Помогите сделать из этого текста сделать сжатое изложение.. даю 50 пунктов.!! Я хочу рассказать историю, которая во многом определили мое отношение к

1 столбик: слышимый 2 столбик: стелющийся 3 столбик: воображаемый
избираемый узнаваемый клеящий
видимый колющий подавляющий
вертящий плачущий дышащий

План.
1. Тема, проблема.
2. 2 аргумента.
3. Моя позиция.

Я хочу рассказать историю, которая во многом определили мое отношение к миру.
Всякий раз, когда заходит разговор о людях, хороши они или плохи, я вспоминаю этот случай из детства.
Мы жили в деревне. Однажды отец взял меня в город. Помню, мы искали обувь и зашли по дороге в книжный магазин. Там я увидел книгу и взял ее в руки, на каждой странице были большие картинки. Я очень хотел, чтобы отец купил книгу, но он посмотрел на цену и сказал: “В другой раз купим”. Книга была дорогой.
Дома я целый вечер говорил только о книге. И вот через две недели отец дал мне деньги.
Когда на другой день мы шли к магазину, мне было страшно. А вдруг книгу уже продали. Нет, она лежала на месте.
Когда мы сели в вагон дачного поезда, все сразу заметили, какую книгу я везу. Многие садились рядом, чтобы посмотреть картинки. Весь вагон радовался моей покупке. И на полчаса я стал центром внимания.
Поезд отошел от Москвы. Побежал мимо окон лес. Я поставил книгу на открытое окно и стал смотреть на лес, на поля, которые бежали за окном. И вдруг, о ужас! Книга исчезла между двойными окнами вагона. Еще не понимая серьезности положения, я испуганно смотрел на отца, на соседа-летчика, который пытался достать книгу. Через минуту уже весь вагон помогал нам.
А поезд бежал, и вот уже скоро наша станция. Я плакал и не хотел выходить из вагона. Летчик обнял меня и сказал:
– Ничего, поезд еще долго будет идти. Мы достанем книгу и пришлем обязательно. Где ты живешь?
Я плакал и не мог говорить. Отец дал летчику адрес. На другой день, когда отец вернулся с работы, он принес и книгу.
– Достал?
– Достал, – засмеялся отец.
Это была та самая книга. Я засыпал с ней в руках.
А через несколько дней к нам пришел почтальон и принес нам большой пакет. В пакете были книга и записка от летчика: “ Я же говорил, что мы достанем ее”.
А еще через день опять пришел почтальон и опять принес пакет, а потом еще два пакета, и еще три; семь одинаковых книжек.
С того времени прошло почти 30 лет. Книжки в войну потерялись. Но осталось самое главное – хорошая память о людях, которых я не знаю и даже не помню в лицо. Осталась уверенность: хороших людей больше, чем плохих. И жизнь движется вперед не тем, что в человеке плохого, а тем, что есть в нем хорошего.

Я хочу рассказать историю, которая во многом определили мое отношение к миру.
Всякий раз, когда заходит разговор о людях, хороши они или плохи, я вспоминаю этот случай из детства.

Андрей увидел, как из узких вагонных дверей с вертикальными неудобными ступенями какие-то женщины в белых халатах, военные в бушлатах и сапогах и просто люди в темных ватниках выносили детей и ставили, сажали, а то и клали тут же у рельсов на землю.
--Блокадные… Ленинградские… Из Вологды привезли…- было произнесено в толпе, рядом с Андреем.
Никто никак не среагировал на эти слова. Все знали, что такое блокада и что такое Ленинград. Но было в детях что-то такое, что люди, и не слышавшие последних слов, останавливались и замирали, не в силах оторвать глаз. А на ними подходили всё новые и так стояли, выстроившись на краю платформы и забыв про свой поезд.
Люди видели на войне всё. Их ничем ни удивить, ни поразить было нельзя. Но вот они смотрели, а кто бы посмотрел на них: столько боли, скорби, мучительной жалости, потрясения, страдания, но и горькой радости было в их глазах. Ибо, хоть это были дети войны, жалкие обгарки на черном пепелище, но это были живые; дети, спасенные и вынесенные из гибельного пламени, а это означало возрождение и надежду на будущее, без чего не могло быть дальше жизни и у этих, также разных на платформе людей.
Дети тоже были разные. Но что-то их всех объединяло. Не только необычный цвет лица, сливавшийся с выпавшим снегом, не только глаза, в которых застыл, будто заморозился, навсегдашний ужас блокады, не только странные неразомкнутые рты. Было в них ещё одно, общее—и в облике, и в тех же лицах, и в губах, и в глазах, и ещё в чём-то, что рассмотреть можно было лишь не поодиночке, а только когда они все вместе, и что выражалось в том, как вели они себя по отношению друг к другу и к взрослым, как стояли, как брались за руки, выстраивались в колонну,--и можно выразить так: дети войны. Страшное сочетание двух противоестественных, невозможных рядом слов. Дети здесь своим присутствием выражали самую низкую, самую адскую, разрушительную сущность войны: она била в зародыше, в зачатке по всем другим детям, которые не были рождены, по всем поколениям, которых ещё не было.

Два этажа покинутого и запущенного завода, обветшалое здание какого-то склада с шаткими площадками без перил и трясущимися от каждого шага лестницами, откос в конце двора – все это как нельзя более подходило для непрерывной игры в войну, в индейцев, в пиратов, в рыцарей. Но была у нас еще одна игра, которую выдумали мы сами – я и мой старший брат. Впрочем, брат к ней скоро охладел и даже подтрунивал надо мной, когда я упорно и увлеченно продолжал играть в нее один, без его участия. В этой игре наш двор превращался в какую-то огромную, еще не до конца исследованную страну. Овраг был морем, заросли лопухов и бурьяна вставали непроходимыми лесами. А на всем пространстве двора были разбросаны деревни, сложенные из маленьких дощечек или щепочек, уездные городишки, построенные из мелких обломков кирпичей, и, наконец, большие города с рядами домов в четверть или даже в половину кирпича. На подготовку к игре, то есть на постройку всех этих бесчисленных деревень, городишек и городов, соединенных воображаемыми дорогами, уходила добрая половина дня. И только тогда, когда вся страна становилась обитаемой, можно было спокойно приниматься за игру. А суть игры заключалась в следующем. Где-то в одной из самых глухих деревушек, затерянных среди просторов нашего двора, рождался на свет мальчик, главный герой этой повести-игры. Он подрастал и отправлялся в первое свое путешествие – в ближайший уездный городок. Там он учился, а затем его ждали бесконечные странствия и приключения. Постепенно на его пути вставали все большие и большие города. В конце концов он попадал в столицу, о которой, по правде сказать, у меня у самого было в то время весьма смутное представление. Судьба моего героя складывалась каждый раз по-иному. Он становился то путешественником, то великим полководцем, то капитаном корабля, то знаменитым дрессировщиком львов, тигров, пантер, мустангов и орангутангов. Но во всех этих разнообразных вариантах игры было и нечто общее. Преодолевая препятствия, герой выходил из дремучей глуши, из нужды и безвестности на широкую дорогу жизни.