Рецепт от педиатра. Напишите что тут и сколько раз в день

использовать любой косвенный падеж) ПОМОГИТЕ ПЛИИИИЗ

обладателем огня был злой и жадный Пума, который один совещались звери .6) Они хотели что - нибудь придумать что бы тоже получить немножечко огня и не так зябнуть. 7) Но все планы казались нывыполнимыми . 8) Но тут вперёд вышел кайман и пробурчал: 9)" Я добуду вам огонь".

Задания

1. Запмшите по порядку номера сложных предложений

2.Сколько раз в тексте встречаются глаголы в неопределённой форме ?

3.Из текста запишите номер предложения , в котором допущена пунктуационная ошибка.

автора этого письма ( желательно побольше)

Солнечные мальчики

Прыгали, как зайчики –

Все кругом да около,

Пока гроза не слопала

Правда, я, наверное, полная дура, что хвастаюсь такими стихами. Надо мной и так уже все смеются: тоже поэт!Вера Инбер! А я все равно пишу. Мне нравится.И пусть я никакая не Вера Инбер , не надо. Разве люди не поют для своего удовольствия? Поют.И никто же не говорит человеку , если он для себя поёт : ''Эй ты , Шаляпин !"

Мне было весело, и я сочинила про мальчиков и зайчиков. А в другой раз я была на вокзале и увидела там девочку. Она приехала откуда-то, а ее никто не встретил, и тогда у меня получились вот такие стихи:

Маленькая девочка в вагоне

Плачет, нос расплющив о стекло,

Нету мамы, нету на перроне,

На перроне нету никого…

Дальше еще было что - то , но это не важно.Собиралась я вам написать совсем про другое. Мы живем в Ялте. Знаете Ялту? Красиво тут, особенно весной.Наш дом недалеко от дома Чехова , только внизу , ближе к морю. Мы живем хорошо, и все дружим между собой – папа, мама, сестра и я.

Мама у нас хорошая. Только у нее очень странная привычка. Она всех на свете людей делит на порядочных и непорядочных. Я сто раз маму спрашивала, как она отличает «порядочных» от «непорядочных», и она сама мне сто раз объясняла, только я все равно не очень ее понимаю. Если Вам не трудно и если Вы знаете, как правильно понимать, какой человек порядочный и какой нет, пожалуйста, напишите мне.

что в них вложены страсти. Ещё нас не было на свете, а в книгах уже жили чувства, те самые, которые переживаем мы. Мы только размышляем о жизни, а в книгах уже давно были проложены тропы наших размышлений. В течение всей жизни книги ждут от нас усилия души. Напишите, что вы думаете по поводу основной мысли данного текста. ( пожалуйста помогите, буду очень признательна))) ).

трубы, помогал слесарям. Он не чурался никакого труда, одинаково весело спешил и за гаечным ключом и за пачкой «Беломора», держал, где просили, долбил, где приказывали, но принципов своих не нарушал. И с самого начала поставил в известность бригаду:

— Только я, это… Не курю. Вот. Лучше не предлагайте.

— Чахотка, что ли?-участливо спросил старший.

— Спортом занимаюсь. Это. Легкая атлетика. Говорил Артем всегда скверно и хмуро стеснялся. Ему мучительно не хватало слов, и спасительное «это» звучало в его речах чаще всего остального. Тут была какая-то странность, потому что читал Артем много и жадно, письменные писал не хуже других, а с устным выходила одна неприятность. И поэтому Артем еще с четвертого класса преданно возлюбил науки точные и люто возненавидел все предметы, где надо много говорить. Приглашение его к доске всегда вызывало приступ веселья в классе. Остряки изощрялись в подсказках, зануды подсчитывали, сколько раз прозвучало «это», а самолюбивый Артем страдал не только морально, но и физически, до натуральной боли в животе.

— Ну, я же с тобой нормально говорю? — жаловался он лучшему другу Жорке Ландысу. — И ничего у меня не болит, и пот не прошибает, и про этого… про Рахметова могу рассказать. А в классе не могу.

— Ну, еще бы. Ты у доски помираешь, а она гляделки пялит.

— Кто она? Кто она?-сердился Артем.-Ты, это… Знаешь, кончай эти штучки.

Но она была. Она появилась в конце пятого класса, когда в стеклах плавилось солнце, орали воробьи, а хмурый Григорий Андреевич — классный руководитель, имеющий скверную привычку по всем поводам вызывать родителей, — принес микроскоп.

Собственно, она существовала и раньше. Существовала где-то впереди, в противном мире девчонок и отличников, и Артем ее не видел. Не видел самым естественным образом, будто взгляд его проходил сквозь все ее косички и бантики. И ему жилось хорошо, и ей, наверное, тоже.

До конца мая в пятом классе. До того дня, когда Григ принес микроскоп и забыл предметные стекла.

— Не трогать, — сказал он и ушел.

А Артем остался у доски, поскольку был дежурным и не получил разрешения сесть на место. Григ задерживался, класс развлекался, как мог, и скоро с «Камчатки» к доске стала летать пустая сумка тихого отличника Вовика Храмова. Вовик не протестовал, увлеченный берроузовским «Тарзаном», сумку швыряли через весь класс, Артем картинно ловил ее и кидал обратно. И так шло до поры, пока он не сплоховал, и не угодил сумкой в микроскоп.

Григ вошел, когда микроскоп грохнулся на пол. Класс замер, «Камчатка» пригнулась к партам, отличники съежились, а остальное население в бесстрашном любопытстве вытянуло шеи. Пауза была длинной; Григ поднял микроскоп, и в нем что-то зазвенело, как в пустой бутылке.

— Кто? — шепотом спросил Григ.

Если б он закричал, все было бы проще, но тогда Артем так бы и не узнал, кто такая она. Но Григ спросил тем самым шепотом, от которого в жилах пятиклассников вся кровь свернулась в трусливый комочек.

— Кто это сделал?

— Я! — звонко сказала Зиночка. — Честное-пречестное, но не нарочно.

Именно в тот миг Артем понял, что она — это Зина Коваленко. Понял сразу и на всю жизнь. Это было великое открытие, и Артем свято хранил его в тайне. Это было нечто чрезвычайно серьезное и радостное, но радость Артем не спешил реализовать ни сегодня, ни завтра, ни вообще в обозримые времена.