Ли­стья на де­ре­вьях не ше­лох­нут­ся, в жар­кий лет­ний день они (1) будто (2) скво­зят изу­мру­да­ми

Княжна Марья умоляла брата подождать ещё день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним.

Ясное апрельское утро. Бои шли в самом центре Берлина. Посреди широкой улицы - ничейная земля - аллея старых буков, выстроившихся вдоль асфальтированного проезда.
Там, и это было видно и нашим, и немецким наблюдателям, возле руин на асфальте лежала мёртвая женщина, а около нее - живая кудрявая девочка лет двух-трех. Видно было, как ребенок теребит мертвую мать, будто стараясь ее разбудить, и как испуганно поворачивает головку то в ту, то в другую сторону, откуда раздавались выстрелы. В те редкие мгновения, когда шум перестрелки стихал и наступала тишина, из разваленного дома, где находились наши, можно было расслышать тихий детский плачь. Не надрывный, а тихий, какой-то недоумевающий и безнадежный.
Спасать ребенка - значит идти почти на верную смерть. А девочка все плакала, и с каждым новым наступлением тишины плачь этот казался все более беспомощным и жалостным.
Высокий белокурый солдат, так выделявшийся среди остальных своей праздничной формой, орденами, медалями, вдруг перемахнул через кирпичный бруствер, распластался на асфальте и с проворностью ящерицы, на локтях, как умеют передвигаться только опытные, обстрелянные воины, двинулся по направлению к девочке.
Все замерли: идет на верную смерть. Но после первого залпа по обе стороны такой насыщенной огневыми средствами передовой вдруг наступила тишина. С обеих сторон улицы, видимо, следили за тем, как, извиваясь, по-пластунски солдат ползет по асфальту. Обе передовые молчали. Молчали, будто по уговору. Эсэсовцы не стреляли, и это просто поражало.
Мы видели: вот он дополз. Поднял ребенка. Какое-то время, прижавшись спиной к стене, качает его на руках. Утихомирил. Потом пополз назад, прижимая девочку к себе. Обе передовые продолжали молчать. Вот он дополз до кирпичного бруствера. Напрягся, метнулся вверх, на кирпичную стену. И в это время на той стороне грянул выстрел. Один-единственный выстрел. Фигура солдата заколебалась, начала как бы оплывать. Он сполз на руки товарищей, протянувшиеся к нему.
Те, кто были поближе, расслышали его фразу:
- Ребята, примите девочку, а я, кажется.. . готов.
Мы с Мартыновым, старые репортеры, записали самые необходимые данные: Лукьянов Трифон Андреевич. Работал до войны на Минском радиозаводе слесарем. На войне с первого дня. Старший сержант. Воевал в Сталинграде, в 13-й гвардейской. Два раза ранен.
- Ну, а если.. . нам придется побывать в Минске, что передать вашим родным?
Бесцветные губы сложились в слабую, едва заметную улыбку.
- Ничего не передавайте. Некому передавать. Нет у меня никого. Была жена, были две дочки. В первой же бомбежке от нашего дома остались воронка да щепки.
С тех пор память об этом солдате, которого похоронили где-то в братской могиле, неугасимо жила во мне.

Вот текст:
(1)Не­дав­но в сред­ствах мас­со­вой ин­фор­ма­ции раз­вер­ну­лась дис­кус­сия о том, какое имен­но об­ра­зо­ва­ние нужно об­ще­ству. (2)Одни утвер­жда­ли, что об­ра­зо­ва­ние долж­но быть под­чи­не­но праг­ма­тич­ным целям, по­то­му что тре­бу­ет огром­ных ма­те­ри­аль­ных за­трат. (3)Дру­гие (в числе ко­то­рых и автор дан­ной ста­тьи) на­ста­и­ва­ли на том, что об­ра­зо­ва­ние все­гда со­ци­аль­но рен­та­бель­но и чем боль­ше в об­ще­стве об­ра­зо­ван­ных людей, тем выше его ин­тел­лек­ту­аль­ный и куль­тур­ный по­тен­ци­ал.(4)В раз­ви­тых за­пад­ных стра­нах об­ра­зо­ва­ние до­ступ­но всем при на­ли­чии со­от­вет­ству­ю­ще­го же­ла­ния, средств и ста­ра­ний. (5)Од­на­ко сво­бо­да в по­лу­че­нии об­ра­зо­ва­ния имеет и дру­гую сто­ро­ну. (6)Это от­но­сит­ся и к шко­лам, и к выс­шим учеб­ным за­ве­де­ни­ям. (7)Ста­ти­сти­ка сви­де­тель­ству­ет, что вы­пуск­ни­ки не толь­ко го­су­дар­ствен­ных, но и част­ных школ да­ле­ко не все­гда яв­ля­ют­ся но­си­те­ля­ми вы­со­кой куль­ту­ры, лю­дь­ми вы­со­ких нрав­ствен­ных кри­те­ри­ев.(8)При­ня­то счи­тать, что че­ло­век с уни­вер­си­тет­ским ди­пло­мом оли­це­тво­ря­ет не толь­ко про­фес­си­о­на­лизм, но и вы­со­кий уро­вень куль­ту­ры. (9)Но какой уро­вень куль­ту­ры может оли­це­тво­рять вы­пуск­ни­ца уни­вер­си­те­та, ко­то­рая на во­прос про­фес­со­ра о роли языка в её жизни от­ве­ти­ла: «Чтобы на ту­сов­ке ска­зать мо­ло­дым людям что-ни­будь эда­кое»?..(10)То же самое можно ска­зать о дру­гих сред­ствах воз­дей­ствия на со­зна­ние, по­ве­де­ние людей, осо­бен­но молодёжи. (11)Я имею в виду сред­ства мас­со­вой ин­фор­ма­ции, ли­те­ра­ту­ру, те­ле­ви­де­ние, кино.(12)Поз­во­лю себе не­боль­шое от­ступ­ле­ние, об­ра­тив­шись к рус­ской клас­си­ке. (13)Лев Тол­стой — это пи­са­тель, ко­то­ро­го я читаю, можно ска­зать, всю жизнь, без пе­ре­ры­ва. (14)Но что-то за­став­ля­ет меня вновь и вновь пе­ре­чи­ты­вать, пе­ре­осмыс­ли­вая за­но­во то, с чего на­чи­на­ет­ся роман: «Все счаст­ли­вые семьи по­хо­жи друг на друга, каж­дая не­счаст­ли­вая семья не­счаст­ли­ва по-сво­е­му». (15)И в этой став­шей афо­риз­мом и со­хранённой в па­мя­ти с юных лет фразе мне яви­лось обоб­ще­ние, чрез­вы­чай­но ак­ту­аль­ное в наши дни. (16)Дей­стви­тель­но, по­че­му все счаст­ли­вые семьи по­хо­жи друг на друга, а не­счаст­ли­вые не­счаст­ли­вы каж­дая по-сво­е­му? (17)Да по­то­му, что так уж мы ор­га­ни­зо­ва­ли свою жизнь, что в не­га­тив­ном, во зле мы более изоб­ре­та­тель­ны, чем в по­зи­тив­ном. (18)И так на­зы­ва­е­мое сча­стье пре­вра­ща­ем в ру­ти­ну, а во имя зла «твор­че­ски» пре­успе­ва­ем. (19)И по­то­му зло ста­но­вит­ся более при­вле­ка­тель­ным. (20)И может, по­то­му и стоим в оче­ре­дях, чтобы по­смот­реть оче­ред­ной фильм про изощ­ре­ния вся­ких мон­стров, вам­пи­ров, ганг­сте­ров, без ду­шев­ных по­тря­се­ний глядя на же­сто­кость.(21)И это всё обя­зы­ва­ет нас по­смот­реть на себя, пе­ре­осмыс­лить наш образ жизни, от­но­ше­ние друг другу и к са­мо­му себе не толь­ко внут­рен­не, но и внеш­не. (22)И тогда, я думаю, мы поймём, что нужно вспом­нить и те вре­ме­на, когда мы не поз­во­ля­ли себе и дома хо­дить так, как те­перь вы­хо­дим на улицу, когда вме­сто эле­гант­но­го ко­стю­ма мы на­де­ва­ем фут­бол­ки, когда вме­сто кра­си­вых ту­фель на нас на­де­ты шлёпки. (23)И уже на улице, в го­стях, в ре­сто­ра­не, даже в те­ат­ре, на кон­цер­те редко встре­тишь эле­гант­но оде­тых людей. (24)И если рань­ше все­гда стре­ми­лись быть не хуже дру­гих в одеж­де, то сей­час каж­дый бо­ит­ся ока­зать­ся эле­гант­ней дру­гих. (25)И мы не за­ду­мы­ва­ем­ся, что это тоже сни­жа­ет план­ку нашей куль­ту­ры, тре­бо­ва­ний к са­мо­му себе, са­мо­ува­же­ния и ува­же­ния к окру­жа­ю­щим. (26)Думаю, не оши­бусь, если скажу, что с эле­гант­но оде­той, под­тя­ну­той де­вуш­кой мы раз­го­ва­ри­ва­ем по-иному и ведём себя по-иному. (27)И не­нор­ма­тив­ная лек­си­ка с фут­бол­кой и шлёпками боль­ше со­че­та­ет­ся, чем с эле­гант­ной блуз­кой и туф­ля­ми.(28)Кри­те­ри­ем ка­че­ства каж­до­го че­ло­ве­ка и об­ще­ства может по­слу­жить афо­ризм ве­ли­ко­го клас­си­ка А. Че­хо­ва, ко­то­рый утвер­ждал: «В че­ло­ве­ке всё долж­но быть пре­крас­но: и лицо, и одеж­да, и душа, и мысли». (29)Так да­вай­те же спа­сать пре­крас­ное — кра­со­ту наших лиц, одеж­ды, души, мыс­лей.

Опера С. С. Про­ко­фье­ва «Война и мир», на­пи­са(1)ая по ро­ма­ну Л.Н. Тол­сто­го, реше(2)а в духе тра­ди­цио(3)ой рус­ской опер­ной му­зы­ки XIX века.
1) 1, 3
2) 2, 3
3) 3
4) 1, 2


В каком ва­ри­ан­те от­ве­та пра­виль­но ука­за­ны все цифры, на месте ко­то­рых пи­шет­ся НН?

Бур­са­ки вдруг пре­об­ра­зи­лись: на них яви­лись, вме­сто преж­них за­пач­ка(1)ых сапог, са­фьян­ные крас­ные, с се­реб­ря(2)ыми под­ко­ва­ми; ша­ро­ва­ры с ты­ся­чью скла­док и со сбо­ра­ми, пе­ре­тя­ну­лись зо­ло­тым оч­ку­ром; к оч­ку­ру при­цеп­ле(3)ы были дли(4)ые ре­меш­ки с ки­стя­ми и про­чи­ми по­бря­куш­ка­ми.
1) 1,2,3
2) 2,3
3) 2,4
4) 1,4


В каком ва­ри­ан­те от­ве­та пра­виль­но ука­за­ны все цифры, на месте ко­то­рых пи­шет­ся НН?

Мощё(1)ая мра­мо­ром го­сти­ная виллы «Ке­ри­лос» укра­ше(2)а золочё(3)ой ме­бе­лью, созда(4)ой луч­ши­ми ма­сте­ра­ми Ита­лии по об­раз­цу древ­не­гре­че­ской.
1) 1, 4
2) 2, 3, 4
3) 1, 3
4) 1, 3, 4


В каком ва­ри­ан­те от­ве­та пра­виль­но ука­за­ны все цифры, на месте ко­то­рых пи­шет­ся НН?

С одной сто­ро­ны, та­лант­ли­вые кре­пост­ные графа Ше­ре­ме­тье­ва были приз­на(1)ыми ар­ти­ста­ми, му­зы­кан­та­ми, ху­дож­ни­ка­ми, а с дру­гой — бес­прав­ны­ми и не­сво­бод­ны­ми лю­дь­ми, жи­ву­щи­ми в опре­делё(2)ой лич­ной стеснё(3)ости.
1) 1, 2
2) 1, 3
3) 1, 2, 3
4) 2, 3


B каком ва­ри­ан­те от­ве­та пра­виль­но ука­за­ны все цифры, на месте ко­то­рых пи­шет­ся НН?

На внут­ре(1)ей сто­ро­не двери ви­се­ла ак­ку­рат­но при­клее(2)ая ре­про­дук­ция кар­ти­ны, где была изоб­ра­же(3)а жи­во­пис­ная речка с пло­ти­ной и не­боль­шой ветря(4)ой мель­ни­цей.
1) 1,2,3,4
2) 1,2
3) 1, 2, 3
4) 2

Возможна ли такая проблема: парадоксальность современной жизни?
(1)В те отдалённые преж­ние вре­ме­на при­бли­зи­тель­но на том же уров­не рас­па­да ци­ви­ли­за­ций, какой мы на­блю­да­ем сей­час, су­ро­вые об­ли­ча­ю­щие про­ро­ки за­рож­да­лись в на­ро­дах, и потом босые, про­сто­во­ло­сые идеи раз­гне­ван­но, с мечом и фа­ке­лом в руках, вры­ва­лись в дей­стви­тель­ность, чтобы про­из­ве­сти не­об­хо­ди­мую са­ни­тар­ную чист­ку. (2)При­ро­да слиш­ком много по­тра­ти­ла на­дежд и уси­лий на че­ло­ве­ка, чтобы так за­про­сто и по-со­ба­чьи дать ему уме­реть. (3)По­след­ний век ма­ши­на ци­ви­ли­за­ции ра­бо­та­ла на кри­ти­че­ских ско­ро­стях с риском смер­тель­ной пе­ре­груз­ки. (4)Всё силь­нее об­жи­га­ла ды­ха­ние взве­шен­ная в воз­ду­хе пыль нрав­ствен­но­го из­но­са.
(5)Ка­за­лось бы, у наших со­вре­мен­ни­ков нет ос­но­ва­ний для осо­бо­го пес­си­миз­ма. (6)Ведь всё так пла­но­мер­но дви­жет­ся во­круг. (7)Про­гресс на­хо­дит­ся в доб­ром здра­вии и рвётся вперёд на всём скаку. (8)Свер­ка­ют пе­ре­пол­нен­ные то­ва­ра­ми вит­ри­ны, по ули­цам дви­жут­ся по­то­ки про­хо­жих, ту­ри­стов, вся­ких наи­со­вре­мен­ней­ших ав­то­мо­би­лей. (9)Воз­душ­ные лай­не­ры за сутки пре­одо­ле­ва­ют рас­сто­я­ния, на ко­то­рые Марко Поло и Афа­на­сию Ни­ки­ти­ну по­тре­бо­ва­лось по три года. (10)Весь мир окле­ен увле­ка­тель­ны­ми афи­ша­ми, при­зы­ва­ю­щи­ми с по­мо­щью раз­ных средств не­за­мет­но ско­ро­тать скуку жизни. (11)Му­зеев уже не хва­та­ет для пе­ре­до­вых про­из­ве­де­ний ис­кус­ства, а пыт­ли­вые науки с чрез­вы­чай­ным ко­эф­фи­ци­ен­том по­лез­но­го дей­ствия про­щу­пы­ва­ют окру­жа­ю­щую не­из­вест­ность, дабы из­влечь от­ту­да поль­зу для даль­ней­ших удо­воль­ствий. (12)У каж­до­го в руках ди­ко­вин­ные при­бо­ры, поз­во­ля­ю­щие об­щать­ся чуть ли не с Се­вер­ным по­лю­сом, ко­то­рые на­ве­ли бы ужас на наших ни­че­го не смыс­лив­ших в тех­ни­ке пред­ков.
(13)Но по­смот­ри­те, как дро­жат стрел­ки ма­но­мет­ров, опре­де­ля­ю­щих ду­хов­ное бла­го­по­лу­чие в мире, как сте­лет­ся го­ре­лый чад от пе­ре­гре­тых под но­га­ми, пе­ре­на­пряжённых про­во­дов, как об­жи­га­ет лицо не в меру рас­калённый воз­дух, какие по­до­зри­тель­ные гулы пол­зут по земле не толь­ко от про­буж­де­ния ма­те­ри­ков или за­рож­де­ния но­ва­тор­ских идей, но и ещё от чего-то… (14)Нечто по­доб­ное ис­пы­ты­ва­ешь во сне, когда, под­крав­шись к двери, слы­шишь за нею скрыт­ное, за­та­ив­ше­е­ся ды­ха­ние ка­ко­го-то не­опи­су­е­мо­го су­ще­ства, ко­то­рое толь­ко и ждёт мо­мен­та вста­вить ко­ле­но, чуть при­от­кро­ет­ся малая щёлка, и во­рвать­ся к тебе в тёплое, об­жи­тое жильё.
(15)Такое впе­чат­ле­ние, что че­ло­ве­че­ство при­бли­зи­лось к фи­на­лу от­пу­щен­ной ему скром­ной веч­но­сти. (16)А наука, с раз­бе­гу про­бив­шись сквозь ну­ле­вую фазу вре­ме­ни и фи­зи­че­ско­го бытия, ворвётся в иное, ещё не осво­ен­ное ма­те­ма­ти­че­ское про­стран­ство с пе­ре­но­сом туда ин­тел­лек­ту­аль­ной сто­ли­цы ми­ро­зда­ния. (17)Оче­вид­ный те­перь крах вче­раш­ней эры за­вер­шит­ся не­ми­ну­е­мым пе­ре­смот­ром пе­чаль­но не оправ­дав­шей себя пар­но­сти Добра и Зла.
(18)Зна­ние по­мо­га­ет за­гля­нуть в без­дну, но не со­дер­жит ука­за­ний, как не со­рвать­ся в неё. (19)Самый же про­гресс сле­ду­ет упо­до­бить го­ре­нию бик­фор­до­ва шнура: сча­стье наше в том и со­сто­ит, что не видно, как мало оста­лось до за­ря­да.


(По Л. М. Лео­но­ву*))
* Лео­нид Мак­си­мо­вич Лео­нов (1899–1994 гг.) — рус­ский со­вет­ский пи­са­тель.

1)В не­ко­то­ром го­ро­де жил один чудак… (2)Был он очень богат и имел всё из вещей, что че­ло­век может себе толь­ко по­же­лать. (3)Дом его укра­ша­ли мра­мор­ные лест­ни­цы, пер­сид­ские ковры и золочёная ме­бель. (4)В саду, окру­жав­шем этот рос­кош­ный дво­рец, бла­го­уха­ли цветы, били про­хлад­ные фон­та­ны, за­мор­ские птицы услаж­да­ли слух своим при­чуд­ли­вым пе­ни­ем.(5)Од­на­ко, не­смот­ря на внеш­нее бла­го­по­лу­чие, наш чудак чув­ство­вал, что ему не хва­та­ет чего-то са­мо­го глав­но­го, чего он даже и на­звать не мог. (6)Че­ло­век ре­ши­тель­ный и от­важ­ный, он так много мог, он почти всё смел, но он не знал та­ко­го, к чему можно стре­мить­ся, и жизнь ка­за­лась ему бес­смыс­лен­ной и мёртвой. (7)Ничто не ра­до­ва­ло его, и бо­гат­ство, всё более умно­жа­ясь, по­сте­пен­но ста­но­ви­лось для него го­рест­ным бре­ме­нем.(8)Тогда он пошёл к одной ста­рой жен­щи­не, ко­то­рая пе­сто­ва­ла свою древ­нюю муд­рость в пе­ще­ре дрем­лю­щей ог­нен­ной горы. (9)Чудак рас­ска­зал ей о своей беде, и ста­ру­ха от­ве­ти­ла ему: (10)«От­прав­ляй­ся в боль­шой мир, чтобы найти про­пав­шее. (11) Твоё не­сча­стье ве­ли­ко: тебе не хва­та­ет глав­но­го, и, пока ты его не найдёшь, жизнь для тебя будет бедой и пыт­кой».(12)Эта сказ­ка все­гда при­хо­дит мне на ум, когда я думаю о со­вре­мен­ном мире и его ду­хов­ном кри­зи­се. (13)Как бо­га­то че­ло­ве­че­ство бла­га­ми низ­ше­го по­ряд­ка! (14) И будет де­лать­ся всё бо­га­че. (15)Про­стран­ство будет по­беж­де­но, та­ин­ствен­ные формы ма­те­рии будут от­кры­ты, и ими овла­де­ют. (16)Всё новые и новые ин­стру­мен­ты, сред­ства и воз­мож­но­сти будут предо­став­ле­ны че­ло­ве­ку в рас­по­ря­же­ние, но глав­ное от­сут­ству­ет.(17)«Как» зем­ной жизни раз­ви­ва­ет­ся без­оста­но­воч­но, но «зачем» — не­за­мет­но утра­чи­ва­ет­ся. (18)Это так, как если бы че­ло­век, ко­то­рый стра­да­ет рас­се­ян­но­стью, играл в шах­ма­ты и вы­ра­бо­тал для себя даль­но­вид­ный, слож­ный план, осу­ществ­ле­ние ко­то­ро­го уже на­по­ло­ви­ну за­вер­ше­но, и вдруг он за­бы­ва­ет свой план. (19)«Пре­крас­но! (20)Но для чего я всё это пред­при­ни­мал? (21)Чего я, соб­ствен­но, этим хотел?!» (22)Да­вай­те вспом­ним о есте­ствен­но-на­уч­ных и тех­ни­че­ских изоб­ре­те­ни­ях по­след­не­го сто­ле­тия. (23)Элек­три­че­ство, ди­на­мит, куль­ту­ры бак­те­рий, же­ле­зо­бе­тон, самолёт, радио, рас­щеп­ле­ние атома. (24)Этого до­воль­но и сверх­до­ста­точ­но, чтобы со­здать нечто ве­ли­кое. (25)Выход на такой за­об­лач­ный уро­вень, на такие пути пред­по­ла­га­ет на­ли­чие все­объ­ем­лю­ще­го, окрылённого, даль­но­вид­но­го, це­ле­на­прав­лен­но­го со­зна­ния, раз­ви­тие ис­кус­ства, не­су­ще­го огром­ную ду­хов­но-вос­пи­та­тель­ную силу. (26)Жизнь без смыс­ла при таких усло­ви­ях ста­но­вит­ся опас­нее, чем когда бы то ни было. (27)Воз­мож­но­сти со­зи­да­ния могут стать сред­ства­ми все­об­ще­го раз­ру­ше­ния. (28)Ведь сами по себе они не хо­ро­ши и не плохи, они лишь мощ­ная, не­опре­делённая «воз­мож­ность», дрем­лю­щая ог­нен­ная гора, не­пред­ска­зу­е­мая и свое­нрав­ная во всём.(29)Со­вре­мен­ное че­ло­ве­че­ство долж­но хотя бы ин­ту­и­тив­но чув­ство­вать, «куда» оно идёт, «зачем» ему даны эти воз­мож­но­сти, «как» надо упо­тре­бить, при­ме­нить всё это, чтобы твор­че­ский путь по­зна­ния не пре­вра­тил­ся в путь руин. (30)Что по­лу­чит­ся, если кучка лишённых ду­хов­ных кор­ней и нрав­ствен­но раз­нуз­дан­ных «за­во­е­ва­те­лей мира» начнёт во­зить­ся с ин­стру­мен­та­ми со­вре­мен­ной химии, тех­ни­ки и науки? (31)Не­сча­стье со­вре­мен­но­го че­ло­ве­ка ве­ли­ко, ибо ему не хва­та­ет глав­но­го – смыс­ла жизни. (32)Он дол­жен от­пра­вить­ся на по­ис­ки. (33)И пока он не найдёт глав­но­го, беды и опас­но­сти будут под­сте­ре­гать всё чаще и чаще. (34)Не­смот­ря на всю мощь его ра­зу­ма и ши­ро­ту его воз­мож­но­стей.