сочинение 4 класса удивительная прогулка по осеннему лесу

рощ?, хорош?, рож?, идеш?, тиш?, поеш?, грош?, смееш?ся,испеч?, моеш?ся, горяч?, всач?, уж?, лож?, не плач?, навзнич?, мелоч?, кирпич?, ключ?, ветош?.

начинаем наслаждаться богатством собственной личности, которая нам вдруг открывается. Это бесконечно далеко от эгоизма, от погружения в себя. Это постижение в себе того нового, высокого, что раньше было как бы «зашторено»… Но это не всё: смысл общения с литературой, искусством и в том, что мы делаемся богаче ещё на одну жизнь, на жизнь художника, который это создал. Я написал сейчас «ещё на одну жизнь». Но нет! Не на одну, а на миллион жизней, потому что художник выразил, высказал то, что волновало миллионы его современников. В его симфонии, картине, романе – надежда, тоска, боль, радость миллионов людей. Поэтому и становимся мы богаче на миллион жизней. Наши сердце и ум наполняются духовным опытом веков и поколений… Хороший читатель – соавтор писателя. Его духовная жизнь, соприкасаясь с миром Пушкина, Стендаля или Толстого, окрыляется, и он видит то, чего не видел раньше. А ведь ради этого и работает писатель. Чтобы научить видеть. Я написал сейчас «духовная жизнь». А доступна ли она любому человеку?.. Формы духовной жизни, как и формы творчества, бесконечно разнообразны. Духовная жизнь – это общение с людьми, искусством, осенним лесом и с самим собой. Мы духовны, когда беседуем о чём-то дорогом с товарищем, доверяя его уму и сердцу. Мы высоко духовны, когда чувствуем бесценность жизни и хотим оставить в мире скромный отпечаток собственной личности… И мы духовны, когда, перечитывая любимый том, понимаем его по-новому.

иствы выделяются яркие пятна раскрашенных кленов и осин. Медленно кружась в воздухе, падают с берез пожелтевшие легкие листья. От дерева к дереву протянуты тонкие серебристые нити липкой паутины.

Тихо в осеннем лесу. Шелестит под ногами опавшая сухая листва. Кое-где краснеет шляпка позднего подосиновика. Тонко просвистит рябчик, покличут высоко в небе пролетающие косяком журавли.

Что-то грустное, прощальное слышится и видится в осеннем лесу. Идешь, бывало, по такому осеннему, расцвеченному красками лесу, - музыкальным, поэтическим чувством наполняется душа. Бабьим летом называли на деревне это осеннее краткое время.

Нет-нет затрещит в лесу дрозд, застучит на сухом дереве труженик-дятел. Еще зеленый, роняя спелые желуди, стоит на краю леса старый развесистый дуб. Но уже оголились вершины берез. Уже облетели, плавают по воде легкие пожелтевшие листья ив. Хорошо в осеннем цветистом лесу. Долго не хочется из него выходить, прощаться с золотыми осенними днями.

происходила распродажа цветов.
Покупателей было немного: я,
мой сосед-помещик и молодой
купец, торгующий лесом. Пока
работники выносили наши
великолепные покупки и
укладывали их на телеги, мы
сидели у входа в оранжерею и
беседовали о том, о сём. В теплое
апрельское утро сидеть в саду,
слушать птиц и видеть, как
вынесенные на свободу цветы
нежатся на солнце, чрезвычайно
приятно.
Укладкой растений
распоряжался сам садовник,
Михаил Карлович, почтенный
старик, с полным бритым лицом,
в меховой жилетке, без сюртука.
Он всё время молчал, но
прислушивался к нашему
разговору и ждал, не скажем ли
мы чего-нибудь новенького. Это
был умный, очень добрый, всеми
уважаемый человек. Все почему-
то считали его немцем, хотя по
отцу он был швед, по матери
русский и ходил в православную
церковь. Он знал по-русски, по-
шведски и по-немецки, много
читал на этих языках, и нельзя
было доставить ему большего
удовольствия, как дать почитать
какую-нибудь новую книжку или
поговорить с ним, например, об
Ибсене.
Были у него слабости, но
невинные; так, он называл себя
старшим садовником, хотя
младших не было; выражение
лица у него было необыкновенно
важное и надменное; он не
допускал противоречий и любил,
чтобы его слушали серьезно и со
вниманием.
— Этот вот молодчик,
рекомендую, ужасный негодяй, —
сказал мой сосед, указывая на
работника со смуглым цыганским
лицом, который проехал мимо на
бочке с водой. — На прошлой
неделе его судили в городе за
грабеж и оправдали. Признали
его душевнобольным, а между
тем, взгляните на рожу, он
здоровёхонек. В последнее время
в России уж очень часто
оправдывают негодяев, объясняя
всё болезненным состоянием
343
и аффектами, между тем эти
оправдательные приговоры, это
очевидное послабление и
потворство, к добру не ведут.
Они деморализуют массу, чувство
справедливости притупилось у
всех, так как привыкли уже
видеть порок безнаказанным, и,
знаете ли, про наше время смело
можно сказать словами
Шекспира: «В наш злой,
развратный век и добродетель
должна просить прощенья у
порока» .
— Это верно, верно, —
согласился купец. — От того, что
оправдывают в судах, убийств и
поджогов стало гораздо больше.
Спросите-ка у мужиков.
Садовник Михаил Карлович
обернулся к нам и сказал:
— Что же касается меня,
господа, то я всегда с восторгом
встречаю оправдательные
приговоры. Я не боюсь за
нравственность и за
справедливость, когда говорят
«невиновен», а, напротив,
чувствую удовольствие. Даже
когда моя совесть говорит мне,
что, оправдав преступника,
присяжные сделали ошибку, то и
тогда я торжествую. Судите сами,
господа: если судьи и присяжные
более верят человеку, чем
уликам, вещественным
доказательствам и речам, то
разве эта вера в человека сама по
себе не выше всяких житейских
соображений?

(1)Отчего у нас все лгут, все до
единого? (2)С недавнего времени
меня вдруг осенила мысль, что у
нас в России, в классах
интеллигентных, даже совсем и не
может быть нелгущего человека.
(З)Это именно потому, что у нас
могут лгать даже совершенно
честные люди... (4)У нас в
огромном большинстве лгут из
гостеприимства. (5)Хочется
произвести на слушателя
эстетическое впечатление,
доставить ему удовольствие, ну и
лгут, даже, так сказать, жертвуя
собою слушателю. (б)Пусть
припомнит кто угодно - не
случалось ли ему раз
прибавить, например, число вёрст,
которое проскакали в час времени
вёзшие его тогда-то лошади, если
только это нужно было для
усиления радостного впечатления в
слушателе. (7) И не обрадовался ли
действительно слушатель до того,
что тотчас же стал уверять вас, что
одна знакомая ему тройка на пари
обогнала железную дорогу, и т.д., и
т.д. (8)Не рассказывали ли вы о
своей болезни таких чудес, что
хотя, конечно, и поверили сами
себе с половины рассказа (ибо с
половины рассказа всегда сам себе
начинаешь верить), но, однако,
ложась на ночь спать и с
удовольствием вспоминая, как
приятно поражён был ваш
слушатель, вы вдруг остановились и
невольно проговорили: «Э, как я
врал!» (9)Впрочем, пример этот
слаб, ибо нет ничего приятнее, чем
говорить о своей болезни, если
только найдётся слушатель; а
заговорить, так уж невозможно не
лгать; это даже лечит больного.
(10)Но, возвратясь из-за границы,
не рассказывали ли вы о тысяче
вещей, которые видели «своими
глазами», впрочем, и этот пример
я беру назад: не прибавлять о
«загранице» возвратившемуся
оттуда русскому человеку нельзя;
иначе незачем было бы туда
ездить... (11)Позвольте, не
передавали ли вы анекдота, будто
бы с вами случившегося, тому же
самому лицу, которое вам же его
про себя и рассказывало?
(12)Однако что случается: чуть
только солжёт человек, и удачно, то
так это полюбится, что и включает
он анекдот в число несомненных
фактов своей собственной жизни; и
действует совершенно совестливо,
потому что сам вполне тому верит;
да и неестественно было бы иногда
не поверить... (13)Деликатная
взаимность вранья есть почти
первое условие русского общества
— всех русских собраний, вечеров,
клубов, учёных обществ.