я не знаю языка лучше лермонтова.-здесь мне нужно главные члены и второстепенные!тоесть например я(местоимение одной чертой подчеркивать) не знаю..и

ОТПРАВЛЮ ТУДА ФОТО С ЗАДАНИЕМ!!!! МНЕ НУЖНА ВАША ПОМОЩЬ!!!!!

языку я пишу всё верно, ошибки бывают, но редко, но вот одна проблема, никак не могу разобраться с запятыми! А тут задание такое громадное! Если кто сможет, помогите, пожалуйста!

Нужно объяснить все знаки препинания:
Вронский с Кити прошел несколько туров вальса. После вальса Кити подошла к матери и едва успела сказать несколько слов с Нордстон, как Вронский уже пришел за ней для первой кадрили. Во время кадрили ничего значительного не было сказано, шел прерывистый разговор то о Корсунских, муже и жене, которых он очень забавно описывал, как милых сорокалетних детей, то о будущем общественном театре, и только один раз разговор затронул ее за живое, когда он спросил о Левине, тут ли он, и прибавил, что он очень понравился. ему. Но Кити и не ожидала большего от кадрили. Она ждала с замиранием сердца мазурки. Ей казалось, что в мазурке все должно решиться. То, что он во время кадрили не пригласил ее на мазурку, не тревожило ее. Она была уверена, что она танцует мазурку с ним, как и на прежних балах, и пятерым отказала мазурку, говоря, что танцует. Весь бал до последней кадрили был для Кити волшебным сновидением радостных цветов, звуков и движений. Она не танцевала, только когда чувствовала себя слишком усталою и просила отдыха. Но, танцуя последнюю кадриль с одним из скучных юношей, которому нельзя было отказать, ей случилось быть vis-a-vis с Вронским и Анной. Она не сходилась с Анной с самого приезда и тут вдруг увидала ее опять совершенно новою и неожиданною. Она увидала в ней столь знакомую ей самой черту возбуждения от успеха. Она видела, что Анна пьяна вином возбуждаемого ею восхищения. Она знала это чувство и знала его признаки и видела их на Анне — видела дрожащий, вспыхивающий блеск в глазах и улыбку счастья и возбуждения, невольно изгибающую губы, и отчетливую грацию, верность и легкость движений.
«Кто? — спросила она себя. — Все или один?» И, не помогая мучившемуся юноше, с которым она танцевала, в разговоре, нить которого он упустил и не мог поднять, и наружно подчиняясь весело-громким повелительным крюкам Корсунского, то бросающего всех в grand rond, то в chaine, она наблюдала, и сердце ее сжималось больше и больше. «Нет, это не любованье толпы опьянило ее, а восхищение одного. И этот один? неужели это он?» Каждый раз, как он говорил с Анной, в глазах ее вспыхивал радостный блеск, и улыбка счастья изгибала ее румяные губы. Она как будто делала усилие над собой, чтобы не выказывать этих признаков радости, но они сами собой выступали на ее лице. «Но что он?» Кити посмотрела на него и ужаснулась. То, что Кити так ясно представлялось в зеркале лица Анны, она увидела на нем. Куда делась его всегда спокойная, твердая манера и беспечно спокойное выражение лица? Нет, он теперь каждый раз, как обращался к ней, немного сгибал голову, как бы желая пасть пред ней, и во взгляде его было одно выражение покорности и страха. «Я не оскорбить хочу, — каждый раз как будто говорил его взгляд, — но спасти себя хочу, и не знаю как». На лице его было такое выражение, которого она никогда не видала прежде.
Они говорили об общих знакомых, вели самый ничтожный разговор, но Кити казалось, что всякое сказанное ими слово решало их и ее судьбу. И странно то, что хотя они действительно говорили о том, как смешон Иван Иванович своим французским языком, и о том, что для Елецкой можно было бы найти лучше партию, а между тем эти слова имели для них значение, и они чувствовали это так же, как и Кити. Весь бал, весь свет, все закрылось туманом в душе Кити. Только пройденная ею строгая школа воспитания поддерживала ее и заставляла делать то, чего от нее требовали, то есть танцевать, отвечать на вопросы, говорить, даже улыбаться. Но пред началом мазурки, когда уже стали расставлять стулья и некоторые пары двинулись из маленьких в большую залу, на Кити нашла минута отчаяния и ужаса. Она отказала пятерым и теперь не танцевала мазурки. Даже не было надежды, чтоб ее пригласили, именно потому, что она имела слишком большой успех в свете, и никому в голову не могло прийти, чтоб она не была приглашена до сих пор. Надо было сказать матери, что она больна, и уехать домой, но на это у нее не было силы. Она чувствовала себя убитою.
Она зашла в глубь маленькой гостиной и опустилась на кресло. Воздушная юбка платья поднялась облаком вокруг ее тонкого стана; одна обнаженная, худая, нежная девичья рука, бессильно опущенная, утонула в складках розового тюника; в другой она держала веер и быстрыми, короткими движениями обмахивала свое разгоряченное лицо. Но, вопреки этому виду бабочки, только что уцепившейся за травку и готовой, вот-вот вспорхнув, развернуть радужные крылья, страшное отчаяние щемило ей сердце.
«А может быть, я ошибаюсь, может быть этого не было?»

рассказчика, а также авторскую иронию по отношению к его взглядам на искусство. Среди синтаксических средств выразительности обращают на себя внимание __________ (А) (предложения 7, 16, 17), а также __________ (Б) (предложения 21, 22, 37). Среди лексических средств выразительности в тексте можно отметить, во-первых, __________ (В) (предложения 1, 8, 13), а во-вторых, __________(Г) (предложения 26, 27).
Список терминов:
1) ряды однородных членов
2) риторические вопросы
3) литота
4) олицетворение
5) эпитет
6) вводные конструкции
7) сравнительные обороты
8) восклицательные предложения
9) разговорная и просторечная лексика


Рябинин – талантливая натура, но зато лентяй ужасный. (2) Я не
думаю, чтобы из него вышло что-нибудь серьезное, хотя все молодые
художники – его поклонники. (3) Особенно мне кажется странным его
пристрастие к так называемым реальным сюжетам: пишет лапти да
полушубки, как будто бы мы не довольно насмотрелись на них в натуре.
(4) А что главное, он почти не работает. (5) Когда безделье его покидает,
Рябинин садится за мольберт и за месяц пишет картинку, о которой все
кричат, как о чуде, находя, впрочем, что техника оставляет желать лучшего.
(6) А потом бросит писать даже этюды, ходит мрачный и ни с кем не
заговаривает. (7) Странный юноша!
(8) Выдумал такую ерунду, что я не знаю, что о нем и думать.
(9) Третьего дня я возил его на металлический завод. (10) Мы пробыли там
целый день, осмотрели все, причем я объяснял ему всякие производства
(к удивлению моему, я не забыл многое из своей прежней профессии) .
(11) Наконец я привел его в котельное отделение. (12) Там в это время
работали над огромнейшим котлом. (13) Рябинин влез в котел и полчаса
смотрел, как здоровенный мужичина держит заклепки изнутри клещами.
(14) Вылез оттуда бледный и расстроенный, всю дорогу назад молчал.
(15) А сегодня объявляет мне, что уже начал писать этого рабочего. (16) Что
за идея! (17) Что за поэзия в грязи! (18) Здесь я могу сказать, никого и
ничего не стесняясь, то, чего, конечно, не сказал бы при всех: по-моему, вся
эта мужичья полоса в искусстве – чистое уродство. (19) Кому нужны эти
пресловутые репинские "Бурлаки"? (20) Написаны они по-рябинински – так
себе. (21) Конечно, картина производит сильное нравственное воздействие,
но где здесь красота, гармония, изящное? (22) А не для воспроизведения ли
изящного в природе и существует искусство? (23) Уверен: потомки забудут о
«Бурлаках» очень скоро.
(24) То ли дело у меня! (25) Еще несколько дней работы, и будет
кончено мое тихое "Майское утро". (26) Чуть дышит вода в пруде, ивы,
покрытые молодыми листиками, склонили на него свои ветви. (27) Восток
загорается румянцем, мелкие перистые облачка окрасились в нежный, чуть
розовый цвет. (28) Женская фигурка идет с крутого берега с ведром за
водой, спугивая стаю уток. (29) Вот и все. (30) Кажется, просто, а между тем
я ясно чувствую, что поэзии в картине вышло пропасть. (31) Вот это и есть
истинное искусство! (32) Оно настраивает человека на тихую, кроткую
задумчивость. (33) Думаю, мое полотно войдет в историю. (34) А
рябининский рабочий или репинские «Бурлаки» ни на кого не подействуют
уже потому, что всякий постарается поскорей убежать от них, чтобы только
не мозолить себе глаза этими безобразными тряпками и этими чумазыми
физиономиями. (35) Странное дело! (36) Ведь вот в музыке не допускаются
режущие ухо, неприятные созвучия! (37) Отчего ж у нас, в живописи, можно
громоздить отталкивающие образы?

глубоко вздохнул. (4) – Пока молодой, на это внимания не обращаешь. (5)А потом становится поздно. (6)Поздно в том смысле, что уже ничего, совсем ничего изменить нельзя. (7) – Понимаю, – сказал я. (8) – Это вы пока умом понимаете. (9)А когда сердцем начнёте понимать, то всё уже будет в прошлом. (10)Это какой-то парадокс. (11)Всё на свете можно изменить, но только не то, что ты уже сам сделал. (12)Никакие деньги, никакие связи не помогают. (13)Он замолчал, и мы сидели так, наверное, целый час. (14) – Лет двадцать пять назад, когда я учился в институте, со мной произошла странная история. (15)Мелочь, казалось бы, но я никак не могу её позабыть. (16)Он помолчал. (17) – У меня мама жила тогда в Сибири, и вот как-то она собралась на юг. (18)Взяла мою сестрёнку – она в первом классе училась – и поехала. (19)А пересадку они делали в Москве. (20)У них здесь было часа два между поездами. (21)Мы и договорились встретиться на вокзале. (22)Я обещал показать им город, про свои дела рассказать. (23)Мы тогда уже года два или три не виделись. (24)Он опять замолчал. (25) – Я их едва не пропустил. (26)Мама, стоя с чемоданом в стороне, держала мою сестру за руку. (27)Наташка ела мороженое, а мама растерянно оборачивалась во все стороны. (28)Она испугалась, что я не приду, а одной в Москве ей было страшно. (29)Я в первую минуту даже не знал, как к ней подойти. (30)Неловко как-то было. (31)Странно, как это не находишь верных слов для тех, кого любишь… (32)В общем, мы переехали на другой вокзал, гуляли, сидели в кафе, но я всё никак не мог сказать того, что было у меня на сердце. (33)Словно какой-то замок мне повесили. (34)А она всё смотрела на меня такими глазами, что мне казалось: я вот-вот умру. (35)Чем дольше длилась эта мука, тем больше я понимал своё бессилие. (36)Ломался, как дурак, говорил какие-то плоские слова. (37)Не знаю, что тогда на меня нашло. (38)А потом, когда я уже спустился в метро, у меня вдруг как будто сердце оборвалось. (39)Я вдруг подумал: (40)«Это же моя мама!» (41)Побежал наверх. (42)Поезд уже должен был отправляться. (43)Когда я заскочил в вагон, проводница уже никого не впускала. (44)Где-то в середине я их нашёл. (45)Какие-то люди заталкивали чемоданы на верхние полки, Наташка прыгала у окна, а мама сидела около самой двери и плакала. (46)Никто на её слёзы внимания не обращал. (47)Человек уезжает – мало ли… (По А. Геласимову*)