знал ли вася что маруся больна дети подземелья

вас пусть посмотрит и назовет осенние приметы...

языку я пишу всё верно, ошибки бывают, но редко, но вот одна проблема, никак не могу разобраться с запятыми! А тут задание такое громадное! Если кто сможет, помогите, пожалуйста!

Нужно объяснить все знаки препинания:
Вронский с Кити прошел несколько туров вальса. После вальса Кити подошла к матери и едва успела сказать несколько слов с Нордстон, как Вронский уже пришел за ней для первой кадрили. Во время кадрили ничего значительного не было сказано, шел прерывистый разговор то о Корсунских, муже и жене, которых он очень забавно описывал, как милых сорокалетних детей, то о будущем общественном театре, и только один раз разговор затронул ее за живое, когда он спросил о Левине, тут ли он, и прибавил, что он очень понравился. ему. Но Кити и не ожидала большего от кадрили. Она ждала с замиранием сердца мазурки. Ей казалось, что в мазурке все должно решиться. То, что он во время кадрили не пригласил ее на мазурку, не тревожило ее. Она была уверена, что она танцует мазурку с ним, как и на прежних балах, и пятерым отказала мазурку, говоря, что танцует. Весь бал до последней кадрили был для Кити волшебным сновидением радостных цветов, звуков и движений. Она не танцевала, только когда чувствовала себя слишком усталою и просила отдыха. Но, танцуя последнюю кадриль с одним из скучных юношей, которому нельзя было отказать, ей случилось быть vis-a-vis с Вронским и Анной. Она не сходилась с Анной с самого приезда и тут вдруг увидала ее опять совершенно новою и неожиданною. Она увидала в ней столь знакомую ей самой черту возбуждения от успеха. Она видела, что Анна пьяна вином возбуждаемого ею восхищения. Она знала это чувство и знала его признаки и видела их на Анне — видела дрожащий, вспыхивающий блеск в глазах и улыбку счастья и возбуждения, невольно изгибающую губы, и отчетливую грацию, верность и легкость движений.
«Кто? — спросила она себя. — Все или один?» И, не помогая мучившемуся юноше, с которым она танцевала, в разговоре, нить которого он упустил и не мог поднять, и наружно подчиняясь весело-громким повелительным крюкам Корсунского, то бросающего всех в grand rond, то в chaine, она наблюдала, и сердце ее сжималось больше и больше. «Нет, это не любованье толпы опьянило ее, а восхищение одного. И этот один? неужели это он?» Каждый раз, как он говорил с Анной, в глазах ее вспыхивал радостный блеск, и улыбка счастья изгибала ее румяные губы. Она как будто делала усилие над собой, чтобы не выказывать этих признаков радости, но они сами собой выступали на ее лице. «Но что он?» Кити посмотрела на него и ужаснулась. То, что Кити так ясно представлялось в зеркале лица Анны, она увидела на нем. Куда делась его всегда спокойная, твердая манера и беспечно спокойное выражение лица? Нет, он теперь каждый раз, как обращался к ней, немного сгибал голову, как бы желая пасть пред ней, и во взгляде его было одно выражение покорности и страха. «Я не оскорбить хочу, — каждый раз как будто говорил его взгляд, — но спасти себя хочу, и не знаю как». На лице его было такое выражение, которого она никогда не видала прежде.
Они говорили об общих знакомых, вели самый ничтожный разговор, но Кити казалось, что всякое сказанное ими слово решало их и ее судьбу. И странно то, что хотя они действительно говорили о том, как смешон Иван Иванович своим французским языком, и о том, что для Елецкой можно было бы найти лучше партию, а между тем эти слова имели для них значение, и они чувствовали это так же, как и Кити. Весь бал, весь свет, все закрылось туманом в душе Кити. Только пройденная ею строгая школа воспитания поддерживала ее и заставляла делать то, чего от нее требовали, то есть танцевать, отвечать на вопросы, говорить, даже улыбаться. Но пред началом мазурки, когда уже стали расставлять стулья и некоторые пары двинулись из маленьких в большую залу, на Кити нашла минута отчаяния и ужаса. Она отказала пятерым и теперь не танцевала мазурки. Даже не было надежды, чтоб ее пригласили, именно потому, что она имела слишком большой успех в свете, и никому в голову не могло прийти, чтоб она не была приглашена до сих пор. Надо было сказать матери, что она больна, и уехать домой, но на это у нее не было силы. Она чувствовала себя убитою.
Она зашла в глубь маленькой гостиной и опустилась на кресло. Воздушная юбка платья поднялась облаком вокруг ее тонкого стана; одна обнаженная, худая, нежная девичья рука, бессильно опущенная, утонула в складках розового тюника; в другой она держала веер и быстрыми, короткими движениями обмахивала свое разгоряченное лицо. Но, вопреки этому виду бабочки, только что уцепившейся за травку и готовой, вот-вот вспорхнув, развернуть радужные крылья, страшное отчаяние щемило ей сердце.
«А может быть, я ошибаюсь, может быть этого не было?»

от­пра­вил­ся бро­дить по лесу до сле­ду­ю­щей осени. (2)Дымка про­во­ди­ла его сер­ди­той бра­нью на бе­ли­чьем языке, хотя он ей ни­ка­ко­го вреда не сде­лал. (3)Но такая уж у белок при­выч­ка: вечно они лезут в чужие дела.

(4)Дымка вы­го­во­ри­ла всё, что, по её мне­нию, по­ла­га­лось, и снова по­пры­га­ла по вет­кам.

(5)А тем вре­ме­нем около ста­рой ели по­слы­ша­лись шаги, че­ло­ве­че­ские го­ло­са…

— (6)Эту, что ли, ва­лить? — спра­ши­вал один голос.

— (7)Эту, а потом вон ту, ря­дыш­ком. (8)Ре­бя­та, глянь­те, не иначе мед­ведь тут зи­мо­вал. (9)Вот бы рань­ше про­ве­дать!

— (10)Он бы тебе про­ве­дал! (11)С чем бы ты на него су­нул­ся? (12)С пилой? (13)Ну, бол­тать не­ко­гда. (14)Бе­рись, ре­бя­та.

(15)В лов­ких руках пила ра­бо­та­ет быст­ро. (16)Про­шло не­сколь­ко минут — и ста­рая ель дрог­ну­ла, на­кло­ни­лась, пошла быст­рее, быст­рее. (17)Тяжёлый удар о землю. (18)Всё!

— (19)Чи­стая ра­бо­та! — ве­се­ло про­го­во­рил мо­ло­дой паренёк и вдруг за­кри­чал: — (20)Ре­бя­та, гляди! (21)Бель­ча­та ма­лень­кие в дупле! (22)И как толь­ко не раз­би­лись. (23)А это что?

(24)Пёстрое пти­чье яичко мельк­ну­ло в воз­ду­хе, уда­ри­лось о ствол ёлки. (25)Дымка вы­ро­ни­ла яйцо, ко­то­рое несла детям. (26)Не до яйца те­перь! (27)На мгно­ве­ние она точно за­сты­ла на ветке: огром­ное чу­до­ви­ще хо­те­ло кос­нуть­ся ели, про­тя­ну­ло руку к дуплу… (28)А там дети, её дети!

(29)Бе­лоч­ка почти сва­ли­лась на землю, про­мча­лась между но­га­ми сто­яв­ших во­круг ёлки людей и скры­лась в дупле. (30)Никто не успел про­мол­вить ни слова, а она уже вы­ско­чи­ла из дупла, держа во рту ис­пу­ган­но­го бель­чон­ка. (31)Про­вор­но за­ки­нув его на спину, опять про­мча­лась под но­га­ми людей и мгно­вен­но ис­чез­ла.

— (32)Ви­да­ли? — вы­го­во­рил на­ко­нец изумлённый паренёк. — (33)Меж паль­цев ско­чит, ровно стра­ху у неё нету. (34)Гляди! (35)Опять!

(36)Дым­ча­тое пу­ши­стое тель­це снова про­мельк­ну­ло под но­га­ми людей и скры­лось в дупле.

— (37)Ловко! — за­сме­ял­ся паренёк. — (38)А я вот её враз шап­кой на­крою! (39)Ой, дядя Сте­пан, чего ты? (40)Боль­но!

— (41)Я те дам, шап­кой! — су­ро­во про­го­во­рил ста­рый пиль­щик. (42)Он с силой дёрнул парня за руку от ёлки. — (43)Не ви­дишь разве? (44)Мать!

— (45)Мать! — тихо по­вто­рил дру­гой пиль­щик. (46)И люди осто­рож­но рас­сту­пи­лись.

(По С. Рад­зи­ев­ской)*

1. Среди пред­ло­же­ний 27—31 най­ди­те пред­ло­же­ния с обособ­лен­ным об­сто­я­тель­ством. На­пи­ши­те но­ме­ра этих пред­ло­же­ний.
2. Среди пред­ло­же­ний 1—6 най­ди­те слож­ное пред­ло­же­ние с со­чи­ни­тель­ной и под­чи­ни­тель­ной свя­зью между ча­стя­ми. На­пи­ши­те номер этого пред­ло­же­ния.
3. За­ме­ни­те сло­во­со­че­та­ние «бе­ли­чье гнез­до» (пред­ло­же­ние 1), по­стро­ен­ное на ос­но­ве со­гла­со­ва­ния, си­но­ни­мич­ным сло­во­со­че­та­ни­ем со свя­зью управ­ле­ние. На­пи­ши­те по­лу­чив­ше­е­ся сло­во­со­че­та­ние.
4. Ука­жи­те ко­ли­че­ство грам­ма­ти­че­ских основ в пред­ло­же­нии 8. Ответ за­пи­ши­те циф­рой.
5. Среди пред­ло­же­ний 16—20 най­ди­те пред­ло­же­ния с од­но­род­ны­ми чле­на­ми. На­пи­ши­те но­ме­ра этих пред­ло­же­ний.

(1)Лепестинья смахивает прозрачные слёзы, мне хочется пожалеть её, но она не позволяет этого и сама себя не жалеет, улыбается извинительно, шагает дальше по тропинке памяти и время от времени говорит очень важное для меня и для себя:(2)— Ну ладно, тогда голодуха, тяжёлое время, сироты понятно откуда брались, а теперь-то, теперь?(3)И я как бы выплывала из Лепестиньиной жизни в свою, и ко мне будто бы подбегали шепелявая Зина Пермякова — поёт «Очи чёрные, очи страстные», жалельщица моя Анечка Невзорова, тёзка полководца Саша Суворов, Коля Урванцев, уснувший после приступа боли у меня на коленях, брат и сестра Миша и Зоя Тузиковы, которых ни за что нельзя разлучать, и Женечка Андронова, и Костя Морозов, и Лёня Савич, и все-все-все.(4)Простой Лепестиньин вопрос, который она повторяла то и дело, вызывал во мне смутную, необъяснимую тоску. (5)Ведь я знала ответ на этот вопрос, про каждого из ребят могла сказать, по какой причине остался он один. (6)А вот про всех сразу не могла, нет, не могла твёрдо и уверенно ответить, что дело обстоит так-то и так-то. (7)Что суть проблемы кроется в том-то и том-то.
(8)Тогда — голод, тогда — трудности, тогда — война. (9)Но теперь-то? (10) Не голод, не война. (И)Нетрудно, в общем, жить. (12)И что? (13)Дети без родителей — вот они, у меня за плечом. (14)И я еду вызнавать подробности. (15)Выяснять, как и чем мы должны помочь. (16)Мы не матери и отцы, а всего только учителя.(17)Вопрос Лепестиньин правомерен, да, правомерен. (18) Мне понятно, почему Дзержинский, воевавший с бандитами и врагами, занялся беспризорниками. (19)Понятна слава Макаренко с его колонией. (20)Понятно сиротство страшной войны, когда я ещё даже не родилась, — это мне всё понятно.(21)Непонятно, почему сироты есть теперь.(22)Катастрофы, беды, смерти — это осознать можно, без них мира нет. (23)Но сиротство — оно непостижимо, потому что так просто: детям — всем детям! — нужны родители. (24)Если даже их нет.
(25)— Хочу посмотреть нынешний детдом, — отвлекалась от своего рассказа Лепестинья. — (26)Небось, совсем другое дело! (27)И вдруг сказала: «Всю жизнь ребёночка иметь хотела, да Бог не дал! (28)А кому не надо — даёт!» (29)Толкнула меня легонько локтем. (30)— Отдай-ка мне одного, а, девка?(31)3амечали ли вы, что порой совершенно непонятным образом, неизвестно как и почему вы предполагаете дальнейший ход событий, и события поворачиваются именно так, как вы думали. (32)Человек говорит слова, которые вы от него ждёте. (33)Или вы входите в дом и встречаете там обстановку, которая когда-то именно такой вам и представлялась.(34)Отчего это? (35)Почему? (36)Может, и впрямь в воздухе движутся какие-то волны, передающие не только знания, но и чувства, мысли, даже намерения? (37)И есть что-то таинственное в передвижении этих частиц, преодолевающих не только расстояние, но и время.

На вступительные э_замены в Дворянский инст тут меня пр вела Марья Федоровна начальн_ца того детского п_нсиона где я нач_нал муч_н_ческое восхождение по проклятой тропе наук.
Перед инст_тутскими э_заменами мы с ней страшно волну_мся. Э_заменуют в актовом зале. Я еще н когда не видел такого п_ркета. В нем отража_ш_я как в зеркальных в тринах на Большой Покровке. А сколь кий он как лед на Чернопрудском к тке. Я уже два раза шлепнулся.
Сегодня э_амен по д_ктанту. Марья Федоровна шепч г мне Толя сядь на парту у окна выходящего в к_р_дор. Неужели она соб_ра_тся мне
подсжаз вать? Невероятно! Сама начальница п нсиона! Важная дама с л_рнетом и волосами белыми как с_лфетка. Суровая как с_лдат на часах губ_нат_рского дворца. Она буд_т подсказ_вать мне как Алеша Гриневич которого она сама став ла за это в угол носом?
Я п_шу д_ктант. Сердце л_д_ная сосулька а в голове чад как на кухоньке у Мити Пчелина где всякий день жар ли на конопля м масле пр вкусные оладьи. Мы с Митей часто м нялись он мне давал две оладьи а я ему бутербро_ с в_тчиной и бутербро_ с швейцарским сыром которыми мне пол_галось завтракать в п_нсионе. Лысый пед_гог к варный человек с невнятно скр пуч м голосом нарочно д ктует так чтобы я сделал как можно больше ошибок Птичка божия н_ знает н заботы н_ труда... «Где писать "не", где "ни" мучаюсь я, А как написать "птичку"? С мягк м знаком или без мягкого?» Вся надежда на Марью Федоровну. В ней мое спасение! Но в акт вом зале все нижние стекла молочные, непрон_цаемые! А Марья Федоровна все-таки не великан, даже на своих францу_ких к_блу-ках. «Может быть она дог_да_тся и встан_т на ц_почки мысл_но молюсь я чтобы увид_ть какой кошмар тв_рится в моей тетради?»
И вдруг ее спасительный л рнет св_ркнул над молочным стеклом. Л д ная сосулька в
моей груди постпенно отта вает. Но что это? Глаза Марьи Федоровны от ужаса выл зают из орбит. Над стеклом по_вля_тся ее рука в ч_рной круж_вной перчатк_. Сухонький палец подает мне какие-то непонятные сигналы и знаки. Из всего этого ясно одно я сделал ошибку. «Где? Какую?» перечит_ваю я п_р_л_зованный от страха и непонятных указаний пальца. И нахожу. Я написал «птичку» без мягкого знака. Радос о испр вляю и поб доносно огляд ваюсь на Марью Федоровну поднявшуюся на ц_почки. А она с иск_жен_м от ужаса лицом в отча_нии хватается за голову и стр мительно отход_т от окна.
«Дура! Старая дура! ругаюсь я Даже подсказать как следует не умеет!» Ее а_торитет безнадежно пада_т в моих глазах и я бормочу А еще начальница п_нсиона За д_ктант я получил тройку. Но меня все-таки приняли так как все остальные предметы я сдал на пять. С осени я уже буду расхаж вать в ч_рных сукон_х брюках и долгополом мундир_ с красным воротн_ком как у пр_дводителя дворянства. (По А.Мариенгофу) Объясните постановку знаков перед союзом как.