За ножку как за ручку. Бахревский. Разделить на 4 части. озаглавить части. Помогите пожалуйста.

Степью лазурное, цепью жемчужною, мчитесь вы, будто как я же, изгнанники.

И разделить на слоги эти слова:

2) ходатайство, убранство, аргумент, квартал, хозяева, алфавит, арбуз, аудитория, аудиенция.

Пожалуйста!!!!!!

улицу: я, седеющий писатель, и моя партнера по выступлению, недавно вышедшая на пенсю актриса. город был залит огнями, а небо оставалось светлым, с лиловатым отливом, а там, где дома смотрели на закат, лежала чистая, ровная, ярко-алая полоса. Девушка с темными, робкими и упрямыми глазами увязалась за моей партнершей. Ей нужно было выяснить, стоит ли бросать педагогический институт ради театрального училища. Она играет в самодеятельности и мечтает стать профессиональной актрисой. Их режиссер верит, что из нее получится толк. — А на каком ты сейчас курсе? — На третьем. — Боже мой, окончи сперва институт, а там видно будет. Сколько тебе лет? — Скоро двадцать. — Есть о чем говорить! Ты все успеешь. Учитель — такая прекрасная профессия! Быть с детьми, наставлять маленькие души, что может быть лучше?.. Конечно, все девушки, особенно миловидные, — быстрый, косой взгляд на собеседницу, — мечтают о театре. Или о кино… — Нет, я кино не люблю! — И правильно делаешь… Но дай мне договорить. Предположим, ты кончила театральный и попала на сцену. Это ровным счетом ничего не значит. Я четверть века играла снежинку, а Электру, Джульетту и Бесприданницу — знаменитые старухи. Ты думаешь, так легко превзойти своих учителей? Успех, слава!.. Поди добейся просто творческой удовлетворенности. — Вот вы же добились. — Господи, а чего мне это стоило! И все-таки по-настоящему счастливой я чувствую себя в классе. Шефствую над одной московской школой, читаю ребятам классиков, а потом мы говорим о всяких замечательных вещах. — Я думала, что обращаюсь к актрисе, а попала к несостоявшемуся педагогу! — Ну, вот спросите его. — Артистка кивнула на меня. — Как бы вы поступили на месте этой милой девушки? Я и сам потом удивился своему нищему здравомыслию. — Тут нет двух мнений, — бубнил я. — Надо кончить институт, получить образование и надежную профессию, а там видно будет… — Да зачем же тогда жить?! — вскричала она раненым голосом. Но я продолжал с тусклым подъемом пережевывать те убогие аргументы, какими принято удерживать молодых людей от решительных, поворотных поступков во славу бытовому смирению, душевному мещанству. Наверное, девушка не раз слышала подобную чушь, но окрашенную личным за нее страхом и потому еще менее убедительную. Она искала у нас помощи, чтобы спасти свою душу, гибнущую без любимого, единственного дела, а мы ни черта не поняли в ней.Да пусть она идет, куда велит ей сердце, пусть даже расшибется в кровь, — все лучше, чем начинать жизнь с трусливого отступления. И чего я фальшивлю столь проникновенно? Неужели из-за того, что выронил оружие из рук?.. Девушка оставила нас внезапно. Я еще нес свою галиматью, а ее уже не было рядом. Потом из тишины поздней улицы донеслось: - Дураки!... Старые дураки!... ВОТ ТАК Я НАЧАЛА СОЧИНЕНИЕ...НО К НЕМУ НУЖНО 2 АРГУМЕНТА И ВЫВОД...НАПИШИТЕ ПОЖАЛУЙСТА М.Ю Нагибин в своем рассказе затрагивает проблему выбора жизненного пути. На мой взгляд проблема актуальна.Многие люди ищут свое место в жизни,задумываются о выборе профессии,которая будет им по душе. В рассказе ю.нагибина девушка-студентка мечтает стать актрисой и собирается ради этого бросить институт.писатель и старенькая актриса ,видя в этом глупую затею девушки,отговоривают ее от этого необдуманного шага.девушка разочарована. Я согласна с мнением автора о том,что к выбору жизненного пути нужно отностися серьезно. В русской худ. лит-ре есть много произведений доказывающих позицию автора.вромане л.толстого война и мир князь андрей болконский ищет свое место в жизни.он стремится к славе,но после аустерлицкого сражения понимает что эта цель слишком мелочна чтобы быть главной в его жизни.андрей пересматривает свои жизненные приоритеты...

городе, на большом авиационном заводе.Шла вторая весна войны, и, надо полагать, авиационному заводу хватало забот помимо того, чтобы путаться с желторотыми практикантами. И тут подтвердилась лишний раз древняя мудрость: праздность является матерью всех пороков. Если бы мы, отстояв свою смену, усталые, пусть даже трижды голодные, приходили в заводскую столовую вместе с рабочими, садились с ними за столики, обедали, разговаривая о нашей же работе и чувствуя себя равными среди равных, нам, я уверен, и в голову не пришло бы сделать то, что мы сделали однажды. Известно, что подростки - самый прожорливый народ. Значит, мы еще не вышли из подростков, если могли бы, так нам казалось, есть беспрерывно с утра до вечера. Но увы!.. С завтраком мы справлялись очень быстро, с обедом - тоже (если не считать задержек из-за подавальщиц), а ужин... Ужинать нам не приходилось вовсе, ибо все, что можно было съесть, мы съедали гораздо раньше. И вот как-то после обеда Яшка Звонарев вынул из кармана измятый талончик-такой же,по какким нам выдавали хлеб. -На полу подобрал.Таких из одного листа тысячу нарезать можно.Однако - хлеб! В этой бумажке содержится двести граммов хлеба.Азнаете что... У нас будет куча хлеба, братцы, вот смотрите... - С этими словами Яшка нарисовал на ладони чернилами: "13 июня 1942 года", дал чернилам высохнуть, подышал на них, как дышат в канцелярии на печать, и приложил к бумаге. На бумаге обозначились цифры и буквы. Но были они бледные, а кроме того, читались наоборот. Однажды Генка Серов ничего не говоря, вышел и пропадал около двух часов. Появился он загадочно сияющий и положил на стол приспособление, при помощи которого в кинотеатрах ставят на билеты число, месяц и год.С помощью этого приспособления мы напечатали целую гору талончиков,неотличимых от тех,которые нам выдавали в заводской столовой. Когда мы пришли в столовую,Яшка обвёл всех тревожным взглядом. -Рискуем? После не жалеть. -Клади, - ответил за всех Генка Серов. Подавальщица - черноглазая, бледная, худая девушка - смахнула все наши билетики к себе на поднос и исчезла. Мы переглянулись еще раз, и каждый, наверно, в лице другого прочитал тревогу. Нет,мы не думали о том, с кого спросится за четыре килограмма хлеба, которые мы сейчас получим: с этой черноглазой и как бы полупрозрачной девушки, или с раздатчицы, пожилой женщины с какой-то устойчивой усталостью в глазах.Не думали мы и о том, что, может быть, этих четырех килограммов не хватит двадцати рабочим, отстоявшим у станка десять или двенадцать часов. Но зато впервые мы задумались о том, что будет с нами самими, если нас неожиданно разоблачат. Я вдруг явственно увидел, что наснемедленно исключат из техникума.Мало того, нас, конечно, по законам военного времени, будут судить. Много не дадут, но даже одного года в лагерях достаточно для того, чтобы переломалась и на десятки лет вперед вылетела из колеи вся жизнь. Вот движения девушки замедлились. Она снова начала перебирать все бумажки. Раздатчица, пожилая, усталая женщина, вместе с ней наклонилась над бумажками. Они перебрали их раз; начали перебирать снова, - видимо, тщательно пересчитывали. Потом раздатчица что-то спросила у девушки. Девушка кивнула головой в нашу сторону, и раздатчица стала искать глазами нас, и нашла, и долго смотрела на нас, как бы обдумывая. Как теперь все будет дальше? Наверно, раздатчица сейчас уйдет куда-нибудь в задние комнаты и позвонит по телефону.Ну точно! Раздатчица вытерла руки полотенцем и уходит. Вместо нее на раздаче появляется подмена - другая, тоже пожилая и тоже усталая женщина.А черноглазая как ни в чем не бывало ставит на большой деревянный поднос тарелки с супами и кашами, а также тарелку с хлебом. Хлеба на тарелке восемьсот граммов.На тарелке с хлебом, на дне, под аккуратными черными ломтиками лежат наши талончики. Прежняя раздатчица снова появилась в окне. Но мы не смотрели в ее сторону. Нам стыдно. Мы, обжигаясь, не разбирая вкуса, съедаем гороховый суп, обжигаясь, глотаем безвкусную саговую кашу... Только сейчас, спустя двадцать лет, я подумал о том, что мы ушли тогда из столовой, не сказав спасибо ни черноглазой девушке-подавальщице, ни пожилой женщине на раздаче, с безнадежно усталыми, военного времени глазами.

помоложе, я имел некоторое пристрастие к рыбной ловле. (2)Тогда я нередко оставлял мой городской дом, запасался удочками и червяками и уходил в деревню на рыбалку. (З)Целые дни до позднего вечера я проводил на реке, а спать заходил к крестьянам или на мельницу. (4)Именно в то время я впервые познакомился с одним из загадочных явлений нашей жизни, которое приоткрыло мне некоторые тайны русской души, — бродяжничеством по-русски, или странничеством. (5)Однажды, придя к мельнику ночевать, я в углу избы заметил какого-то человека. (6)В потасканной серой одежде и в дырявых валяных сапогах, хотя было это летом, он лежал прямо на голом полу. (7)Он спал с котомкой под головой и с длинным посохом под мышкой. (8)Я лёг против двери на разостланном для меня сене. (9)Не спалось. (Ю)Волновала будущая заря. (11) Хотелось зари. (12)Утром рыба хорошо клюёт. (13)Но в летнюю пору зари долго ждать не приходится. (14)Скоро начало светать. (15)И с первым светом серый комок в валенках зашевелился, как-то крякнул, потянулся, сел, зевнул, перекрестился, встал и пошёл прямо в дверь. (16)На крыльце он подошел к рукомойнику, висевшему на верёвочке. (17)С моего ложа я с любопытством наблюдал за тем, как он полил воды на руки, как он смочил ею свою седую бороду, растёр её, вытерся рукавом своей хламиды, взял в руки посох, перекрестился, поклонился на три стороны и пошёл.