загорались иногда и у ней перед глазами, но онаотдыхала, когда они угасали, и не жалела о них. Воображение ее уносилось даже за пределы того, что по законам обыкновенной морали считается дозволенным; но и тогда кровь ее по-прежнему тихо катилась в ее обаятельно стройном и спокойном теле. Бывало, выйдя из благовонной ванны, вся теплая и разнеженная, она замечтается о ничтожности жизни, обее горе, труде и зле... Душа ее наполнится внезапною смелостию, закипитблагородным стремлением; но сквозной ветер подует из полузакрытогоокна, и Анна Сергеевна вся сожмется, и жалуется, и почти сердится, итолько одно ей и нужно в это мгновение: чтобы не дул на нее этот гадкийветер.Как все женщины, которым не удалось полюбить, она хотела чего-то,сама не зная, чего именно. Собственно, eй ничего не хотелось, хотя ейказалось, что ей хотелось всего. Покойного Одинцова она едва выносила(она вышла за него по расчету, хотя она, вероятно, не согласилась бысделаться его женой, если б она не считала его за доброго человека) иполучила тайное отвращение ко всем мужчинам, которых представляласебе не иначе как неопрятными, тяжелыми и вялыми, бессильнодокучливыми существами. Раз она где-то за границей встретила молодого,красивого шведа с рыцарским выражением лица, с честными голубымиглазами под открытым лбом; он произвел на нее сильное впечатление, ноэто не помешало ей вернуться в Россию.«Странный человек этот лекарь!» — думала она, лежа в своейвеликолепной постели, на кружевных подушках, под легким шелковымодеялом... Анна Сергеевна наследовала от отца частицу его наклонности кроскоши. Она очень любила своего грешного, но доброго отца, а он обожалее, дружелюбно шутил с ней, как с ровней, и доверялся ей вполне,советовался с ней. Мать свою она едва помнила.«Странный этот лекарь!» — повторила она про себя. Она потянулась,улыбнулась, закинула руки за голову, потом пробежала глазами страницыдве глупого французского романа, выронила книжку — и заснула, всячистая и холодная, в чистом и душистом белье

войне, а может быть, работала в цирке и ушла со своим наездником на пенсию, как Стрелка из бабушкиной деревни Шемордино? Мальчику показалось, что он слышит шорох отклеившегося уголка бумаги, на которой написано: «Продается старая лошадь». И перед его глазами возникли тусклые ржавые буквы цвета крови, засохшей на бинте. Он подумал: вдруг старая лошадь стоит на холоде без попоны и от инея из гнедой превратилась в белую, в седую. Она никому не нужна, раз продается, и ее не накормили, а у него в руке два кирпича хлеба. Правда, нет соли, но ведь хлеб можно съесть и без соли.

И вдруг мальчик побежал. Это получилось само собой. Он почувствовал, что надо спешить, что если он опоздает, со старой лошадью что-то случится. Он уже не думал, где раздобыть денег на покупку лошади, куда поместить ее, что скажут родители. Он спешил, чтобы спасти старую лошадь, которая продается, а значит, никому не нужна и находится в беде.

Он бежал вдоль заборов, заваленных снегом, мимо спящих дач с закрытыми ставнями, мимо водоразборных колонок с ледяными бородами. Плакучие березки задевали его шапку серебристыми ветвями. А синяя тень где-то отстала, потерялась. Тяжелое дыхание заглушило хруст снега.

Наконец он добежал до дома, похожего на барак. На стене висела табличка: «113». Дом казался нежилым и заброшенным, и только слабый дымок над закоптелой трубой выдавал признаки жизни. Где лошадь?! Он обежал дом вокруг. Лошади не было видно. И не было рядом никакой сараюшки, где могла бы приютиться лошадь. Мальчик взбежал по скрипучим ступенькам на крыльцо, долго стучал, пока дверь открылась и на пороге показался окутанный паром старик в засаленной телогрейке.

— Где лошадь?

Старик выкатил на мальчика глаза с водянистыми прожилками, смахнул со щеки перышко от подушки и сказал:

— Нет лошади.

— Купили? — спросил мальчик и почувствовал, что опоздал.

— Пала, — сказал старик, — еще в конце октября пала.

— Как же так… — пробормотал мальчик, — как же так… пала?

Старик с любопытством посмотрел на него. Кашлянул. Почесал пятерней грудь.

— Все там будем, — безразлично сказал он и медленно закрыл дверь.

— Пала… — прошептал мальчик, глядя на закрытую дверь, и сердце его сжалось, словно он был виновен, не успел вовремя прийти на помощь. И она пала.

Обратно он шел по бесконечно долгой Красносадской улице.

У него замерзли и нос и подбородок. И он уже не мог согреть их о хлеб, потому что хлеб остыл, погас. Но мальчик крепко прижимал к пальто холодные кирпичики и горячо дышал на них, словно отдавал долг: сперва они согревали его, теперь он согревал хлеб своим дыханием.

войне, а может быть, работала в цирке и ушла со своим наездником на пенсию, как Стрелка из бабушкиной деревни Шемордино? Мальчику показалось, что он слышит шорох отклеившегося уголка бумаги, на которой написано: «Продается старая лошадь». И перед его глазами возникли тусклые ржавые буквы цвета крови, засохшей на бинте. Он подумал: вдруг старая лошадь стоит на холоде без попоны и от инея из гнедой превратилась в белую, в седую. Она никому не нужна, раз продается, и ее не накормили, а у него в руке два кирпича хлеба. Правда, нет соли, но ведь хлеб можно съесть и без соли.

И вдруг мальчик побежал. Это получилось само собой. Он почувствовал, что надо спешить, что если он опоздает, со старой лошадью что-то случится. Он уже не думал, где раздобыть денег на покупку лошади, куда поместить ее, что скажут родители. Он спешил, чтобы спасти старую лошадь, которая продается, а значит, никому не нужна и находится в беде.

Он бежал вдоль заборов, заваленных снегом, мимо спящих дач с закрытыми ставнями, мимо водоразборных колонок с ледяными бородами. Плакучие березки задевали его шапку серебристыми ветвями. А синяя тень где-то отстала, потерялась. Тяжелое дыхание заглушило хруст снега.

Наконец он добежал до дома, похожего на барак. На стене висела табличка: «113». Дом казался нежилым и заброшенным, и только слабый дымок над закоптелой трубой выдавал признаки жизни. Где лошадь?! Он обежал дом вокруг. Лошади не было видно. И не было рядом никакой сараюшки, где могла бы приютиться лошадь. Мальчик взбежал по скрипучим ступенькам на крыльцо, долго стучал, пока дверь открылась и на пороге показался окутанный паром старик в засаленной телогрейке.

— Где лошадь?

Старик выкатил на мальчика глаза с водянистыми прожилками, смахнул со щеки перышко от подушки и сказал:

— Нет лошади.

— Купили? — спросил мальчик и почувствовал, что опоздал.

— Пала, — сказал старик, — еще в конце октября пала.

— Как же так… — пробормотал мальчик, — как же так… пала?

Старик с любопытством посмотрел на него. Кашлянул. Почесал пятерней грудь.

— Все там будем, — безразлично сказал он и медленно закрыл дверь.

— Пала… — прошептал мальчик, глядя на закрытую дверь, и сердце его сжалось, словно он был виновен, не успел вовремя прийти на помощь. И она пала.

Обратно он шел по бесконечно долгой Красносадской улице.

У него замерзли и нос и подбородок. И он уже не мог согреть их о хлеб, потому что хлеб остыл, погас. Но мальчик крепко прижимал к пальто холодные кирпичики и горячо дышал на них, словно отдавал долг: сперва они согревали его, теперь он согревал хлеб своим дыханием.

существительное зависеть от прилагательного в словосочетании?

4.Может ли наречие зависеть от существительного?

ОТВЕТИТЬ нА ВОПРОСЫ ПЛИЗ