спала кошка на крыше она сжала лапки села около кошки птичка не сиди близко птичка кошки очень хитры

Поздравляю с днём рожденИя.
Или
Поздравляю с днём рожденЬя.

лненные в технике акварели и туши, могут относиться _ как к живописи, так и к графике. В сизом воздухе стояли над лесом облака _ и тлели слабым светом. Шел клочьями снег и уже засыпал и крышу сарая _ и деревья _ и подъезд. Мужество необходимо _ как для отважных поступков, так и для мышления. Светлый _ пронизанный солнцем дождь летел и шумел. Я ждал _ если не рассказа, то хотя бы одобрительного слова. Огромное_ лениво вздыхающее у берега море будто спало. Мне чудятся _ то шумные пиры, то ратный стан, то схватки боевые. О его намерениях никто_ никогда _ ни за что не мог бы догадаться. Море бунтует _ и клокочет, и свищет, и ревет. Однажды Лебедь, Рак _ да Щука везти с поклажей воз взялись. Девушку охватила _ если и не досада, то явное недовольство собой. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал от нее укоризненные записки _ и всё-таки целые дни проводил у Ростовых. Гаврила хотел было возразить _ да сжал губы. Перед ночным походом ребята варили в котелке на углях картошку, валялись в траве _ и чистили винтовки, и отдыхали. Стоял туманный _ засыпанный сухими березовыми листьями день. Сверчок поет очень громко и не обращает внимания _ как на мои шаги, так и на звон чашек. И сквозь этот дым странно светил молодой _ высоко стоящий в небе месяц. В тот день мы встали ни свет _ ни заря и отправились на рыбалку. Кто ей внушил _ и эту нежность, и слов любезную небрежность? Туманы бывают _ если не каждый день, то через день непременно. Люблю я бешеную младость _ и тесноту, и блеск, и радость, и дам обдуманный наряд. Она по-русски плохо знала, журналов наших не читала _ и изъяснялася с трудом на языке своем родном. Весна входила в горы с робким звоном ручейков, шелестом прошлогодней травы _ да журавлиным криком в небе. Сквозь цветы _ и листы, и колючие ветки, я знаю, старый дом глянет в сердце моё. Красноватое солнце висело над длинными _ вытянувшимися до горизонта облаками. Низкорослый лес на обрывах и скалах был редок, дремал _ и скупо ронял мелкие жёлтые листья. Аустерлиц с высоким небом_ и мертвое укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна - все это вдруг вспомнилось ему. Ее движенья _ то лебедя пустынных вод напоминают плавный ход, то лани быстрые стремленья.

литературы, вывод: На маленькой площади перед храмом св. Видаля я чуть задержался. Кто то уже позаботился о голубях, рассыпав им корм, и оголодавшие за ночь стаи слетелись сюда на пиршество. Голуби толкались, ссорились, взмахивали крыльями, подпрыгивали, с остервенением клевали зерно, не обращая внимания на пушистую рыжую кошку, изготовившуюся к прыжку. Меня заинтересовало, чем кончится охота. Голуби казались совсем беззащитными перед ловким и быстрым зверем, к тому же алчность притупляла инстинкт самосохранения. Но ведь кошка не торопится, тщательно рассчитывает прыжок, значит, не так уж просто сцапать голубя.Безмятежность голубей словно провоцировала кошку на бросок. Но крошечная тигрица была опытным охотником. Медленно, почти неощутимо подползала она к стае и вдруг замирала, словно всякая жизнь останавливалась в ее худом под рыжей пушистой шкурой тельце. И я заметил, что суматошливая голубиная толпа с каждым подползом кошки отодвигалась от нее ровно на столько, на сколько она сокращала разрыв. Ни один голубь в отдельности не заботился о своей безопасности — защитный маневр безотчетно и точно производила общая голубиная душа.Наконец кошка изловчилась и прыгнула. Сизарь выскользнул из ее лап, поплатившись одним-единственным серым с приголубью перышком. Он даже не оглянулся на своего врага и продолжал клевать зерна ячменя и конопляное семя. Кошка нервно зевнула, открыв маленькую розовую пасть с острыми зубками, расслабилась, как это умеют лишь кошки, и вновь сжалась, собралась. Ее зеленые глаза с узким рассеком зрачка не мигали. Кошка, похоже, хотела прижать жадную стаю к увитой бугенвилиями стене, но голубиная масса не просто отступала, а поворачивалась вокруг незримой оси, сохраняя вокруг себя простор площади.…Четвертый прыжок кошки достиг цели, голубь забился в ее лапах. Кажется, это был все тот же голубь, которого она облюбовала с самого начала. Быть может, у него был какой-то ущерб, лишающий его ловкой подвижности собратьев, неправильность в сложении, делающая его более легкой добычей, чем остальные голуби. А может, то был неопытный молодой голубь или больной, слабый. Голубь забился у нее в лапах, но как-то бессильно, словно не веря в свое право на освобождение. Остальные продолжали насыщаться как ни в чем не бывало.Стая делала все, что могла, для коллективной безопасности, но раз жертвы избежать не удалось, спокойно поступилась своим неполноценным сородичем. Все произошло в рамках великой справедливости и беспристрастия природы.Кошка не торопилась разделаться с голубем. Она вроде бы играла с ним, позволяя биться, терять пух и перья. А может, кошки вообще не едят голубей?.. Так что же это — выбраковка дефектной особи? Или тренировка хищника?.. Я мучился, не понимая, имею ли право вмешаться в круговерть неподсудных человеку сил, и тут какой-то прохожий швырнул в кошку блокнотом, угодив ей в бок. Та мгновенно выпустила голубя, в невероятном прыжке взвилась на забор и скрылась. Голубь отряхнулся и, оставив по себе горку сизого пуха, заковылял к стае. Он был сильно помят, но отнюдь не выглядел потрясенным и все так же хотел жрать.Я злился на себя. Есть положения, когда надо не рассуждать, взвешивать все «за» и «против», а действовать. Когда правда только в жесте, в поступке. Я же мог сразу прогнать кошку, но относился к происходящему эстетически, а не этически. Меня восхищало и поведение кошки, и поведение голубей, и в том, и в другом была своя пластическая красота, и которой исчезал жестокий смысл происходящего. Лишь когда голубь забился в когтях, я вяло вспомнил о нравственной сути дела. А прохожий не рефлектировал, просто сделал жест доброты…

можно,какая на ваш взгляд тут проблема поставлена автором?

На маленькой площади перед храмом св.Видаля в Венеции я чуть задержался. Кто-то уже
позаботился о голубях, рассыпав им корм, и оголодавшие за ночь стаи слетелись сюда на
пиршество. Голуби толкались, ссорились, взмахивали крыльями, подпрыгивали, с остервенением
клевали зерно, не обращая внимания на пушистую рыжую кошку, изготовившуюся к прыжку.
Меня заинтересовало, чем кончится охота.
Безмятежность голубей словно провоцировала кошку на бросок. Но крошечная тигрица
была опытным охотником. Медленно, почти неощутимо подползала она к стае и вдруг замирала,
словно всякая жизнь останавливалась в её худом под рыжей пушистой шкуркой тельце. И я
заметил, что суматошная голубиная толпа с каждым подползом кошки отодвигалась от неё ровно
на столько, на сколько она сокращала разрыв. Ни один голубь в отдельности не заботился о своей
безопасности – защитный манёвр безотчётно и точно производила общая голубиная душа.
Наконец кошка изловчилась и прыгнула. Сизарь выскользнул из её лап, поплатившись
одним-единственным серым с приголубью пёрышком. Он даже не оглянулся на своего врага и
продолжал клевать зёрна ячменя и конопляное семя. Кошка нервно зевнула, открыв маленькую
розовую пасть с острыми зубками, расслабилась, как это умеют лишь кошки, и вновь сжалась,
собралась… Четвёртый прыжок достиг цели, голубь забился в её лапах.
Кажется, это был всё тот же голубь, которого она облюбовала с самого начала. Быть может,
у него был какой-то ущерб, лишающий его ловкой подвижности собратьев, его ловкой
подвижности собратьев, неправильность в сложении, делающая его более лёгкой добычей, чем
остальные голуби. А может, то был неопытный молодой голубь или больной, слабый. Голубь
забился в её лапах, но как-то бессильно, словно не веря в своё право на освобождение. Остальные
продолжали насыщаться как ни в чём не бывало.
Стая делала всё, что могла, для коллективной безопасности, но, раз жертвы избежать не
удалось, спокойно поступилась своим неполноценным сородичем. Всё произошло в рамках
великой справедливости и беспристрастности природы. Кошка не торопилась разделаться с
голубем. Она вроде бы играла с ним, позволяя биться, терять пух и перья. А может, кошки вообще
не едят голубей?.. Так что же это – выбраковка дефектной особи? Или тренировка хищника? Я
мучился, не понимая, имею ли право вмешаться в круговерть неподсудных человеку сил, и тут
какой-то прохожий швырнул в кошку блокнотом, угодив ей в бок. Та мгновенно выпустила
голубя, в невероятном прыжке взвилась на забор и скрылась. Голубь отряхнулся и, оставив горку
сизого пуха, заковылял к стае. Он был сильно помят, но отнюдь не выглядел потрясённым и всё
так же хотел есть.
Я злился на себя. Есть положения, когда надо не рассуждать, взвешивать все «за» и
«против», а действовать. Когда правда только в жесте, в поступке. Я же мог прогнать кошку, но
относился к происходящему эстетически, а не этически. Меня восхищало и поведение кошки, и
поведение голубей, и в том, и в другом была своя пластическая красота, в которой исчезал
жестокий смысл происходящего. Лишь когда голубь забился в когтях, я вяло вспомнил о
нравственной сути дела. А прохожий не рефлексировал, просто сделал жест доброты…

нет, пример из литературы, вывод: На маленькой площади перед храмом св. Видаля я чуть задержался. Кто то уже позаботился о голубях, рассыпав им корм, и оголодавшие за ночь стаи слетелись сюда на пиршество. Голуби толкались, ссорились, взмахивали крыльями, подпрыгивали, с остервенением клевали зерно, не обращая внимания на пушистую рыжую кошку, изготовившуюся к прыжку. Меня заинтересовало, чем кончится охота. Голуби казались совсем беззащитными перед ловким и быстрым зверем, к тому же алчность притупляла инстинкт самосохранения. Но ведь кошка не торопится, тщательно рассчитывает прыжок, значит, не так уж просто сцапать голубя.Безмятежность голубей словно провоцировала кошку на бросок. Но крошечная тигрица была опытным охотником. Медленно, почти неощутимо подползала она к стае и вдруг замирала, словно всякая жизнь останавливалась в ее худом под рыжей пушистой шкурой тельце. И я заметил, что суматошливая голубиная толпа с каждым подползом кошки отодвигалась от нее ровно на столько, на сколько она сокращала разрыв. Ни один голубь в отдельности не заботился о своей безопасности — защитный маневр безотчетно и точно производила общая голубиная душа.Наконец кошка изловчилась и прыгнула. Сизарь выскользнул из ее лап, поплатившись одним-единственным серым с приголубью перышком. Он даже не оглянулся на своего врага и продолжал клевать зерна ячменя и конопляное семя. Кошка нервно зевнула, открыв маленькую розовую пасть с острыми зубками, расслабилась, как это умеют лишь кошки, и вновь сжалась, собралась. Ее зеленые глаза с узким рассеком зрачка не мигали. Кошка, похоже, хотела прижать жадную стаю к увитой бугенвилиями стене, но голубиная масса не просто отступала, а поворачивалась вокруг незримой оси, сохраняя вокруг себя простор площади.…Четвертый прыжок кошки достиг цели, голубь забился в ее лапах. Кажется, это был все тот же голубь, которого она облюбовала с самого начала. Быть может, у него был какой-то ущерб, лишающий его ловкой подвижности собратьев, неправильность в сложении, делающая его более легкой добычей, чем остальные голуби. А может, то был неопытный молодой голубь или больной, слабый. Голубь забился у нее в лапах, но как-то бессильно, словно не веря в свое право на освобождение. Остальные продолжали насыщаться как ни в чем не бывало.Стая делала все, что могла, для коллективной безопасности, но раз жертвы избежать не удалось, спокойно поступилась своим неполноценным сородичем. Все произошло в рамках великой справедливости и беспристрастия природы.Кошка не торопилась разделаться с голубем. Она вроде бы играла с ним, позволяя биться, терять пух и перья. А может, кошки вообще не едят голубей?.. Так что же это — выбраковка дефектной особи? Или тренировка хищника?.. Я мучился, не понимая, имею ли право вмешаться в круговерть неподсудных человеку сил, и тут какой-то прохожий швырнул в кошку блокнотом, угодив ей в бок. Та мгновенно выпустила голубя, в невероятном прыжке взвилась на забор и скрылась. Голубь отряхнулся и, оставив по себе горку сизого пуха, заковылял к стае. Он был сильно помят, но отнюдь не выглядел потрясенным и все так же хотел жрать.Я злился на себя. Есть положения, когда надо не рассуждать, взвешивать все «за» и «против», а действовать. Когда правда только в жесте, в поступке. Я же мог сразу прогнать кошку, но относился к происходящему эстетически, а не этически. Меня восхищало и поведение кошки, и поведение голубей, и в том, и в другом была своя пластическая красота, и которой исчезал жестокий смысл происходящего. Лишь когда голубь забился в когтях, я вяло вспомнил о нравственной сути дела. А прохожий не рефлектировал, просто сделал жест доброты…