Проверьте сочинение плизз. Нас попросили написать только проблему и комментарий к проблеме

Ещё ребёнком,он (Чичиков) из данной отцом полтины не издержал ни копейки, напротив - в тот же год сделал к ней приращения.

Каково происхождение и лексическое значение слов копейка и полтина?

7)Однажды Катерина Ивановна попросила меня проводить её в сад, где она не была с ранней весны, всё не пускала слабость.(8)– Дорогой мой, – сказала Катерина Ивановна, – уж вы не взыщите с меня, со старой. (9)Хочется мне вспомнить прошлое, напоследок посмотреть сад.(10)В нём я ещё девушкой зачитывалась Тургеневым. (11)Да и кое-какие деревья я посадила сама.(12)Она одевалась очень долго. (13)Надела старый тёплый салопчик, тёплый платок и, крепко держась за мою руку, медленно спустилась с крылечка.(14)Уже вечерело. (15)Сад облетел

(1)В новую земскую школу, обращенную в лазарет, привезли сол­дат. (2)Их тридцать человек. (3)Из тридцати семнадцать – хлебопашцы. (4)Так и быть должно. (5) Если взглянешь в окошко или туманным утром выйдешь по большаку – сколько полей, жнивья, озимых, пахо­ты – на миллионы рук.

(6)Фамилия одного раненого – Келка. (7)Добрые у него глаза, дет­ские. (8)Очень растерянный. (9)Что-то мелькает и перебегает в лице, и говорит он тоже жалобно – малопонятно. (10)Вечером мучительно и горячо молится на коленях. (11)Я принёс им в палату перед вечер­ним сном яблок. (12)Разговорились. (13)Келка всё бормотал: «Ой, много народу побили!» – и улыбался виновато. (14) Потом прибавил: «И я его, офицера ихнего, прикладом, прикладом!»

(15)Отчего Келка тоскует? – (16)Измучен. – (17)Чем? – (18)Кро­вью, выстрелами, убийством. – (19)И смерти ждёт? – (20)Ждёт. – (21)Многие ждут? – (22)Многие.

(23)Большинство думает, что не вернётся. (24)Многие пишут жё­нам, к которым стали нежнее. (25)Чаще вспоминают дом, детей.

(26)Есть ещё гвардеец. (27)Необыкновенной красоты человек. (28)Даже чёрные его волосы ложатся симметрично, кольцами, как всё в нём – гармония и симметрия. (29)Он мне сообщил, что убил око­ло тридцати человек. (30)Через несколько времени, когда дежурила одна добрая душа, он вдруг ей сказал: «А не грех, что я столько наро­ду убил?» (31)Солдаты засмеялись: «Глупый человек, небось война!»

(32)Марк Аврелий войну ненавидел. (33)Ему пришлось воевать всю жизнь. (34)Он покорно и величественно воевал, защищая Рим, ненавидя войну. (35)Он всех победил.

(36)Русские тоже войны не любят. (37)Наш умнейший народ понимает, какое страшное несчастье – война. (38)Наш умнейший на­род, не любя войну, отобьёт всех, кого нужно.

(39)Иной раз, разливая им чай или накладывая каши, думаешь, что эти люди увидели и узнали такое, чего тебе и всем, не бывшим там, не дано. – (40)Бремя на них? – (41)Да. – (42) Подвиг ли? – (43)Да. – (44)Великая ли тоска? – (45)Великая.

(46)Из них мало таких, кто хочет драться. (47)И умирать никому не хочется. (48)Но если выпало общее горе, это горе – война, – надо драться.

(49)Пришла старуха, принесла им пирогов и поклонилась в пояс.

(50)А мы? (51)И мы в пояс поклонимся. (52)Быть может, следу­ет взять руку солдата – ту руку, что через месяц, два снова будет держать ружьё и отстаивать Родину, – взять её и поцеловать. (53)Это во­все не будет стыдно.

(54)«Спаси и помилуй... всё христолюбивое воинство» – старин­ное и теперь так мучительно-жалобное выражение. (55)Да, всё хри­столюбивое воинство.

(По Б. Зайцеву)

Выдержка нам нужна, воспитание. Мы на славянскую распущенность жалуемся, а не хотим понять, что оттого вся эта неопрятность и происходит, что мы на каждом шагу послабления себе делаем и ищем любой повод, чтоб изрядно поупражняться в плетении словес.

Действительно, русский человек как-то туго поддается выдержке и почти совсем не может устроить, чтобы на всяком месте и во всякое время вести себя с одинаковым самообладанием. Есть у него в этом смысле два очень серьезных врага: воображение, способное мгновенно создавать разнообразные художественные образы, и чувствительное сердце, готовое раскрываться навстречу первому попавшемуся впечатлению.

Обстоятельства почти всегда застигают его врасплох, а потому сию минуту он увядает, а в следующую — расцветает, сию минуту рассыпается в выражениях преданности и любви, а в следующую — клянет или загибает непечатные слова, которые у нас как-то и в счет не полагаются. Но, во всяком случае, он не умеет сдержать свою мысль и речь в известных границах, непременно впадает в расплывчатость и прибегает к околичностям.

Прочтите любой судебный процесс, и вы без труда убедитесь в этом. Ни один свидетель на вопрос: где вы в таком-то часу были? — не ответит просто: был там-то, но непременно всю свою душу при этом изольет. Начнет с родителей, потом переберет всех знакомых, которых фамилии попадутся ему на язык, потом об себе отзовется, что он человек несчастный, и, наконец, уже на повторительный вопрос: где вы были? — решится ответить: был там-то, но непременно присовокупит: виделся вот с тем-то, да еще с тем-то, и сговаривались мы сделать то-то.

Одним словом, самого ничтожного повода достаточно, чтоб насторожить воображение и чтобы последнее немедленно нарисовало целую картину. Молчать же — целое занятие, целый умственный процесс, особливо если при этом имеется в виду практический результат.

Добавлено 11 месяцев назадСамо сочинение писать не надо, это просто так скопировал, только проблему.

Или выделить проблему, позицию автора, привести 2 примера. Очень буду благодарен

(1)Сергей Николаевич Плетёнкин вернулся домой, как обычно, в половине девятого. (2)Он работал в сервисной мастерской, в самом центре города. (3)Чтобы оправдать горючее, по дороге домой он делал остановку возле центрального рынка и подхватывал, если, конечно, повезёт, попутчика. (4)Сегодня ему несказанно повезло, душа от радости пела, и он, едва разувшись, даже не помыв руки, сразу же помчался на кухню рассказывать об удивительном происшествии.

(5)Жена стояла возле раковины и мыла посуду. (6)Дочь с недовольным видом допивала чай и, капризно оттопырив нижнюю губу, спрашивала:

(7)–Мам, а почему нельзя?

–Потому что… – раздражённо отвечала мать. (9)–Вон у отца отпрашивайся!

(10)Плетёнкин нетерпеливо махнул рукой, прося тишины, и, взвизгивая от радости, чем всегда раздражал жену, начал рассказывать.

(11)–Представляете, еду я сегодня мимо центрального рынка, тормозит меня какая-то женщина… (12)Просит, чтобы я её подвёз до заводоуправления. (13)Я гляжу: кожаное пальто, сапожки стильные, ну, и на лицо такая, видно, что ухоженная… (14)Я сразу ей: триста!.. (15)Она даже рот открыла. (16)Ну, ничего, села, довёз я её до управления. (17)Она выходит и даёт мне пятьсот рублей… (18)Я такой: «Так, а вот сдачи-то у меня нет!» (19)Она посмотрела на меня, пожала плечиками и говорит: «Ладно, сдачу оставьте себе!» (20)Представляешь, как повезло!

(21)–Да-а! (22)Были бы все пассажиры такие! – протянула жена.

(23)–Ты иди мой руки и давай садись ужинать…



(24)Плетёнкин закрылся в ванной и начал намыливать руки, вновь и вновь прокручивая подробности всего происшедшего. (25)Густые чёрные волосы, тонкие пальцы с обручальным кольцом, слегка отрешённый взгляд… (26)Такой взгляд бывает у людей, которые что-то потеряли, а теперь смотрят туда, где должна бы лежать пропавшая вещь, прекрасно зная, что там её

не найдут.

(27)И вдруг он вспомнил её! (28)Это была Наташа Абросимова, она училась в параллельном классе. (29)Конечно, она изменилась: была невидной дурнушкой, а теперь стала настоящей дамой, но тоскливое разочарование в глазах осталось. (30)Однажды в одиннадцатом классе он вызвался проводить её, вёл тихими улочками, чтобы их не видели вместе. (31)У неё глаза светились от счастья, и, когда он попросил написать за него сочинение на конкурс «Ты и твой город», она тут же согласилась. (32)Плетёнкин занял первое место, получил бесплатную путёвку в Петербург, а после этого уже не обращал внимания на очкастую дурнушку. (33)И только на выпускном балу, выпив шампанского, он в порыве слезливой сентиментальности попытался ей что-то объяснить, а она смотрела на него с той же усталой тоской, с какой смотрела и сегодня.

(34)–Ну, получается, что я обманул тебя!

(35)–Меня? – она улыбнулась. (36)–Разве ты меня обманул?

(37)–А кого же! – сказал он и глупо ухмыльнулся. (38)Она молча ушла.

(39)…Плетёнкин хмуро намыливал руки. (40)Он подумал, что обязательно встретит её и вернёт ей двести, нет, не двести, а все пятьсот рублей… (41)Но с … понял, что никогда не сделает этого.

(42)–Ты чего там застрял? (43)Всё стынет на столе! – потеряв терпение, крикнула из кухни жена.

(44)«Разве ты меня обманул?» – вновь вспомнилось ему, и он поплёлся есть остывающий суп.

что мы живём «рассудку вопреки, наперекор стихиям».2 Это сказано, собственно, о фраке. Но это относится, конечно, и к очень многому другому.
Говорят: в Цусимском бою солнце светило нашим в глаза, а у японцев оно было за спиною. Ветер тоже не поладил с нами, и помогал японцам, уж я не знаю, как именно. Прибавим заодно и обе остальные стихии: вода оказалась для нас неблагосклонною, потопила наши кое-как слаженные корабли, а земля... земля вблизи была японская. Конечно, она помогала нашему врагу. С её берегов налетала на нашу растерявшуюся эскадру туча миноносок.
Я прочитал где-то, что на кораблях Небогатова3 пушки заржавели. Невероятно. Но что же можно сделать с враждою стихий? Ржавеют на дожде крыши домов, отчего же не заржаветь и пушкам.
Враждебны нам стихии. Нелюбовь у нас и у стихии взаимная. Ни одна стихия нам не мила.
Солнце, огонь, пламенное, страстное светило, источник света и тепла. Мы упрямо отвращаемся от солнца. От света. От всякого свита. Просвещение наше в упадке. Одежды наши темны и скучны. Жилища у нас сумрачны и суровы. Дети наши закутаны, чтобы солнце не обожгло их кожу.
Ветер, вольно веющий, не знающий преград и застав, ветер — чародей, могучим веянием оживляющий широкие земные просторы... Мы боимся его Мы его не терпим. Мы оградились от него стенами, и стараемся возвести их до неба, и замазать в них все щели. Чтобы не веял, самовольный, бесчинный, дерзкий нарушитель затхлого покоя.
Вода, вольно струящаяся и, однако, покорная закону земных тяготений, чистая, холодная, равняющая всех своими влажными и холодными объятиями.. Что нам в ней? Мы заросли всякою грязью, мы любим нечистоту и тлен нашей смрадной жизни. Мы защищаемся от бесчинства падающих с неба вод калошами, зонтиками, плащами. Наши дети боятся воды, а дерзкие из них легко тонут в ней, потому что не могут научиться плавать. Это так трудно для нас.
Земля, мягкая, сырая, успокоительная, мать, кормящая всех своих детей… Мы позаботились больше всего о том, чтобы разделить её, и отмежевали мою и твою землю, — и всем нам тесно на земных просторах. И мы идём умирать, чтобы отнять у мирного народа его землю, и думаем, что это отнятие чужого есть великий подвиг, за который наши дети должны быть нам благодарны. А на что земля нашим детям? Они не знают её ласковых и нежных прикосновений, не бегают босые по её мягкой и зеленой траве, по её сыпучему песку.
Мы не любим стихий, и справедливые стихии не любят нас. Они благосклонны к нашему врагу, и помогают ему в великой исторической борьбе, потому что платят ему любовью за любовь.
Посмотрите на японские картины. Сколько света, какое живое солнце чувствуется в них! Эмблемою своего государства взяли японцы восходящее солнце, потому что безмерно полюбили они это царственное светило, радостное и благостное. К добрым и злым равно благостно оно. Но любят его только добрые и сильные. И таким и оно посылает наилучшие свои дары. И японцы радостно греются в лучах своего солнца. Радостно открывают они солнцу своё тело, — и золото расплавленных солнечных лучей переливается по их коже восхитительным пламенем силы и бодрости.
Бодро ставят они свои паруса, и ветер несёт в широкое море их лодки. Он развевает их лёгкие одеяния, и прикосновения его к их телу нежны и любовны.
Вода охватила голубым, раздробленным ожерельем их прекрасные острова. Как они родственны этой подвижной стихии! Как легко влекутся они к неизведанному, к новому! И мы ещё не знаем, куда приплывут они на своих дивных кораблях.
Землю они любят удивительною любовью влюблённого. Как возделывают они её! Причудливым садом и огородом стала вся их страна.
В дружбе со стихиями живёт наш враг, и стихии, вольные и вечные, стали его верными союзниками. Мы не можем расторгнуть этого союза. Но никто не мешает и нам войти в него.

И если мы сами так уже закоснели в нашей искусственной и городской жизни, в жизни маленьких и робконьких мещан, то введём же хотя наших детей и наших юношей в вольный мир природы, сдружим их с милыми, вечно-вольными и вечно-благостными стихиями. Дружба с ними радостна, но их любовь не изнеживает, потому что они и нежны, и в то же время суровы. Их радость есть радость мужества и силы.
В городах и вне городов — везде светит солнце. Пусть возрастающее люди не прячутся в мрачные пещеры наших жилищ от доброго солнца.
Воздуху, свету, земле и воде дайте свободно обнимать их тела. Чтобы сдружились, сжились, сроднились они с вольными стихиями. Чтобы и сами стали, как стихии, такие же чистые, невинные, правдивые, нежные и суровые.