просклонять 70 и 60 пожааааалуйста:**

всё короче, темнее. (2)Ноябрь. (3)Мама больше не берёт меня с собой, потому что в институте холодно, я там мерзну, скучаю и путаюсь у всех под ногами. (4)С утра до вечера теперь я дома одна. (5)Собираясь на работу, мама горестно вздыхает: «Мы с отцом придём поздно, в буфете найдёшь, что покушать».
(6)Стоит входной двери захлопнуться — я одним прыжком к буфету! (7)На фарфоровом блюдечке — пузатенькая, «детская» чашечка с мучным супом — зеленоватой жидкостью-болтанкой — и пластик чёрного хлеба, такой тоненький, что сквозь него просвечивает воздух. (8)Я знаю: больше мне оставить не могли.
(9)Мама и папа съели утром по точно такой же порции. (10)На «детские» и «служащие» карточки выдают по сто двадцать пять граммов хлеба в день — на троих это четверть чёрной, тяжёлой, заскорузлой буханки. (11)Ирочкина мама такого хлеба не признаёт.
— (12)Там же одни отруби и бумага, — возмущается она. — (13)Разве это можно есть?
(14)Можно! (15)Да ещё как! (16)Если ей не нравится, могла бы отдать кому-нибудь — мне, например, или Нюре. (17)Но она почему-то не отдаёт. (18)Наверное, сушит на сухари и продолжает запасаться.
...(19)Снова и снова заглядываю в буфет. (20)Съесть свой дневной рацион сейчас или немного подождать? (21)Ну, съем. (22)А потом что? (23)Терзаюсь самыми мучительными сомнениями. (24)Отхожу от буфета, копаюсь в постылых игрушках. (25)Но чашечка с супом и, в особенности, хлеб так и маячат перед глазами. (2б)Чем бы отвлечься? (27)3атеваю игру в дочки-матери со своим любимым мишкой Микой, хотя он отнюдь не походит на «доченьку».
— (28)Вот, милая, — говорю сокрушённо безмолвному Мике. — (29)Приду поздно, отца тоже не
жди. (30)В буфете тебе покушать...
31)Тьфу! (32)Опять этот буфет. (33)Запру-ка я его (ключик всегда торчит из медной скважины и служит вместо оторванной ручки) и уйду в другую комнату. (34)Так и поступаю, но покоя всё равно нет. (35)Книгу, которую хватаю с полки, от волнения держу вверх ногами — читать я не в состоянии. (36)И вдруг меня осеняет мысль: съем! (37)Тогда, по крайней мере, и беспокоиться будет не о чем.(38)Решено — сделано. (39)Холодный суп пью маленькими глоточками, чтобы растянуть удовольствие. (40)Но счастливая минута проходит быстро, а я как голодной была, так голодной и осталась. (41)Часы тянутся медленно. (42)Сумерки. (43)До выключателя мне не достать, забраться на стул не приходит в голову. (44)Мысли вообще шевелятся в мозгу еле-еле. (45)И я впадаю в какое-то полудремотное состояние. (46)Я не сплю, но нет сил шевельнуться, стряхнуть с себя оцепенение, и отчаянным усилием воли я заставляю себя встать с дивана, на котором прилегла. (47)Надо вырваться на свет, к людям! (48)В панике несусь через длинный пустой коридор на кухню. (49)Там тепло, тлеют керосинки. (50)Агния Степановна жарит блины на постном масле, и на тарелке уже выросла тяжёлая мягкая стопка серых ноздреватых блинов. (51)А запах! (52)Может, попросить один? (53)Да ведь не даст. (54)А если таким жалостливым голосом, и сказать волшебное слово «пожалуйста»? (55)Нет, ни за что! (56)Разве только сама предложит...

(57)С надеждой слежу за каждым движением соседки.
(58)«Ну дай же, дай! — умоляю её про себя. — (59)Ну пол, ну четверть блинчика!..»
— (60)Ирочка! — пронзительно кричит Агния Степановна. — (61)Неси скорей блины в комнату, остынут!
(62)Тарелка, соседка и моя закадычная подруга Ирочка уплывают в тоннель коридора, а я слышу, как в двери их комнаты изнутри звякает ключ...
(63)Долго и мрачно нюхаю блинный воздух. (64) И чего, спрашивается, ждала?
(65)Не буду больше выходить на кухню. (66)Нечего унижаться. (67)Я нарочно громко запеваю какую-то несусветицу и марширую в комнату.
(68)Через некоторое время в дверь стучат. (69)Ирка. (70)Сытая! (71)Я сухо перебрасываюсь с ней несколькими словами и, когда моя подружка, покрутившись у стола, уходит, забираюсь с книгой в угол дивана. (72)Но что это? (73)Почему и здесь, в комнате, столь основательно удалённой от кухни, витает изумительный блинный дух? (74)Повожу вокруг глазами и носом — и замечаю на краешке стола бесформенный комок газеты. (75)Его же не было, он появился минуту назад! (76)Разворачиваю бумажку — три блина!
(77)Эх, Ирка, дорогая моя Ирка!
(78)Почему о людях часто думаешь хуже, чем они есть на самом деле?

Просклоняте 1245 как подрядочное
Просклоняйте 7 как собирательное

ВСЕ микро-темы должны быть сохранены!

Всё началось ещё ранней весной, в апреле, а может быть, даже в марте. Из газеты "Известия" мы узнали, что возобновил работу туристский теплоходный маршрут к "Северным островам" . Нам очень хотелось побывать на Соловках и в Кижах. Мы купили путёвки и стали ждать, когда же наступит август.
Как мы и предполагали, поездка оказалась очень интересной. Всего 16 дней, а впечатлений - будто путешествовали год!
Кемь... Самый северный пункт нашего маршрута. Полярный день был уже на изломе. Солнце садилось в 10, а в июле, говорят, там и в час ночи светло, как днём. Было сухо, жарко, совсем как в Крыму. Мы купались в Белом море, совсем как в Чёрном.
Из Кеми съездили в Беломорск посмотреть петроглифы, "бесовы следки" - наскальные рисунки доисторического человека. Пешком ходили на реку Охту,знаменитую своими порогами - 100 с лишним порогов на протяжении 70 километров. Провели ночь в лесу - в палатках, у костра. Затем вернулись на турбазу. Ходили по реке Кеми по Бонам ( так здесь говорят ). Боны - это дорога-мост из сбитых плотов, через всю реку, ширина которой в этом месте ( у города Кемь) не менее двух километров. Очень сильное впечатление, до головокружения: идёшь по плотам, они, естественно, без перил, неширокие, брёвна мокрые, скользкие, под ногами шевелятся, "дышат", а под ними вода несётся со страшной силой.
На пятый день отправились на Соловецкие острова. С ними связаны самые острые ощущения, очень разные по характеру.
Уже в пути нас застал шестибалльный шторм. А речной теплоход "Лермонтов" - единственная связь с островами - к нему не приспособлен. Нас трясло, качало, заливало водой. Плохо было...
Затем нас полоснула казематным сервисом соловецкая турбаза - она расположена в бывшем монастыре,где в недавние годы была тюрьма. Чтобы выдержать промозглую сырость и холод 59-го номера, приходилось на ночь натягивать на себя всю шерстяную наличность.
Остальное же было чудесно: монастырская крепость, мощь её стен и башен, сделанных из крупных валунов; суровая архитектура соборов и служб ( одна трапезная чего стоит! ); двухкилометровая дамба из тех же валунов, ведущая прямо по морю на соседний остров Большую Муксалму; система каналов, соединивших цепь озёр, и кругом леса, леса, леса...
Потом был Петрозаводск и поездка в Кижи. О Кижах говорить почти невозможно, их надо видеть, и не на фотографиях, а в натуре, потому что в том сильном впечатлении, которое они производят на месте, трудно разобраться, трудно понять, кто "повинен" в нём большое - то ли древнерусские зодчие, то ли щемяще скромная природа острова

человека заставить другого делать то, что тот по своей воле не сделал бы. Дерево, если ему не мешать, растёт ровно вверх. Но даже если ему не удаётся расти ровно, то оно, изгибаясь под препятствиями, старается из-под них выйти и опять тянуться вверх. Так и человек. Рано или поздно он захочет выйти из повиновения. Люди покорные обычно страдают, но если раз им удалось сбросить свою «ношу», то они нередко и сами превращаются в тиранов. Если командовать везде и всеми, то человека ждёт одиночество как финал жизни. Такой человек всегда будет одинок. Ведь на равных общаться он не умеет. Внутри у него глухая, иногда неосознаваемая тревога. И он чувствует себя спокойно только тогда, когда люди беспрекословно выполняют его распоряжения. Командиры и сами несчастные люди, и плодят несчастье, даже если добиваются неплохих результатов. Командовать и управлять людьми – это разные вещи. Тот, кто управляет, умеет ответственность за поступки брать на себя. Такой подход сохраняет психическое здоровье и самого человека, и окружающих. (По Михаилу Литвиновичу Литваку) Помагите пожалуйста краткое содержание , надо сократить текст до 70 слов.