у меня недомогание,и мне недостает витаминов Объясните если тут только однород.Сказуемые , то предложение будет каким по его хоррактиристике?
5-9 класс
|
тут будет одно сказуемое - недостает. оно простое глагольное,
предложение односоставное
1) (у кого?) Уменя=доп. недомогание(что?),и 2) доп.=мне (кому?) недостает (чего?) витаминов=доп..
1) Уменя недомогание,
О ком или чём идёт речь в предложении? (о недомогании)=подлеж.
2) мне недостает витаминов.
О ком или чём идёт речь в предложении? (подлежащего нет)
А что говорится? (что недостаёт)=сказ.
ССП. 1-ая часть--простое, назывное; 2-ая часть--безличное.
Другие вопросы из категории
1. Трус и тени своей боится.
2. Волков боятся - в лес не ходить.
3. От работы руки не отнимутся.
4. Лентяю и приподняться лень.
5. На миру и работа спорится.
6. Всякий человек по делу узнается.
7. Всякое дело человеком ставится, человеком и славится.
Читайте также
(не в составе сложных).
1. Покосился повар: «Ничего себе едок – парень этот новый (Твардовский).
2. Я готов был подумать, что это спрашивает меня кто-то другой, а не Наташа
(Горький). 3. Дело в том, что Город – Городом, в нём полиция – варта, и министерство, и даже войско, и газеты различных наименований, а вот что делается кругом, в той настоящей Украине, которая по величине больше Франции, в которой десятки миллионов людей, этого не знал никто (Булгаков). 4. Когда шестилетний Котя приходит ко мне – первое для него удовольствие рыться в нижнем левом ящике моего письменного стола, где напихана всякая ненужная дрянь; а для меня первое удовольствие – следить за ним, изучать совершенно дикарские вкусы и стремления (Аверченко). 5. Крыша – небо, хата – ель (Твардовский). 6. «Сандро из Чегема» еще не совсем законченная книга, хотя данная рукопись – самая полная из всех, которые где-либо и когда-либо выходили (Искандер). 7. Все множество гипотез, существующих сегодня в области изучения младенчества языка, можно разделить на две большие группы. К одной группе
относятся гипотезы, разработанные преимущественно лингвистами, которые,
естественно, полагают, что в момент своего рождения язык мог быть только
звуковым, то есть таким, каким мы его видим сегодня (хотя, разумеется, не-
сравненно менее богатым и изощренным). Психологи и антропологи склонны
придерживаться иного мнения: выдвигаемые ими гипотезы проповедуют
мысль, что язык в пору своего младенчества не обязательно должен был быть
звуковым, но мог быть и жестовым (Панов). 8. Грамоте учиться всегда приго-
дится (пословица). 9. Поражение Кара, вынужденное бездействие Деколонга,
долгая упорная осада Оренбурга, дни которого, видимо, были все-таки сочтены,– все это поселило в умах жителей столицы сильные опасения (Домбровский).
Так вот, у меня возник вопрос насчет запятой, а именно:
"Если ты уж умный, такой, то ..."
Нужна ли запятая перед "такой"?
“Святое море”, “святое озеро”, “святая вода” — так называли Байкал с незапамятных времен и коренные жители, и русские, пришедшие на его берега уже в семнадцатом веке, и путешествующие иноземцы, преклоняясь перед его величественной, неземной тайной и красотой. Это поклонение Байкалу и диких людей, и людей для своего времени просвещенных было одинаково полным, захватывающим, несмотря на то, что у одних прежде всего затрагивало мистические чувства, а у других— эстетические и научные. Человека всякий раз брала оторопь при виде Байкала, потому что он не вмещался ни в духовные, ни в материалистические представления человека: Байкал лежал не там, где что-то подобное могло бы находиться, был не тем, что могло бы в этом и любом другом месте быть, и действовал на душу не так, как действует обычно “равнодушная” природа. Это было нечто необыкновенное.
Со временем Байкал обмерили и изучили, применив для этого в последние годы даже и глубоководные аппараты. Он обрел определенные размеры и по ним стап сравним: его сравнивают то с Каспием, то с Танганьикой. Вычислили, что он вмещает в себя пятую часть всей пресной воды на нашей планете, объяснили его происхождение, предположили, как могли зародиться в нем нигде больше не существующие виды животных, рыб и растений и как сумели попасть в него виды, существующие за многие тысячи километров в других частях света. Не все эти объяснения и предположения согласуются даже и между собой. Байкал не столь прост, чтобы так легко можно было лишить его таинственности и загадочности, но тем не менее. как это и должно быть, по своим физическим данным он поставлен на соответствующее ему место в ряду величин описанных и открытых. И он стоит в этом ряду... потому лишь, что сам-то он, живой, величественный и нерукотворный, ни с чем не сравнимый и ни в чем нигде не повторимый, знает свое собственное извечное место и свою собственную жизнь.
Как и с чем действительно можно сравнить его красоту? Не станем уверять, что прекраснее Байкала нет ничего на свете; каждому из нас люба и мила своя сторона, и для эскимоса или алеута, как известно, его тундра и ледяная пустыня есть венец природного совершенства и богатства. Мы с рождения впитываем в себя воздух, соль и картины своей родины, они влияют на наш характер и в немалой степени организуют наш жизненный состав. Поэтому недостаточно сказать, что они дороги нам, мы — часть их, та часть, которая составлена естественной средой; в нас обязан говорить и говорит ее древний и вечный голос. Бессмысленно сравнивать, отдавая чему-либо предпочтение, льды Гренландии с песками Сахары, сибирскую тайгу со среднерусской степью, даже Каспий с Байкалом, можно лишь передать о них свои впечатления. Все это прекрасно своей красотой и удивительно своей жизнью. Чаще всего попытки сравнения в таких случаях происходят от нашего нежелания или неумения увидеть и почувствовать единственность и неслучайность картины, трепетного ее существования.
И все-таки у Природы как целого, как единого творца есть свои любимцы, в которые она при строительстве вкладывает особенное старание, отделывает с особенным тщанием и наделяет особенной властью. Таков, вне всякого сомнения, и Байкал. Не зря его называют жемчужиной Сибири. Не будем сейчас говорить о его богатствах, это отдельный разговор. Байкал славен и свят другим — своей чудесной животворной силой, духом не былого, не прошедшего, как многое ныне, а настоящего, не подвластного времени, исконного величия и заповедного могущества, духом самородной воли и притягательных испытаний.
Вспоминаю, как мы с товарищем моим, приехавшим ко мне в гости, долго шли и далеко ушли по берегу нашего моря по старой Кругобайкальской дороге, одному из самых красивых и ярких мест южного Байкала. Был август, лучшее, благодатное время на Байкале, когда нагревается вода и бушуют разноцветьем сопки, когда, кажется, даже камень цветет, полыхая красками; когда солнце до блеска высвечивает внове выпавший снег на дальних гольцах в Саянах, которые представляются глазу во много раз ближе, чем они есть в действительности; когда уже и впрок запасся Байкал водой из тающих ледников и лежит сыто, часто спокойно, набираясь сил для осенних штормов; когда щедро играет подле берега под крики чаек рыба и когда на каждом шагу по дороге встречается то одна ягода, то другая — то малина, то смородина красная и черная, то жимолость... А тут еще и день выдался редкостный: солнце, безветрие, тепло, воздух звенит, Байкал чист и застывше тих, далеко а воде взблескивают и переливаются красками камни на дорогу, то пахнет нагретым и горчащим от поспевающего разнотравья воздухом с горы, то неосторожно донесет прохладным и резким дыханием с моря.
Товарищ мой уже часа два был подавлен обрушившейся на него со всех сторон дикой и буйной, творящей пиршественное летнее торжество, красотой, дотоле им не только не виданной, но даже и не представляемой.