он спокойно сидел на задних лапах у кустика брусники и,как мне показалась ел ягоды,бережно поддерживая каждую передними лапами.(синтаксический

глубина, северяне, быстренький, сероватый, стрельба

его.Ты идёшь по полю,с радостью слыш..шь песни ручейков,любу..шься ярким синим небом. Измените текст так,чтобы глаголы,где это возможно,стояли в том же лице множественного числа.

(3) – Слушайте, люди, меня уже достала эта химия!

(4)Кто-то в тон ей произнёс с плачущей интонацией:

(5) – А кого она не достала!

(6)Этих реплик хватило для того, чтобы суматошная, искрящаяся мысль о побеге с урока вспыхнула, будто порох. (7)Наш одиннадцатый «А» считался образцовым классом, в нём учились восемь отличников, и было нечто забавно-пикантное в том, что именно мы, добропорядочные, примерные дети, странной, необычной выходкой поразим учителей, украсив тусклую однотонность школьных будней яркой вспышкой сенсации. (8)От восторга и тревоги ёкало сердце, ещё никто не знал, во что выльется наше приключение, но обратной дороги уже не было. (9)Мы двинулись к дверям, Васька Попов выглянул в коридор и доложил, что там никого нет.

(10) – Только, народ, чтобы всем коллективом! – предупредил нас Витёк Носков.

(11)Честно говоря, мне сбегать с урока особого резона не было, так как у меня по химии за полугодие выходила спорная четвёрка, но воля коллектива выше личных интересов. (12)Я направился к дверям. (13)В классе оставался только Петруха Васильев, он спокойно, ни на кого не обращая внимания, что-то писал в тетради.

(14) – Василёк, ты чего присох?! – крикнул Носков. (15) – Времени, понимаешь, в обрез: весь класс когти рвёт…

(16) – А я разве не пускаю вас! – ответил Петруха.

(17) – У Дмитрия Ивановича Менделеева тоже есть фанаты! – ехидно пропела Лена Болдырева.

(18)Носков злобно сощурился:

(19) – Петруха, против коллектива идёшь!

(20) – Я что-то не так делаю? (21)Вам не надо – вы ухóдите, мне надо – я остаюсь.

(22) – Кончай, говорю, писать и давай собирайся…

(23) – Он, небось, кляузу на нас уже строчит! – опять сострила Болдырева.

(24) – Петруха, трус, предатель!

(25)Петруха беспокойно посмотрела на хмуро насупившегося Носкова, но ничего не ответил.

(26) – Хочешь пробиться в любимчики за счёт остальных? (27)Знай: подхалимов нигде не любят! (28)Так что вы взвесь, что тебе дороже: оценка за полугодие или наше отношение! – грозно промолвил Носков. (29)Стало тихо, и в этой напряжённой тишине отчётливо прозвучал голос Васильева:

(30) – Я никуда не пойду!

(31) – Ну смотри! – сказал Носков и с непримиримой злостью посмотрел на отступника.

(32)Но внезапно от нас отделился Игорь Елисеев. (33)Он сел на своё место, рядом с Петрухой, и стал доставать из портфеля учебники.

(34) – А ты чего, Гарри? – недоуменно спросил Носков.

(35) – Я тоже остаюсь…

(36) – Друга, что ли, спасаешь? – Носков хмыкнул.

(37) – У его матери инфаркт был, начнётся канитель с нашим побегом – её в школу начнут дёргать…(38)Бог знает, чем это кончится! – ответил Елисеев.

(39) – Хоть бы химичка тебя спросила и закатила пару! – прорычал Носков и плюхнулся на свой стул. (40)Все остальные, разочарованно охая, вернулись на свои места. (41)Передо мной сидели Васильев и Елисеев. (42)Я видел, как Петруха посмотрел на Игоря, листавшего учебник, задержал на нём свой взгляд и легонько тронул его за локоть…

эпитетов".
(1)Всё началось на перемене перед шестым уроком. (2)Лена Болдырева, томная, пышноволосая красавица, закапризничала:

(3) – Слушайте, люди, меня уже достала эта химия!

(4)Кто-то в тон ей произнёс с плачущей интонацией:

(5) – А кого она не достала!

(6)Этих реплик хватило для того, чтобы суматошная, искрящаяся мысль о побеге с урока вспыхнула, будто порох. (7)Наш одиннадцатый «А» считался образцовым классом, в нём учились восемь отличников, и было нечто забавно-пикантное в том, что именно мы, добропорядочные, примерные дети, странной, необычной выходкой поразим учителей, украсив тусклую однотонность школьных будней яркой вспышкой сенсации. (8)От восторга и тревоги ёкало сердце, ещё никто не знал, во что выльется наше приключение, но обратной дороги уже не было. (9)Мы двинулись к дверям, Васька Попов выглянул в коридор и доложил, что там никого нет.

(10) – Только, народ, чтобы всем коллективом! – предупредил нас Витёк Носков.

(11)Честно говоря, мне сбегать с урока особого резона не было, так как у меня по химии за полугодие выходила спорная четвёрка, но воля коллектива выше личных интересов. (12)Я направился к дверям. (13)В классе оставался только Петруха Васильев, он спокойно, ни на кого не обращая внимания, что-то писал в тетради.

(14) – Василёк, ты чего присох?! – крикнул Носков. (15) – Времени, понимаешь, в обрез: весь класс когти рвёт…

(16) – А я разве не пускаю вас! – ответил Петруха.

(17) – У Дмитрия Ивановича Менделеева тоже есть фанаты! – ехидно пропела Лена Болдырева.

(18)Носков злобно сощурился:

(19) – Петруха, против коллектива идёшь!

(20) – Я что-то не так делаю? (21)Вам не надо – вы ухóдите, мне надо – я остаюсь.

(22) – Кончай, говорю, писать и давай собирайся…

(23) – Он, небось, кляузу на нас уже строчит! – опять сострила Болдырева.

(24) – Петруха, трус, предатель!

(25)Петруха беспокойно посмотрела на хмуро насупившегося Носкова, но ничего не ответил.

(26) – Хочешь пробиться в любимчики за счёт остальных? (27)Знай: подхалимов нигде не любят! (28)Так что вы взвесь, что тебе дороже: оценка за полугодие или наше отношение! – грозно промолвил Носков. (29)Стало тихо, и в этой напряжённой тишине отчётливо прозвучал голос Васильева:

(30) – Я никуда не пойду!

(31) – Ну смотри! – сказал Носков и с непримиримой злостью посмотрел на отступника.

(32)Но внезапно от нас отделился Игорь Елисеев. (33)Он сел на своё место, рядом с Петрухой, и стал доставать из портфеля учебники.

(34) – А ты чего, Гарри? – недоуменно спросил Носков.

(35) – Я тоже остаюсь…

(36) – Друга, что ли, спасаешь? – Носков хмыкнул.

(37) – У его матери инфаркт был, начнётся канитель с нашим побегом – её в школу начнут дёргать…(38)Бог знает, чем это кончится! – ответил Елисеев.

(39) – Хоть бы химичка тебя спросила и закатила пару! – прорычал Носков и плюхнулся на свой стул. (40)Все остальные, разочарованно охая, вернулись на свои места. (41)Передо мной сидели Васильев и Елисеев. (42)Я видел, как Петруха посмотрел на Игоря, листавшего учебник, задержал на нём свой взгляд и легонько тронул его за локоть…

(43)А Елисеева на самом деле спросили про гидролиз солей, и он получил пятёрку.

(По Н.Татаринцеву)

(1)Недавно в статье видного лингвиста Н. Вашкевича я обнаружил предельно ясное и точное определение термина "информация". (2)Оказывается, он происходит не от латинского "знания", как принято считать, а от арабского "различие"! (3)И сразу мне вспомнился эпизод полувековой давности...
(4) Я заканчивал десятилетку весной 1953 года, как раз тогда, когда умер Сталин. (5)Его преемник Г. М. Маленков выступил на каком-то важном собрании с программной речью, в которой в числе прочего была дана важная для всей партийной идеологической работы установка - определение "типического". (6)Эта формулировка, сразу же провозглашённая "классической", гласила: "Типическое не то, что массово, а то, что с наибольшей полнотой выражает сущность данной социальной силы". (7)Всех старшеклассников тогда задолбали "классическим определением типического по Маленкову", мы, конечно, знали его назубок.
(8)А в нашем классе перед самым окончанием школы случился род загадочного поветрия, возникшего в связи со странной особенностью нашего учителя физики. (9)Задавая уроки на дом, он всегда почему-то произносил фразу: "Задачки будут разные: одна на сообразительность и две на подстановочку"... (10) Это слово "разные" подхватил кто-то из наших ребят, который стал каждый раз переспрашивать: "Евгений Евгеньевич! А задачки-то будут разные?". (11)"Разные", - простодушно подтверждал Евгений Евгеньевич и недоумевал, почему при этих словах весь класс покатывается со смеху. (12)Потом и другие учителя столкнулись с загадочным феноменом: 10 "Б" начинает хохотать, как только услышит на уроке слово "разное". (13)На какое-то время это слово стало своеобразным паролем класса, его тайной, в которую не был посвящён никто, кроме нас.
(14)На экзамене по литературе мы сидели на задней парте с Юрой Карпухиным, ожидая своей очереди тянуть билеты. (15)Юра был плотный, молчаливый, физически очень крепкий парень с задумчивым взглядом и изредка пробегавшей по лицу глумливой ухмылкой. (16)Учился средне, в спорах и разговорах не участвовал, но считался анархистом на том основании, что на обложке его табеля аккуратным почерком были выведены три фразы: "Анархия - мать порядка", "Анархия - нет слаще слова, нет чище мысли" и почему-то "Лапа класса лежит на хищнике - Лубянская лапа ЧеКа"...
(17)Слушая, как экзаменационная комиссия допекает наших однокашников "классическим определением типического по Маленкову", Карпухин, вдруг наклонившись ко мне, сдерживаемым баском спросил меня:
- А мог бы ты, Гера, дать классическое определение разного? (19)Я, конечно, не мог. (20) И тут Юра произнёс чеканную фразу:
(21) - Разное - это то, что с наибольшей полнотой характеризует данный объект!
(22) Меня тогда поразила эта запомнившаяся мне на всю жизнь формулировка. (23)Я всегда чувствовал в ней какую-то не осознаваемую мной глубину! (24)И только сейчас, читая Вашкевича, я понял: в 1953 году десятиклассник Юрий Карпухин дал классическое определение ничему другому, как информации - различий, наиболее полно характеризующих данный объект!
(25)Я не знаю, в какой институт поступил Карпухин и кем по специальности он стал. (26)Я не знаю, где он сейчас. (27)Но я до сих пор не перестаю дивиться необыкновенным способностям Юрия и многих других моих одноклассников - выпускников обычного класса обычной московской средней школы.

валенках сидел на заваленке.