Добрые люди, помогите! нужна помощь, как написать : "Тут я увидел, что (с)боку(от)меня за большим камнем шевелится что(то) белое,маленькое, продолговатое."

(1)Суровые, требовательные годы совпали для нас, «военных мальчишек», с возрастными законами воспитания человека.(2)За все подростки брались сами.(3)Учились у взрослых и друг у друга, самолюбие подгоняло: Петька может, а я почему же?(4)Вспоминаю, что мы умели.(5)Мы — это пять одногодков и одноклассников с одной улицы

Последнее
время мне нередко приходилось встречаться со случаями, когда мужчины вели себя
немужественно. Не по-рыцарски, если будет позволено употребить такое слово.
Пожалуй, сильнее всего меня поразила одна фраза. Всего одна фраза, сказанная
моей дочерью.

Однажды
мы с ней поехали в Ялту. У нее были студенческие каникулы. Я заканчивал книгу.
Утром мы завтракали в кафе на набережной. Здесь по утрам было пусто. Через
огромное окно видны море, теплоходы, катера и чайки. Вечером съедали что-нибудь
у себя в номере. Но однажды решили поужинать в кафе, где обычно завтракали.
Вечером там собиралось много шумных компаний. Пока мы ждали ужина, из-за
соседнего столика донеслась брань. Там никто не ссорился, просто
«разговаривали» . Но каждое второе слово было ругательством.

Я
оглянулся. Люди за другими столиками опустили глаза в тарелки, делая вид, что
ничего не слышат. Уверенности, что меня поддержат, если я попытаюсь пресечь
брань, у меня не было. Мне пришлось сделать над собой усилие, но я его сделал.
Подошел к столику, за которым ругались.

–
Прекратите ругань, – сказал я. – Или мы выведем вас отсюда. (Я не знал, кто это
«мы». )

–
А что? А мы ничего! Так, к слову! – сказал один из них.

Чувствуя,
как у меня тяжело колотится сердце, я вернулся на место. И вдруг увидел, что
дочь смотрит на меня не то испуганными, не то сердитыми глазами.

Я
хотел спросить ее, что случилось, но не успел. К нам направлялся один из тех,
кто ругался.

Я
снова оглянулся и увидел: на поддержку соседей рассчитывать не приходится.

–
Мы, конечно, извиняемся, – сказал тот. – Больше себе не позволим. Выпей с нами.

–
Не пью с незнакомыми! – резко сказал я. – С пьяными тем более!

Он
еще постоял с минуту, потом ушел к своей компании. Уф, обошлось…

Нет,
не обошлось!

За
соседним столиком больше не ругались, по громко обсуждали, как посчитаются со
мной, когда мы выйдем из кафе.

–
Уйдем! – взмолилась дочь.

–
Ни за что! – ответил я. Как буду выглядеть в глазах дочери я, немолодой
мужчина, прослуживший десять лет в армии, пишущий на морально-нравственные
темы, если испугаюсь кучки сквернословящих и угрожающих мне парней? Выглядеть
буду так, как себя поведу.

Как
большинству моих сверстников мне случалось быть в переделках не только в
военное время, но был я тогда моложе и здоровее.

Тут
соотношение сил было невыгодное. Прямо надо сказать, – безнадежное,

Но
я понял: никакая сила не заставит меня уйти отсюда, пока мы не кончим ужинать.
Особенно сегодня. Утром в парке дочка повела меня в тир. Когда-то я прилично
стрелял. Но сколько лет прошло с тех пор!

Однако
тут я не осрамился. Более того, сам был поражен, как удачно я стрелял. Девять
из десяти! Дочь была в восторге. Не скрою, я гордился ее удивлением и похвалами
больше, чем когда ей нравилась моя статья или рассказ.

И
после этого на ее глазах праздновать труса? Ни за что!

Я
подозвал официантку:

–
Принесите, пожалуйста, бутылку сидра, – попросил я.

–
Зачем нам сидр? – возмутилась дочь.

–
Может понадобится! – сказал я. Сидр разливают в толстые бутылки – «шампанки» . Я
недвусмысленно поставил бутылку, не раскупоривая, рядом с собой.

Ничего
в кафе не случилось. Но с дочерью мы поссорились.

–
Они тебя подкараулят, когда ты вечером выйдешь на набережную, – сказала она,
когда мы доели ужин и ушли к себе. – Весь наш отдых пропал.

–
Можешь не беспокоиться! Все хулиганы трусы! – сказал я.

–
Трусы? Пусть трусы! Они и нападут на тебя вчетвером.

–
Но я же не мог, чтобы при тебе звучала брань. Я бы себя перестал уважать… Хорош
мужчина! Хорош отец!

Этот
довод не возымел действия. Тогда я спросил ее:

–
Ну вот, когда ты идешь из университета и вы наталкиваетесь на хулиганов… Как
поступают твои спутники?

–
Спешат перейти на другую сторону, – горько ответила дочь.

Спишите, раскрывая скобки, вставляя пропущенные буквы и знаки препинания. Составьте схемы предложений, укажите вид придаточных.
1) Я спросила у кукушки сколько лет я проживу. 2) Глаз не свожу с г_ризонта где м_тели пляшут чардаш. 3) К_залось мне что туча с тучей сш_бётся где(то) (в)вышине... 4) Тот кого учитлем сч_таю как тень прошёл и тени (не)оставил. 5) И (не)похожа на полёт похо_ка медле(н, нн)ая эта как(будто) под ногами плот а (не)кв_дратики п_рке-та. 6) Бывало я (с)утра молчу о том что сон мне пел. 7) Когда я называю по пр_вычке моих друзей з_ветных имена всегда на этой стра(н, нн)ой пер_кличке мне отв_чает только тишна. 8) Когда б вы знали из какого сора р_стут стихи (не)ведая стыда как ж_лтый одуванчик у забора как л_пухи и л_беда. (А. Ахматова)

случаями, когда мужчины вели себя немужественно. Не по-рыцарски, если
будет позволено употребить такое слово. Пожалуй, сильнее всего меня
поразила одна фраза. Всего одна фраза, сказанная моей дочерью.
Однажды мы с ней поехали в Ялту. У нее были
студенческие каникулы. Я заканчивал книгу. Утром мы завтракали в кафе
на набережной. Здесь по утрам было пусто. Через огромное окно видны
море, теплоходы, катера и чайки. Вечером съедали что-нибудь у себя в
номере. Но однажды решили поужинать в кафе, где обычно завтракали.
Вечером там собиралось много шумных компаний. Пока мы ждали ужина,
из-за соседнего столика донеслась брань. Там никто не ссорился,
просто «разговаривали». Но каждое второе слово было
ругательством.
Я оглянулся. Люди за другими столиками опустили
глаза в тарелки, делая вид, что ничего не слышат. Уверенности, что
меня поддержат, если я попытаюсь пресечь брань, у меня не было. Мне
пришлось сделать над собой усилие, но я его сделал. Подошел к
столику, за которым ругались.
– Прекратите ругань,– сказал я.–
Или мы выведем вас отсюда. (Я не знал, кто это «мы».)
– А что? А мы ничего! Так, к слову! –
сказал один из них.
Чувствуя, как у меня тяжело колотится сердце, я
вернулся на место. И вдруг увидел, что дочь смотрит на меня не то
испуганными, не то сердитыми глазами.
Я хотел спросить ее, что случилось, но не успел. К
нам направлялся один из тех, кто ругался.
Я снова оглянулся и увидел: на поддержку соседей
рассчитывать не приходится.
– Мы, конечно, извиняемся,– сказал
тот.– Больше себе не позволим. Выпей с нами.
– Не пью с незнакомыми! – резко сказал
я.– С пьяными тем более!
Он еще постоял с минуту, потом ушел к своей
компании. Уф, обошлось...
Нет, не обошлось!
За соседним столиком больше не ругались, по громко
обсуждали, как посчитаются со мной, когда мы выйдем из кафе.
– Уйдем! – взмолилась дочь.
– Ни за что! – ответил я. Как буду
выглядеть в глазах дочери я, немолодой мужчина, прослуживший десять
лет в армии, пишущий на морально-нравственные темы, если испугаюсь
кучки сквернословящих и угрожающих мне парней? Выглядеть буду так,
как себя поведу.Но я понял: никакая сила не заставит меня уйти
отсюда, пока мы не кончим ужинать.Ничего в кафе не случилось. Но с дочерью мы
поссорились.
– Они тебя подкараулят, когда ты вечером
выйдешь на набережную,– сказала она, когда мы доели ужин и ушли
к себе.– Весь наш отдых пропал.
– Можешь не беспокоиться! Все хулиганы
трусы! – сказал я.
– Трусы? Пусть трусы! Они и нападут на тебя
вчетвером.
– Но я же не мог, чтобы при тебе звучала
брань. Я бы себя перестал уважать... Хорош мужчина! Хорош отец!
Этот довод не возымел действия. Тогда я спросил
ее:
– Ну вот, когда ты идешь из университета и
вы наталкиваетесь на хулиганов... Как поступают твои спутники?
– Спешат перейти на другую сторону,–
горько ответила дочь.