Напишите сжатое изложение: Книга выступает одним из звеньев в духовной связи людей, заставляет их возвращаться к своим

1) В словеТОНЮСЕНЬКОЙ количество букв и звуков совпадает.
2) В слове ДОРОЖЕ все согласные звуки твёрдые.
3) В слове ОТОЙДИ три слога.
4) В словеЛ ЕСТНИЦА семь звуков.

План
1) что такое частица?
2)частица как часть речи
3)Общие свойства частиц
4) Разряды частиц
5)классификация: а) по происхождению. б)по составу
6)Фразеологизированные частицы (частицы-фразеологизмы)
7) ПРИВЕДИТЕ СВОИ ПРИМЕРЫ

выразительностью. Лоб - высокий, глаза - большие, голубые, искрившиеся умом и энергией. Вся фигура, взгляд, слова, движения - все отличалось живостью и проворством; не было солидности и важности, которые его современники привыкли считать, обязательным признаком крупного деятеля.

Во всех своих привычках Суворов был необыкновенно скромен. Не говоря уже о предметах роскоши - картинах, дорогих сервизах, нарядах, - он лишал себя даже элементарного комфорта. Спал на покрытой простынёй охапке сена, укрываясь вместо одеяла плащом. Вставал в 4 часа утра, причём слуге было велено тащить его за ногу, если он проспит. Шубы, перчаток никогда не носил. Ездил он всегда в самой простой таратайке, пользовался самой простой мебелью. Пуще всего боялся изнеженности. «Чем больше удобств, тем меньше храбрости», говаривал Суворов. Он считал необходимым поддерживать физическую и духовную стороны человека в постоянной готовности к лишениям и опасности.

Суворов был одним из самых образованных русских людей своего времени. Он изучил математику, историю, географию; владел немецким, французским, итальянским, польским, турецким, и финским языками; был основательно с древней и новой литературой. Военная эрудиция его была изумительна. Он проштудировал все важнейшие военные книги, начиная с древних авторов вплоть до своих современников. Ум Суворова не знал отдыха. Страстная любознательность сочеталась в нем с огромной жаждой деятельности. "Истинно не могу утолить пожара в душе моей!" - воскликнул однажды Суворов.

Военное дарование - та сторона его облика, в которой наиболее ярко отразилась его интеллектуальная и волевая мощь. Суворов ещё при жизни стал легендой. Он со своими "чудо-богатырями" не знал поражений. Его имя и сегодня хранится в памяти каждого русского человека.

помогите озаглавить текст, написать сжатое изложение и план....

прошууу...

очень нужно

к-то перед вечером, когда мы возвращались домой, вдруг сорвался сильный ветер и погнал нас прямиком на волнорез, а разгулявшиеся буйные волны словно задались специальною целью шваркнуть нас со всего размаха о гранит волнореза и разнести наше суденышко в щепки. Мы гребли из последних сил; все свое спасение мы видели в том, чтобы добраться до гавани, прежде чем нас ударит о камни. Это оказалось невозможным, и вот нас подняло так высоко, что мы на мгновение увидели море по ту сторону мола, потом бросило вниз, как с пятиэтажного дома, потом обдало огромным водопадом, потом с бешеной силой стало бить нашу лодку о мол то кормою, то носом, то бортом. Я пробовал было отпихнуться от волнореза веслом, но оно тотчас сломалось. Я одеревенел от отчаяния и вдруг заметил, или, вернее, почувствовал, что Житкова уже нет у меня за спиной. Была такая секунда, когда я был уверен, что он утонул. Но тут я услыхал его голос. Оказалось, что в тот миг, когда нас подняло вверх, Житков с изумительным присутствием духа прыгнул с лодки на мол, на его покатую, мокрую, скользкую стену и вскарабкался на самый гребень. Оттуда он закричал мне: - Конец! "Конец" - по-морскому канат. Житков требовал, чтобы я кинул ему веревку, что лежала свернутой в кольцо на носу, но так как в морском лексиконе я был еще очень нетверд, я понял слово "конец" в его общем значении и завопил от предсмертной тоски. К счастью, сторож маяка увидал катастрофу и поспешил мне на помощь. Со страшными ругательствами, которых не могло заглушить даже завывание бури, с искаженным от злобы лицом он швырнул мне конец веревки и вместе с Житковым втащил меня, дрожащего, но невыразимо обрадованного, на мокрые камни мола и тотчас же занялся нашей лодкой: зацепил ее длинным багром и велел подручному ввести ее в гавань, после чего с новым ассортиментом ругательств накинулся на меня и Житкова, требуя, чтобы мы следовали за ним на маяк. Я ожидал необыкновенных свирепостей, но он, не переставая браниться, дал нам по рюмке перцовки, приказал скинуть промокшее платье и бегать нагишом по волнорезу, чтобы скорее согреться. Потом уложил нас на койку в своей конуре, прыкрыл одеялом и, усевшись за опрокинутый ящик, взял перо, чтобы составить протокол о случившемся. А я был поражён храбростью своего верного и надёжного товарища...

прошууууу.....

удивительно легко. Она была бездомной кочевницей и до такой степени не ценила имущества, что охотно освобождалась от него, как от тяготы. Даже в юные годы жила без громоздских шкафов и комодов, зачастую даже без письменного стола.

Вокруг нее не было никакого комфорта, и я не помню в её жизни такого периода, когда окружавшая её обстановка могла бы назваться уютной. Самые эти слова обстановка, уют, комфорт были ей органически чужды-и в жизни, и в созданной ею поэзии.

Даже книги, за исключением самых любимых, она, прочитав, отдавала другим. Только Пушкин, Библия, Данте, Шекспир, Достоевский были её постоянными собеседниками, и она нередко брала их- то одного, то другого в дорогу.

Однажды в Ташкенте( в эвакуации) она получила от кого0то в подарок несколько кусочков драгоценного сахару.

Горячо поблагодарила дарителя, но через минуту, когда он ушел и в комнату вбежала пятилетняя дочь одного из соседей, отдала ей весь подарок.

- С ума я сошла,-пояснила она,-чтоы теперь(во время войны) самой есть сахар...

Такой же значительный чертой её личности была её огромная начитанность. Она была одним из самых начитанных поэтов эпохи. В то же время терпеть не могла тратить время на чтение модных сенсационных вещей, о которых кричали журнально-газетные рецензенты и критики.

Суворов был ниже среднего роста, сухощав, немного сутуловат. Лицо его отличалось чрезвычайной выразительностью. Лоб - высокий, глаза - большие, голубые, искрившиеся умом и энергией. Вся фигура, взгляд, слова, движения - все отличалось живостью и проворством; не было солидности и важности, которые его современники привыкли считать, обязательным признаком крупного деятеля. Во всех своих привычках Суворов был необыкновенно скромен. Не говоря уже о предметах роскоши - картинах, дорогих сервизах, нарядах, - он лишал себя даже элементарного комфорта. Спал на покрытой простынёй охапке сена, укрываясь вместо одеяла плащом. Вставал в 4 часа утра, причём слуге было велено тащить его за ногу, если он проспит. Шубы, перчаток никогда не носил. Ездил он всегда в самой простой таратайке, пользовался самой простой мебелью. Пуще всего боялся изнеженности. «Чем больше удобств, тем меньше храбрости», говаривал Суворов. Он считал необходимым поддерживать физическую и духовную стороны человека в постоянной готовности к лишениям и опасности. Суворов был одним из самых образованных русских людей своего времени. Он изучил математику, историю, географию; владел немецким, французским, итальянским, польским, турецким, и финским языками; был основательно с древней и новой литературой. Военная эрудиция его была изумительна. Он проштудировал все важнейшие военные книги, начиная с древних авторов вплоть до своих современников. Ум Суворова не знал отдыха. Страстная любознательность сочеталась в нем с огромной жаждой деятельности. "Истинно не могу утолить пожара в душе моей!" - воскликнул однажды Суворов. Военное дарование - та сторона его облика, в которой наиболее ярко отразилась его интеллектуальная и волевая мощь. Суворов ещё при жизни стал легендой. Он со своими "чудо-богатырями" не знал поражений. Его имя и сегодня хранится в памяти каждого русского человека.