назвать орфограму к словам представить говоришь помочь друг молоко кефир к сожалению вовремя

Раннее весеннее утро - прохладное и росистое. В небе ни облачка. Только на востоке, там, откуда сейчас выплывает в огненном зареве солнце, еще
толпятся, бледнея и тая с каждой минутой, сизые предрассветные тучки. Весь безбрежный степной простор кажется осыпанным тонкой золотой пылью. В густой буйной траве там и сям дрожат, переливаясь и вспыхивая разноцветными огнями, брильянты крупной росы. Степь весело пестреет цветами: ярко желтеет дрок, скромно синеют колокольчики, белеет целыми зарослями пахучая ромашка, дикая гвоздика горит пунцовыми пятнами. В утренней прохладе разлит горький, здоровый запах полыни, смешанной с нежным, похожим на миндаль, ароматом повилики. Все блещет и нежится и радостно тянется к солнцу. Только кое-где в глубоких и узких балках, между крутыми обрывами, поросшими редким кустарником, еще лежат, напоминая об ушедшей ночи, влажные синеватые тени. Высоко в воздухе, не видные глазу, трепещут и звенят жаворонки. Неугомонные кузнечики давно подняли свою торопливую, сухую трескотню. Степь проснулась и ожила, и кажется, будто она дышит глубокими, ровными и могучими вздохами

начением, слово способно объединяться с другими словами, включаться в предложение" Только НЕ НАДО ТУПО КОПИРОВАТЬ С ДРУГИХ САЙТОВ ,
по тексту Мама обладала поразительной способностью рассказывать всякие истории и сказки собственного сочинения; обычно я был околдован ее выдумками, полными юмора и забавных подробностей, и тотчас переставал капризничать, переносясь в мир маминых выдумок.
(2) Но однажды, слушая историю про тележку и ослика, про их житье-бытье и про их приключения в Италии, я раскапризничался, стал придираться к каждому маминому слову, упрямо повторяя, что тележка все равно ненастоящая и ослик тоже ненастоящий, потому что если бы они были настоящие, то в тележке лежала бы трава, а ослик ел бы эту травку, а так все это одни выдумки, сплошной обман.
(3) — Ага, — говорил я маме, — ты не можешь сделать так, чтобы в тележке была травка! (4) Ага!
(5) Мама пригорюнилась, чувствуя, что я припер ее к стенке.
(6) Действительно: где же достать травку ночью, зимой, в доме, в комнате с натопленной печью и наглухо закрытыми ставнями? (7) Надо быть волшебником, волшебницей! (8) Я-то знал, что моя мама просто мама, а не волшебница. (9) И я капризничал еще больше, требуя от мамы невозможного: достать для тележки траву.
(10) Вдруг среди капризов заметил, как у мамы блеснули карие глаза и чуть дрогнули губы скрытой улыбкой.
(11) — Хорошо, — сказала она, — если тебе так хочется травки, будь по-твоему. (12) Будет тебе травка. (13) Мы ее сейчас поищем и, может быть, найдем.
(14) Мама пошла к комоду, порылась в нем, и вдруг я увидел в ее руках горсть чего-то зеленого. (15) Неужели трава? (16) Невозможно! (17) Невероятно! (18) Но мама уже кладет это зеленое, травоподобное в тележку и нежно прижимает мою голову к своей теплой груди.
(19) — Ну, теперь ты доволен?
(20) Я, конечно, понимал, что это не настоящая трава, даже не сено.
(21) Это сухой, крашенный ярко-зеленой краской мох, которым обычно принято было у нас украшать ватный валик, положенный между двумя оконными рамами зимой. (22) Стало быть, это не трава, а крашеный мох. (23) Но все равно — чудо. (24) Мне понятно: тележка не настоящая, а игрушечная, ослик не настоящий, а игрушечный, так пусть же и трава будет игрушечная. (25) И это - подлинное чудо, а мама - волшебница. (По В.П. Катаеву)


Задания А1—А7 выполните на основе анализа содержания прочитанного текста. К каждому заданию А1—А7 даны 4 варианта ответа, из которых только один правильный.

А1. В каком фрагменте текста содержится информация, необходимая для обоснования ответа на вопрос: «Как оценил поступок матери сын?»
1) (1) Мама обладала поразительной способностью рассказывать всякие истории и сказки собственного сочинения.
2) (18) Но мама уже кладет это зеленое, травоподобное в тележку и нелепо прижимает мою голову к своей теплой груди.
3) (11) — Хорошо,— сказала она, — если тебе так хочется травки, будь по-твоему.
4) (25) И это— подлинное чудо, а мама — волшебница.

слов: Утереть нос, море по колено, за обе щеки, моя хата с краю, не в своей тарелки, не за горами, в двух словах, без пяти минут, прикусить язык

Достоевского "Преступление и наказание"; у Лихачёва можно найти про совесть и у др. НО ПОДОЙДУТ ЛИ ЭТИ АРГУМЕНТЫ ПОД ПРОБЛЕМУ "СТОИМОСТИ " ПОСТУПКА ПО СОВЕСТИ? Текст: С течением времени начинаю понимать, что до человека порой может достучаться только совесть, внутренний его голос, он куда действенней, чем бесконечные призывы, требования учителей, воспитателей, даже родителей. Поступок, совершенный целиком по совести, - это свободный поступок. Я спрашиваю себя: а зачем человеку навязали эту самую совесть, ведь никто не мешает отмахнуться от нее, какой от нее прок, если она не приносит никаких выгод, если не дает человеку преимуществ ни карьерных, ни материальных? Благодаря чему она существует, совесть, которая грызет и мучает, от которой порой не отвяжешься, не отступишься? Откуда она взялась? На самом деле в течение жизни мы убеждаемся, что она исходит из глубины души и не бывает ложной. Она не ошибается. Поступок по совести не обесценивается, не приводит к разочарованию. Когда я говорю "поступок по совести", мне приходит на память удивительный пример, впечатливший меня надолго. 28 июля 1958 года умер Михаил Михайлович Зощенко. На "Литераторских мостках" партийное начальство хоронить его не разрешило, видимо, высокие начальники посчитали, что недостоин. Им всегда виднее. И рядом не разрешили. Наконец указали (!) похоронить его в Сестрорецке, где он иногда жил на даче. Гражданскую панихиду проводили в доме писателя. Вести ее поручили Александру Прокофьеву, первому секретарю Союза писателей. Обязали вести кратко, Не допуская никакой политики, строго придерживаясь регламента, не позволять никаких выпадов, нагнали много милиции и работников Большого дома. Все желающие в Дом попасть не могли, люди заполонили лестницу, ведущую к залу. Большая толпа осталась на улиц. Радиофицировать не разрешали. Слово дали Вассариону Саянову, Михаилу Слонимскому, его другу времен "Серационовых братьев". Церемония заканчивалась, когда вдруг, растолкав всех, прорвался к гробу Леонид Борисов. Это был уже пожилой писатель, автор известной книги об Александре Грине "волшебник из Гель-Гью", человек, который никогда не выступал ни на каких собраниях, млжно считать, вполне благонамеренный. Наверное, поэтому Александр Прокофьев не стал останавливать его, тем более что панихида проходила благополучно, никто ни слова не говорил о травле Зощенко, о постановлении ЦК, словно никакой трагедии не было в его жизни, была благополучная жизнь автора популярных рассказов. "Миша, дорогой, - закричал Борисов, - прости нас, дураков, мы тебя не защитили, отдали тебя убийцам, виноваты мы, виноваты!" Надрывный тонкий голос его поднялся, пронзил всех, покатился вниз, люди передавали друг другу его слова, на улице толпа всколыхнулась. Александр Прокофьев не посмел нарушить ритуал. Рыдая, Леонид Борисов отошел. Я возвращался домой с Алексеем Пантелеевым, он говорил: "Слава Богу, хоть кого-то допекло, нашелся человек, спас нашу честь, а мы-то, мы-то..." Что это было? Борисов не собирался выступать, но что-то прорвалось, и он уже не мог справиться с собой, это было чувство, не рассуждающее, подсознательное, неспособное выбирать. Это была совесть, совесть взбунтовалась! Бессовестность сегодня многие стремятся оправдать: "Ничего не поделаешь, таково наше общество". Можно, конечно, считать, что наше общество унаследовало советскую мораль, когда никто не каялся, участвуя в репрессиях, когда поощряли доносчиков, стукачей. Но при чем тут совесть? Она относится к личности, она принадлежит душе, единственной, неповторимой, той что нас ...

возможности разных
средств, мы, по сути дела, привыкли жить каждый внутри себя.
(2) Нам надо научиться общему языку — это первое. (З)Легко иметь
общий язык со своими единомышленниками — ну, правда, сейчас
мало, по сути дела, единомышленников, но это нетрудно. (4)Надо
научиться говорить с другими людьми, которые совершенно иначе ду-
мают. (5)Надо научиться ценить других людей за то, что они другие,
совсем не требовать, чтобы они были похожи на нас. (6)Ведь, Боже
мой, если бы мы все были одни и те же, одинаковые, мы бы просто
не выжили как биологическая единица. (7)Мы живём потому, что
мы разные.
(8)Общество человеческое держится на различии между людьми,
на том, что никто сам по себе не составляет даже части истины, а все
мы вместе составляем путь к ней. (9)Если бы мы были выполнены
по самым лучшим рецептам, мы бы давно вымерли. (Ю)Надо на-
учиться ценить в другом человеке другого человека и надо обеспе-
чить ему это право — быть другим.
(11)У нас нет культуры ценить другого человека, мы все хотим,
чтобы он был такой, как я, чтобы мне легче было с ним разговари-
вать. (12)Но ведь прекрасно — он будет такой, как я, и мне будет
легко с ним разговаривать, но зачем мне с ним разговаривать, если
он такой, как я? (13)Он мне не нужен. (14)Минимальная разница,
какую природа дала людям, — это разница пола.
(15)Итак, прежде всего — уважать другого человека и давать
ему возможность быть другим. (16)Это совсем не означает, что этот
другой человек будет антиобщественным. (17)Он будет самым об-
щественным, и весь педагогический опыт показывает, что чем ме-
нее люди уважают разницу между собой и другими, тем они менее
общественны. (18)Общество — это не набор солдат, это оркестр, где
каждый инструмент ведёт свою, самостоятельную мелодию. (19)Ну,
представьте себе огромный оркестр, играющий одну и ту же ноту, —
зачем он нужен? (20)Оркестр состоит в замечательном единстве
разных голосов.
(21)Мы воспитаны на нетерпении к другому человеку, мы хотим
только, чтобы нам было просто с ним общаться. (22)Но ведь недаром
говорят: простота — хуже воровства. (23)Надо уважать своеобразие,
не пресекать его, начиная со школы. (24)Ведь уже в школе люди
уравниваются.
(25)Итак, ещё одна необходимая вещь — терпимость. (26)Ум.
(27)Образование. (28)А терпимость означает и вот что — терпимость
не только к тем, кто прав, умён и образован. (29)Ко всем. (30)И к тем,
кто думает иначе, даже если он думает неправильно, даже если мне
кажется, что он думает вредно. (31)Но тут есть важная вещь — тер-
пимость к мысли, а не к действию. (32)Есть старое правило — рук не
распускать. (ЗЗ)Человек имеет право на любую мысль, и сказать ему,
что он думает неправильно, — значит лишить его мысли вообще.
(34)Но есть моральные, этические законы, понятные всем людям.
(Зо)Человек не имеет права на убийство. (36)Не имеет права на про-
поведь убийства. (37)И чем больше наши возможности в убийстве,
тем сильнее должны действовать эти законы. (38)Единственное, что
может нас спасти, — полное запрещение вредного действия, полная
запрещённость убийства. (39)Не может быть оправданного убийства.
(40)Это обман. (41)Не может быть убийства ради благой цели. (42)Это
обман. (43)Мы уже этот период пережили.
(44)Мы — люди. (45)Мы на одном корабле плывём, все вместе —
и хорошие, и плохие, и праведные, и грешные, и разных националь-
ностей, и разных вер — мы все плывём на одном корабле. (46)И нам
или плыть, или тонуть. (47)Тонуть вместе всем. (48)И на этом кораб-
ле споры необходимы, дискуссии нужны, нужна свобода дискуссий.
(49)3апрещены — убийства! (50)3апрещено пролитие крови, потому
что тогда потонем все...