Нужно составить план по этому тексту:Владимир Иванович Даль (1801-1872)
10-11 класс
|
Имя Владимира Ивановича Даля включено в список почётных членов Российской Академии наук.
Даля знают
как лексикографа, автора всемирно известного «Толкового словаря живого великорусского языка»
( 1863-1866);
этнографа, собирателя пословиц и поговорок русского народа, издателя сказок, песен, побы¬вальщин;
писателя, творившего под псевдонимом «Казак Луганский»;
морского офицера Черноморского и Балтийского флота, одного из ос¬нователей Русского географического общества;
медика по базовому образованию, участвовавшего в качествс полево¬го хирурга в Балканской, Польской и Хивинской кампаниях; государственного чиновника, занятого по ведомству министрества ¬втренних дел проблемами обустройство России.
Когда-то по дороге из Петербурга в Николаев Даль дал себе зарок: стать исследователем народной жизни во всех ее проявлениях. Это было судбоносное решение. «Толковый словарь живого великорусского языка» стал делом всей его жизни.
« Далев словарь»явился, по определению профессора И. А. Бодуэна де
Куртенэ трудом», способствовавшим стройности, ясности и гармонии русского языка-
В словаре растолковано свыше 200 тысяч слов. Кроме , того, Далем собран сборник пословиц, в котором приведено 30 тысяч пословиц.
Даль великий труженик и «подвижник русской речи». Нравственной его личности было бескорыстие в труде и благородствоцелей; отстаивать честь и достоинство нашей великой речи. Своим трудам дал оценку и сам Даль: «Труды мои со словарём никогда не окупятся, но с избытком окупаются надежды на пользы его!» Даль сво¬им словарем возвёл стройное и величественное здание русского языка, освободив от заимствований, церковнославянизмов, искажённых толкований. И главное, ввёл в оборот несметное множество новых слов, отсутствующих в прежних словарях, придав силу русскому языку как национально¬му русского народа.
У Даля мы учимся, по определению лингвиста Ю. С. Степанова, "рыцарской верности и преданности Слову".
АХРИНЕТЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Другие вопросы из категории
4)Виден(какой?).......василек.
Ну а с "П" на радость детям вкусных булок напечет
Читайте также
Нужно найти проблему
Девочка в красном пальтишке, в меховых башмаках, в пуховой шапочке кормила голубей из кулька.
И они кружились вокруг девочки хороводом, раздув зобы, хлопаясь, долбя друг дружку, оттирая боком. Девочка смеялась, сыпала крупу с крошками и все повторяла: «У, какие! У, какие!..»
А на скамейке сидел ее отец, курил, жмурился от несильного, но уже пригревающего солнца и поощрял девочку, хвалил ее за усердие.
А ночью он сгреб лопатой мертвых голубей в кузов машины, и когда нагреб их полный кузов, отвез на свалку и сжег там. Вернулся он домой наутро», осторожно прошел мимо кровати дочки, которая глубоко спала. Руки ее были хорошо, с мылом отмыты, и девочка сладко причмокивала губами, даже чему-то улыбалась.
И когда я услышал от этого спокойного отца, спокойно рассказывающего о том, как «несмышленая» девочка кормила голубей отравленной пищей, полученной им в санэпидстанции, потому что голуби стали болеть, могли заразить людей и животных, и нужно было их истребить, то вспомнил, как в другим месте, другие «борцы» за здоровье людей, обсыпали предвесенний лес дустом, чтобы убить энцефалитного клеща. Но клеща в эту пору не убить — он, оцепенев, спит в гнилых пеньях, колодинах и под корой, а вот птицу в той местности истребили всю подчистую.
А птицы там было, птицы! Уже отравленная, но все еще живая, способная двигаться, птица — глухари, тетерева, рябчики вылетали на восходе солнца, грелись и падали замертво на узкую, тропинку, и так их много упало, что, когда я шел весной по этой тропе, под ногами у меня хрустели птичьи скелеты и сапоги по щиколотку, уходили в перо, и было идти тяжело и вязко, будто по мягко проседающему мху.
Но я шел, шел, ослепленный слезами, и не мог проклинать, а молил каким-то полузабытым отрывком из старой молитвы, себя, детей своих, всех людей, таких беззаботных и жестоких: «Боже, милосердия ми воздаждь... и милосердия ми воздаждь... и милосердия...»
(15)«Берегите матерей!» — провозгласил в поэме один маститый по¬эт. (16)Хорошо было бы добавить: (17)«Берегите матерей так, как они берегут нас!» (18)Этот призыв выглядел бы красивым, но нереальным: то, что может мать, может только она. (19)Сейчас я думаю, что мы порой чересчур уж бездумно принимаем жертвы матерей своих. (20)Принимая их, мы обязаны всякий раз задать себе вопрос: (21 )«Не отдает ли нам мать последнее? (22)Не отдает ли то, без чего не может выжить на земле человек?»
(1)Лепестинья смахивает прозрачные слёзы, мне хочется пожалеть её, но она не позволяет этого и сама себя не жалеет, улыбается извинительно, шагает дальше по тропинке памяти и время от времени говорит очень важное для меня и для себя:(2)— Ну ладно, тогда голодуха, тяжёлое время, сироты понятно откуда брались, а теперь-то, теперь?(3)И я как бы выплывала из Лепестиньиной жизни в свою, и ко мне будто бы подбегали шепелявая Зина Пермякова — поёт «Очи чёрные, очи страстные», жалельщица моя Анечка Невзорова, тёзка полководца Саша Суворов, Коля Урванцев, уснувший после приступа боли у меня на коленях, брат и сестра Миша и Зоя Тузиковы, которых ни за что нельзя разлучать, и Женечка Андронова, и Костя Морозов, и Лёня Савич, и все-все-все.(4)Простой Лепестиньин вопрос, который она повторяла то и дело, вызывал во мне смутную, необъяснимую тоску. (5)Ведь я знала ответ на этот вопрос, про каждого из ребят могла сказать, по какой причине остался он один. (6)А вот про всех сразу не могла, нет, не могла твёрдо и уверенно ответить, что дело обстоит так-то и так-то. (7)Что суть проблемы кроется в том-то и том-то.
(8)Тогда — голод, тогда — трудности, тогда — война. (9)Но теперь-то? (10) Не голод, не война. (И)Нетрудно, в общем, жить. (12)И что? (13)Дети без родителей — вот они, у меня за плечом. (14)И я еду вызнавать подробности. (15)Выяснять, как и чем мы должны помочь. (16)Мы не матери и отцы, а всего только учителя.(17)Вопрос Лепестиньин правомерен, да, правомерен. (18) Мне понятно, почему Дзержинский, воевавший с бандитами и врагами, занялся беспризорниками. (19)Понятна слава Макаренко с его колонией. (20)Понятно сиротство страшной войны, когда я ещё даже не родилась, — это мне всё понятно.(21)Непонятно, почему сироты есть теперь.(22)Катастрофы, беды, смерти — это осознать можно, без них мира нет. (23)Но сиротство — оно непостижимо, потому что так просто: детям — всем детям! — нужны родители. (24)Если даже их нет.
(25)— Хочу посмотреть нынешний детдом, — отвлекалась от своего рассказа Лепестинья. — (26)Небось, совсем другое дело! (27)И вдруг сказала: «Всю жизнь ребёночка иметь хотела, да Бог не дал! (28)А кому не надо — даёт!» (29)Толкнула меня легонько локтем. (30)— Отдай-ка мне одного, а, девка?(31)3амечали ли вы, что порой совершенно непонятным образом, неизвестно как и почему вы предполагаете дальнейший ход событий, и события поворачиваются именно так, как вы думали. (32)Человек говорит слова, которые вы от него ждёте. (33)Или вы входите в дом и встречаете там обстановку, которая когда-то именно такой вам и представлялась.(34)Отчего это? (35)Почему? (36)Может, и впрямь в воздухе движутся какие-то волны, передающие не только знания, но и чувства, мысли, даже намерения? (37)И есть что-то таинственное в передвижении этих частиц, преодолевающих не только расстояние, но и время.
Неожиданно мне приходит на память рассказ штурмана одного из ледоколов о
том, что, пробиваясь сквозь Финский залив, он увидел на льду замерзшую
охапку простых полевых цветов. Они были присыпаны снегом. Кто потерял их
здесь, в ледяной пустыне? Очевидно, их уронили с какого-нибудь парохода,
когда он ломал первый, тонкий лед.
Образ возник. С непонятной силой он начинает вести к еще неясной сказке.
Нужно разгадать тайну этих замерзших цветов. В разгадке участвуют все. У
каждого, видевшего эти цветы, есть соображения по этому поводу.