Помогите пожалуйста написать сочинение по егэ. По тексту Э. Шима. В интернете ничего не нашел. Часто мне вспоминается время, когда нас, школьников,

Дальний-далёкий, освоить-усвоить, абонемент-абонент, благодарный-благодарственный, шумный-шумовой.

вопросу? какие языковые средства использует? как они помогают понять авторскую позицию? Относится к молодому поколению отчасти поучительно, отчасти язвительно, видеть в нем элемент всеразрушающий, все отрицающий и ничего не создающий, -сделалось делом почти модным и потому чрезвычайно приятным и легким. Слова Космополитизм, нигилизм, сепаратизм, демократизм, материализм и прочие слова, имеющие смысл нарочито порочный,-рассыпаются щедрою рукой направо и налево, причем весьма глубокомысленно не принимаются в соображение ни то, к кому эти эпитеты прилагаются, ни то, по какому случаю они прилагаются, ни то, наконец, что они действительно означают.

можно привести


В то лето я жил в маленьком северном городе. Я снял комнату на окраине, наверху старого дома. Хозяин мой, доктор, был вечно занятый, молчаливый человек.Он жил один и лечил детей.
Однажды в доме появился ещё один обитатель. Вот как это произошло. Возвращаясь как-то с дежурства, доктор увидел слепого пса. С обрывком верёвки на шее он сидел, забившись между бревнами, и дрожал. Доктор и раньше несколько раз видел его. Теперь он остановился, рассмотрел его во всех подробностях, почмокал губами, посвистал, потом взялся за верёвку и потащил слепого к себе домой.
Дома доктор вымыл его тёплой водой с мылом и накормил. По привычке пёс вздрагивал и поджимался во время еды. Ел он жадно, спешил и давился. Лоб и уши его были покрыты побелевшими рубцами. – Ну, теперь ступай! – сказал доктор, когда пёс наелся, и подтолкнул его с террасы.
Пес уперся и задрожал. Потом улегся на терассе и задремал.Он был худ, рёбра выпирали, спина была острой, и лопатки стояли торчком. Иногда он приоткрывал свои мёртвые глаза, настораживал уши и поводил головой, принюхиваясь. Потом снова клал морду на лапы и закрывал глаза. .А доктор растерянно рассматривал его и ёрзал в качалке, придумывая ему имя. Как его назвать?

Каждый человек обязан (я подчёркиваю – обязан) заботиться о своём интеллектуальном развитии. Это его обязанность перед обществом, в котором он живёт, и перед самим собой.Основной (но, разумеется, не единственный) способ своего интеллектуального развития – чтение.Чтение не должно быть случайным. Это огромный расход времени, а время – величайшая ценность, которую нельзя тратить на пустяки. Читать следует по программе, разумеется, не следуя ей жёстко, отходя от неё там, где появляются дополнительные для читателя интересы. Однако при всех отступлениях от первоначальной программы необходимо составить для себя новую, учитывающую появившиеся новые интересы.Чтение, для того, чтобы оно было эффективным, должно интересовать читающего. Интерес к чтению вообще или по определённым отраслям культуры необходимо развивать в себе. Интерес может быть в значительной мере результатом самовоспитания.Составлять для себя программы чтения не так уж просто, и это нужно делать, советуясь со знающими людьми, с существующими справочными пособиями разного типа.Опасность чтения – это развитие (сознательное или бессознательное) в себе склонности к «диагональному» просмотру текстов или к различному виду скоростным методам чтения.«Скоростное чтение» создаёт видимость знаний. Его можно допускать лишь в некоторых видах профессий, остерегаясь созданию в себе привычки к скоростному чтению, - оно ведёт к заболеванию внимания.Замечали ли вы, какое большое впечатление производят те произведения литературы, которые читаются в спокойной, неторопливой и несуетливой обстановке, например, на отдыхе или при какой-нибудь не очень сложной и не отвлекающей внимания болезни?Литература даёт нам колоссальный, обширнейший и глубочайший опыт жизни. Она делает человека интеллигентным, развивает в нём не только чувство красоты, но и понимание – понимание жизни, всех её сложностей, служит проводником в другие эпохи и к другим народам, раскрывает перед вами сердца людей. Одним словом, делает вас мудрыми. Но всё это делается только тогда, когда вы читаете, вникая во все мелочи. Ибо самое главное иногда кроется именно в мелочах. А такое чтение возможно только тогда, когда вы читаете с удовольствием, не потому, что то или иное произведение надо прочесть (по школьной ли программе или по велению моды и тщеславия), а потому, что оно вам нравится – вы почувствовали, что автору есть что сказать, есть чем с вами поделиться и он умеет это сделать. Если первый раз прочли произведение невнимательно – читайте ещё раз, в третий раз. У человека должны быть любимые произведения, к которым он обращается неоднократно, которые знает в деталях, о которых может напомнить в подходящей обстановке окружающим и этим то поднять настроение, то разрядить обстановку (когда накапливается раздражение друг против друга), то посмешить, то просто выразить своё отношение к происшедшему с вами или с кем-то другим. «Бескорыстному» чтению научил меня в школе мой учитель литературы. Я учился в годы, когда учителя часто вынуждены были отсутствовать на уроках – то рыли окопы под Ленинградом, то должны были помочь какой-то фабрике, то просто болели. Леонид Владимирович (так звали моего учителя литературы) часто приходил в класс, когда другой учитель отсутствовал, непринуждённо садился на учительский столик и, вынимая из портфеля книжки, предлагал нам что0нибудь почитать. Мы уже знали, как он умел прочесть, как он умел объяснить прочитанное, посмеяться вместе с нами, восхититься чем-то, удивиться искусству писателя и радоваться предстоящему. Так мы прослушали многие места из «Войны и мира», «Капитанской дочки», несколько рассказов Мопассана, былину о Соловье Будимировиче, другую былину о Добрыне Никитиче, повесть о Горе-Злосчастии, басни Крылова, оды Державина и многое, многое другое. Я до сих пор люблю то, что слушал тогда в детстве. А дома отец и мать любили читать вечерами. Читали для себя, а некоторые понравившиеся места читали и для нас. Читали Лескова, Мамина-Сибиряка, исторические романы – всё, что нравилось им и что постепенно начинало нравиться и нам.«Незаинтересованное», но интересное чтение – вот что заставляет любить литературу и что расширяет кругозор человека.Умейте читать не только для школьных ответов и не только потому, что ту или иную вещь читают все – она модная. Умейте читать с интересом и не торопясь.

Нужно найти проблему

Девочка в красном пальтишке, в меховых башмаках, в пуховой шапочке кормила голубей из кулька.

И они кружились вокруг девочки хороводом, раздув зобы, хлопаясь, долбя друг дружку, оттирая боком. Девочка смеялась, сыпала крупу с крошками и все повторяла: «У, какие! У, какие!..»

А на скамейке сидел ее отец, курил, жмурился от несильного, но уже пригревающего солнца и поощрял девочку, хвалил ее за усердие.

А ночью он сгреб лопатой мертвых голубей в кузов машины, и когда нагреб их полный кузов, отвез на свалку и сжег там. Вернулся он домой наутро», осторожно прошел мимо кровати дочки, которая глубоко спала. Руки ее были хорошо, с мылом отмыты, и девочка сладко причмокивала губами, даже чему-то улыбалась.

И когда я услышал от этого спокойного отца, спокойно рассказывающего о том, как «несмышленая» девочка кормила голубей отравленной пищей, полученной им в санэпидстанции, потому что голуби стали болеть, могли заразить людей и животных, и нужно было их истребить, то вспомнил, как в другим месте, другие «борцы» за здоровье людей, обсыпали предвесенний лес дустом, чтобы убить энцефалитного клеща. Но клеща в эту пору не убить — он, оцепенев, спит в гнилых пеньях, колодинах и под корой, а вот птицу в той местности истребили всю подчистую.

А птицы там было, птицы! Уже отравленная, но все еще живая, способная двигаться, птица — глухари, тетерева, рябчики вылетали на восходе солнца, грелись и падали замертво на узкую, тропинку, и так их много упало, что, когда я шел весной по этой тропе, под ногами у меня хрустели птичьи скелеты и сапоги по щиколотку, уходили в перо, и было идти тяжело и вязко, будто по мягко проседающему мху.

Но я шел, шел, ослепленный слезами, и не мог проклинать, а молил каким-то полузабытым отрывком из старой молитвы, себя, детей своих, всех людей, таких беззаботных и жестоких: «Боже, милосердия ми воздаждь... и милосердия ми воздаждь... и милосердия...»

Её , однако, ждало место на огороженной скамеечке, где сидели несколько известных театральных личностей. (3)Она перездоровалась со знакомыми, села и огляделась. (4)Всё продумано: спектакль из пятидесятых-шестидесятых, играется в естественных декорациях московского двора , ничего и мастерить не надо. (5)3десь всё осталось таким, каким было в те годы. (б)Разве что на одну из стен дома нарочито вывесили старый гобелен. (7)Она достала из сумочки очки, всмотрелась... (8)Точно такой тканый гобелен с бахромой висел над её топчаном в родительской квартире на протяжении многих, многих лет. (9)Точно такой гобелен: на нём вытканы семья оленей, спустившихся к водопою, мельница на ручье, далёкие зовущие горы... (10)Минут через десять стало смеркаться, вышли актёры, и началось действие. (11)Она никак не могла сосредоточиться. (12)Вид гобелена, спутника её детства и юности, вывешенного на всеобщее обозрение, мешал следить за актёрами. (13)Вдруг вспомнился целый веер давно позабытых картинок. (14)Бабушка кормит её кашей прямо в постели. (15)Вышитые на новеньком гобелене персонажи присутствуют здесь весьма активно и как декорации, и как участники действа... (16)Бабушкина крапчатая рука с ложкой послушно упиралась в гобеленовый куст, из которого торчала голова с ушками, затем мирно следовала в соседний, братски распяленный рот. (17)А потом, в школьные годы, - как сладко было болеть под её гобеленом! (18)Главное, можно было лежать в обнимку с книжкой или даже несколькими книжками, меняя их попеременно, ведь всё знаешь наизусть, и это особенно сладко. (19)Однажды, в девятом классе, она попала в дом к соученице, дочери известного в городе адвоката. (20)Выросшая в семье весьма небольшого достатка, никогда прежде она не видела такого богатства -всех этих серебряных приборов с вензелями во время будничного семейного обеда, этой старинной тяжёлой мебели, этих огромных, нежного витиеватого рисунка ковров. (21) - Тот персидский, - сказала дочь адвоката, кивая на стенку столовой, - а в папином кабинете висит настоящий пешаварский, дедушкин. (22)Ему почти сто лет... (23)Что дёрнуло её за язык сказать: (24) - У нас тоже есть ковёр, не такой большой... (25)Её подруга смешно сморщила нос и проговорила мягко: (26) — У вас не ковёр, а гобелен с уточками... (27)Вся эта мещанская пошлость была в моде лет десять назад. (28)Она прибежала домой и в припадке возмущённого стыда принялась срывать с гвоздиков свой гобелен. (29) - Ты что? - спросила мать за её спиной. (30) - Что с тобой? (31) - Потому что это - пошлость, пошлость! - запальчиво выкрикнула она. (32) - А! - сказала мать. (33) - Ты это где сегодня подхватила? (34)И, выслушав всё, что, задыхаясь от обиды, выпалила ей дочь, проговорила спокойно: (35) - Вот это и есть - [...]. (36)Повесь гобелен на место, вымой руки и иди есть. (37)И она, бессильно всхлипывая, повесила гобелен, села под его раскидистой кроной и заплакала, сквозь злые слёзы рассматривая до миллиметра знакомые пеньки, траву и островерхие горы вдали... (38)Прошло ещё несколько лет, гобелен прохудился в районе мельницы, мама сделала из него красивую наволочку на подушку. (39)Вот что забавно: не так давно подушка перекочевала в их новую квартиру. - Ну, как спектакль? - спросила дочь, вернувшись с какой-то своей тусовки. - Там, знаешь, вывесили гобелен... - улыбаясь, сказала она. - Что за гобелен? - Ну, точно такой, как наш... (44)Помнишь? - Нет, не помню... - Погоди! (47)Как это - «не помню»?! (48) - О Го-осподи-и! - дочь вздохнула, закатила глаза, пошла ставить чайник. (49)А у неё вдруг сжалось сердце, щемящая обида подкатила к горлу. (50) - Ты ничего не помнишь! - воскликнула она. (51)Безразличие -вот знамя вашего поколения! (52) - Знамя?! - дочь фыркнула. (53) - Ну, мать, ты даёшь! - и ушла к себе. (54) - Что ты пристала к ней со своим гобеленом? - вполголоса спросил муж. (55) - Это твои детство и юность, вот и люби их на здоровье, при чём тут девочка? (По Д. Рубиной)