Ответь на вопросы предложениями.

свойственно снижать проблему, затушевывать ее деталями и эпитетами. Всегда идем своим путем. Даже в истории с землетрясением проявили свой самобытный характер. Не знаю, как сегодня, но в первые два дня российские туристы продолжали отправляться в район катастрофы. И говорили: а что такого? Как-нибудь да перебьемся. Только прилетев "к морю", они понимали, как глупо поступили. Однако должен признать, что это наше русское "авось" мне вполне симпатично. Когда возникает угроза жизни, немец или швед немедленно снимается с места - наши еще сто раз подумают. Только, к сожалению, не секрет, что немаловажную роль в их окончательном решении играют деньги. А выбор между деньгами и жизнью не прощается.Гораздо интереснее и, я бы сказал, пользительнее наблюдать за совсем другими человеческими проявлениями. Пресса судачит о мародерстве, подлостях, отбирает для нас всякие грязноватые факты. Но ведь высочайшего, человеческого в дни катастрофы происходит тоже немало. Известны примеры просто-таки фантастической самоотверженности, о которых почему-то лишь упоминают СМИ. Конечно, каждый может на секунду растеряться и, поддавшись инстинкту самосохранения, потеряться между "добром" и "злом". Однако, если человек настоящий, он довольно быстро поймет, кто есть кто и что чего достойно. К сожалению, мы уже не раз могли в этом убедиться. Одна ленинградская блокада чего стоит - святая святых российской цивилизации. Это была проверка всей нации, и Россия ее выдержала. Ведь удалось спасти не только Эрмитаж, но и, скажем, запасы элитного зерна, собранного Вавиловым в своем институте. И вот я думаю: а выдержала бы такое испытание западная цивилизация? Граждане, воспитанные на приоритете личного над коллективным, во время страшного голода скорее всего это зерно не уберегли бы. Можно бесконечно иронизировать над "особым путем" России, но когда думаешь про такие проверки, понимаешь: а ведь правда - особый.В критический момент, чем бы он ни был вызван, всегда есть те, кто погибает достойно. Но находятся и те, кто недостойно выживает.

Мало кто по-настоящему знал Рахманинова, – он сближался с трудом, открывался немногим. В первый момент он немного пугал, – слишком много было в нем достоинства, слишком значительно, даже трагично, было его изможденное лицо с глазами, полуприкрытыми тяжелыми веками. Но проходило некоторое время, и становилось ясно, что суровая внешность совсем не соответствует его внутренним, душевным переживаниям, что он внимателен к людям, – не только близким, но и чужим, готов им помочь, И делал это всегда незаметно, – о многих добрых делах Рахманинова никто никогда не знал.

Да позволено мне будет нарушить слово, данное когда-то Сергею Васильевичу, и рассказать один эпизод, который я обещал ему хранить в секрете.

Однажды в “Последних Новостях” я напечатал коротенькое воззвание, – просьбу помочь молодой женщине, матери двух детей, попавшей в тяжелое положение. На следующий день пришел от Рахманинова чек на 3000 франков, – это были большие деньги по тогдашним парижским понятиям, они обеспечивали жизнь этой семьи на несколько месяцев. Сергей Васильевич не знал имени женщины, которой помогает, и единственным условием он поставил мне, чтобы я об этом не сообщил в газете, и чтобы никто, – в особенности нуждавшаяся женщина, – не узнали о его помощи.

Он давал крупные пожертвования на инвалидов, на голодающих в России, посылал старым друзьям в Москву и в Петербург множество посылок, устраивал ежегодный концерт в Париже в пользу русских студентов, – об этом знали, не могли не знать. И при этом Рахманинов, делавший всегда рекордные сборы, во всем мире собиравший переполненные аудитории, страшно волновался и перед каждым благотворительным концертом просил:

– Надо что-то в газете написать... А вдруг зал будет не полный?

– Что вы, Сергей Васильевич?

– Нет, все может быть, все может быть... Большая конкуренция!

И этот человек, болезненно ненавидевший рекламу и всякую шумиху вокруг своего имени, скрывавшийся от фотографов и журналистов, вдруг с какой-то ребячьей жалостливостью однажды меня спросил:

– Может быть, нужно интервью напечатать? Как вы думаете?

Как-то, в начале 42 года, в самый разгар второй мировой войны, “Новое Русское Слово” устроило кампанию по сбору пожертвований в пользу русских военнопленных, тысячами умиравших в Германии с голоду.

Нужно было распропагандировать сбор, привлечь к нему крупные имена, и я обратился к Рахманинову с просьбой написать несколько слов о том, что надо помочь русским военнопленным. Чтобы Сергей Васильевич не боялся, что обращение его может быть слишком коротким, я предложил напечатать его на первом месте, в рамке.

У Рахманинова было большое чувство юмора, и письмо, которое он прислал мне в ответ, носит печать благодушной иронии:

“Многоуважаемый Господин Седых!

Я должен отказаться от Вашего предложения: не люблю появляться в прессе, даже если мое выступление будет “в рамке, как подобает”. Да и что можно ответить на вопрос: “почему надо давать на русских пленных?” Это то же самое, если спрашивать, почему надо питаться. Кстати, сообщаю, что мною только что послано 200 посылок через Американский Красный Крест.

себе? Какие качества ты увидел в своих друзьях? Что ты хочешь сделать для людей; для сохранения природы родного края?

У корней тоненьких осин
Трава сверкает изумрудами
И под осинник, как рубин.
А боровик, в тени березовой,
Чуть из земли возникнув, рад
К высокой, липке бледно-розовой,
Прижаться, как большой агат.
И белый гриб (что клад достигнутый! )
Среди дубков пленяет глаз, —
На толстой ножке, пышно-выгнутый,
Блестя, как дымчатый топаз. Вопросы: Докажите что это текст 2). Чем отличается синтаксис этого высказывания? 3).предложения осложнены или нет.

Что изучали ученики на уроке познания мира?
Какую сказку вы прочитали дома?
Сколько задач решили на уроке?
Из чего ребята делали поделки уроках труда?